Кенгуру (группа)

Кенгуру
Жанр	городской романс психоделик-рок психоделический фолк регги ска
Годы	1989 — по сей день
Страны	СССР СССР Россия Россия
Откуда	Пенза
Язык песен	русский, французский
Состав	Юрий Козлов Владимир Фролов Сергей Умнов Анатолий Беляков

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

«Кенгуру» — советская и российская музыкальная группа, основанная в 1989 году в Пензе.
Определить жанр, в котором играет группа, крайне затруднительно. Артемий Троицкий охарактеризовал его как «новое русское регги», хотя даже когда «Кенгуру» играет регги, в нём явно доминируют среднеазиатские мотивы. Вообще же даже в рамках одного концерта могут исполняться вещи в самых причудливых жанрах — от городского романса и фолка до психоделического рока и ска. Творческий расцвет группы пришёлся на начало 1990-х — время активных тусовок, клубной деятельности, бесконечных поездок по фестивалям в России и на Украине. Тысячи людей по всей стране насвистывали навязчивые мотивы с распространявшихся с неимоверной быстротой магнитоальбомов группы. Для многих «Кенгуру» так и осталась яркой приметой «ностальгических девяностых», однако коллектив существует и поныне, давая от пяти до десяти концертов в год, не считая закрытых выступлений.
В настоящее время большинство членов группы живут в Москве.

История

Первый концерт группы «Кенгуру» состоялся 18 апреля 1989 года в пензенском молодёжном центре «Модус». Помимо основателя группы Юрия Козлова, у которого, кстати, в этот день родился сын, в концерте участвовали Владимир Фролов, Сергей Умнов, Сергей Евстифеев, Михаил Абрамов, Сергей Лукоянов.

В июне того же года на советский магнитофон «Нота» в школе № 17, где работал сторожем Сергей Умнов, был записан первый альбом «Кенгуру» — «Бал керосиновых ламп». Через месяц вышел и второй альбом «Эх!» — саундтрек к одноимённому фильму собственного производства, по сей день так и не восстановленному. Уже тогда группе удалось найти собственное оригинальное звучание, обусловленное, в первую очередь, тем, какие инструменты смогли раздобыть музыканты (гитара, бас-гитара, баян и конги). Это звучание получило своё ярчайшее выражение в последующих альбомах «Глаза» и «Для домохозяек», выпущенных летом 1991 года. Впрочем, уже в то время мнения слушателей расходились относительно того, что же является визитной карточкой «Кенгуру» — самобытная музыкальная концепция или тексты Юрия Козлова. В этих текстах Юрий, возможно, совершенно неосознанно, наследовал дадаистам и обериутам, классическим поэтам Японии, Персии и, одновременно, русской народной поэзии. Именно в то время появляются первые статьи о творчестве группы в центральной и региональной прессе. Вот характерная цитата из рецензии на альбом «Глаза», напечатанной в нижегородском альманахе-путеводителе по музыкальным сенсациям года «Слушай и читай»:

«Начинается альбом полным звуковым г… — завал по частотам, голоса не слыхать. Но с каждой песней, идёт мощный набор оборотов, и с середины до конца валит улётная депрессивная психоделия, способная убрать даже достижения «Звуков My». Удивительная связка: бас-бонги-гитара-баян, взаимодействующая каким-то непонятным способом, накаляет атмосферу до кипения вулканической лавы. Оценка: 5» «Слушай и читай», № 16 (32) 1991

Авторы рецензии удостоили «Кенгуру» более высокой оценкой, чем, например, группы «Н.О.М.», «Алиса», «НЭП».

Осенью 1991 года музыканты группы решаются на переезд в Санкт-Петербург, где дают концерты в популярных клубах и записывают альбомы «На ночь глядя» и «Зац». Квартира на Лиговском проспекте, где проживали музыканты, становится одним из мест обязательного посещения для музыкантов, художников и просто творческих людей Петербурга. Ширится и география гастрольной деятельности «Кенгуру». Вот как, например, описывала свои впечатления об одном из выездных выступлений группы корреспондентка газеты «ЭНск» (речь идёт о выступлении на фестивале «Пламя Парижа-2» в мае 1992 года):

«Мрачный наркотический минимализм. Если нырнуть в эту воронку, докопаться до общей темы, то это — секс при отсутствии любви. Секс не грязный, не бытовой, не возвышенный, но аналитически препарируемый. Результат тяжёл и неугоден, болезненная невозможность полюбить, ни тепла, ни контакта, нелюбящая пара в пустой комнате — чем заняться, куда деваться от жизни? «Ты в меня, я в тебя давай спрячемся…» Заколдованный круг. Водоворот. Действо. Аналогов этой группе я не вижу» Екатерина Борисова

Весной 1993 года группа в изрядно поредевшем составе (Юрий Козлов и Сергей Умнов) возвращается в Пензу, где в коллектив вливается новый участник — гитарист Анатолий Беляков, только что вернувшийся из Екатеринбурга после окончания философского факультета УрГУ. «Кенгуру» выпускает два новых альбома, совершенно непохожие на все предыдущие — «Шуба-Люба» и «Panurg de Paris» («Французский альбом»).

«Крен произошел в сторону всё большего минимализма. Несколько исчезла лу-ридовская медитативность, зато больше стало мамоновского шаманства, и на сцене появился пластичный перфоманс» Серж Хризолит, музыкальный обозреватель

«Эй, кто там говорил, что минимализм этот мрачный и наркотический? Что всё это секс в отсутствие любви, и от этого жутко становится? Да у них все песни про любовь! Немного странную, немного неожиданную, немного надоевшую, немного холодно-отстранённую, но про любовь. И про вроде мало чем отличающуюся среди прочего живущего количества Женщину…» Анна Калинина, журналист «Комсомольской правды»

Тем временем группа продолжает энергично концертировать. На её концерты в дружественные клубы «Театр замечательных мужчин» и «Аэроплан» ходят толпы поклонников, приезжая даже из других городов. Пётр Мамонов предлагает музыкантам группы записать совместный альбом, но вскоре этому помешал его отъезд на ПМЖ в деревню.

Весной 1994 года «Кенгуру» празднует пышный пятилетний юбилей и организует международный фестиваль «Раскачивая Восток». А вскоре неожиданно для всех заявляет о самороспуске. Но тогда распуститься надолго не получилось. Так, осенью 1996 года «нечеловеческими» усилиями группа записала и издала альбом «Зангези» — первый CD коллектива. В нём принимают участие музыканты сразу нескольких составов группы. Альбом ротируется по радио, режиссёры без согласования с группой набирают из него треки для музыкального оформления телесериалов.

В скором времени участники коллектива разъезжаются в разные города. С тех пор концерты «Кенгуру» становятся большой редкостью, хотя группа продолжает репетировать и писать новые песни.

Участники группы

Действующий состав

Юрий Козлов — тексты, музыка, вокал, гитара
Владимир Фролов — тексты, бонги, бас, виолончель, флейта, мандолина, гитара
Сергей Умнов — баян
Анатолий Беляков — музыка, гитара, саз, мандолина

Музыканты прошлых составов

Андрей Черкашин — тексты, музыка, гитара, бас
Александр Личидов — гитара
Сергей Евстифеев — бас, флейта, тромбон, саксофон
Роман Корнеев — бас
Михаил Абрамов — бонги, гитара
Сергей Лукоянов — гитара, саксофон
Вероника Тя-Сен — перкуссия
Светлана Блощиненко — вокал
Михаил Куренков — бас
Альберт Царан — бонги
Дмитрий Степанюк — барабаны
Кирилл Метальников — барабаны
Екатерина Зац — вокал
Оксана Колосова — вокал

Приглашённые музыканты

Станислав Астахов — бас, гитара, ремиксы («Братья Грим», «Tesla Boy»)
Антон Королёв — барабаны (Гриша Ургант, «Челси», Татьяна Овсиенко)
Сергей Летов — саксофон
Михаил Лисов — гитара, бас
Константин Германов — бас
Дмитрий Паскевич — клавишные
Дмитрий Анатольевич Баранов — жалейка, окарина (фольклорный ансамбль"Миряне" г.Пенза ,"Карагод" г.Москва)
Владимир Бурмистров — барабаны
Михаил Федосов — барабаны («Синяя птица»)
Андрей Мочалов — клавишные
Юрий Марков — бас («Джа Дивижн»)
Валерьян Бахарев — барабаны
Дмитрий Устинов — бонги
Михаил Барабанов — бас

Дискография

Альбомы

• 1989 — Бал керосиновых ламп
• 1989 — Эх! (музыка к фильму)
• 1991 — Глаза
• 1991 — Для домохозяек
• 1992 — На ночь глядя
• 1992 — Зац
• 1993 — Шуба-Люба
• 1993 — Panurg de Paris (Французский альбом)
• 1996 — Зангези
• 2001 — Чё?!

Сборники

• 1994 — Все хиты
• 2004 — Тут окно, там стена
• 2006 — Группа «Кенгуру» – MP3 Collection (127 треков, Moroz records)

Ссылки

• [community.livejournal.com/ru_kenguru Сообщество «Кенгуру» в Живом журнале]
• [www.evrazia.org/article.php?id=193 Дмитрий Ефремов. «Всё нормально»]
• [www.rossia3.ru/culture/music/kenguru Ёжик Войцеховский. «Полное окенгурение»]

Отрывок, характеризующий Кенгуру (группа)

Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.