Кеннеди, Джеймс, епископ Сент-Эндрюсский
| Джеймс Кеннеди James Kennedy<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Печать Джеймса Кеннеди.</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1440 — 1465 | ||
| Церковь: | католическая церковь | |
| Предшественник: | Генри Уордлоу | |
| Преемник: | Патрик Грэхэм | |
| ||
| 1437 — 1440 | ||
| Предшественник: | Роберт де Кардени | |
| Преемник: | Томас Ливингстон | |
| Рождение: | ок. 1408 Каррик, Шотландия | |
| Смерть: | 24 мая 1465 Сент-Эндрюс | |
| Отец: | Сэр Джеймс Кеннеди | |
| Мать: | Мария Стюарт, дочь Роберта III | |
Джеймс Кеннеди (англ. James Kennedy, ок. 1408—24 мая 1465) — епископ Сент-Эндрюсский (с 1440 года), один из самых выдающихся государственных и церковных деятелей Шотландии XV века, лидер страны в период малолетства короля Якова III.
Содержание
Епископ Сент-Эндрюсский
Джеймс Кеннеди был сыном Марии Стюарт, дочери шотландского короля Роберта III. В 1437 году король Яков I назначил Джеймса епископом Данкелда.
С самого начала своей карьеры Джеймс Кеннеди выступал как последовательный сторонник сильного папства и противник консилиаризма. Уже в 1439 году Кеннеди возглавляет шотландскую делегацию на церковном соборе во Флоренции. За поддержку папы Евгений IV назначил Кеннеди епископом Сент-Эндрюса, важнейшего епископства Шотландии. На этом посту Кеннеди эффективно противостоял сторонникам соборного движения в Шотландии, стремящимся ограничить власть папы, и к 1449 году восстановил единство шотландской церкви.
В то же время епископ Сент-Эндрюсский принимал активное участие в политической борьбе в Шотландии в период несовершеннолетия короля Якова II. Кеннеди возглавил оппозицию режиму Ливингстонов—Дугласов, заключив союз с королевой Джоанной Бофор и Крихтонами. Однако их попытки свергнуть Дугласов успехом не увенчались, и правительственные войска в 1444 году разорили владения епископа и осадили его самого в Сент-Эндрюсе.
После начала самостоятельного правления Якова II Джеймс Кеннеди отошел от политики. В этот период он активно занимается делами церкви: поддерживает теологический факультет Сент-Эндрюсского университета, привлекает в Шотландию обсервантов — членов одного из ответвлений францисканского ордена, отличающихся более строгим следованием канонам св. Франциска Ассизского.
Глава регентского совета
После смерти короля Якова II в 1460 году епископ Кеннеди возглавил регентский совет при малолетнем Якове III. Власть регентов, однако, была не полной: вдовствующая королева Мария Гелдернская, собрав вокруг себя «молодых» шотландских лордов, образовала второй центр власти в государстве, ведя самостоятельную политику, что особенно проявилось в отношении к войне Алой и Белой розы в Англии. В отличие от королевы, готовой к сближению с Йорками, Джеймс Кеннеди, по крайней мере в начале, выступал как строгий приверженец Ланкастеров. Именно благодаря епископу, в 1461 году в Шотландии смогли найти убежище лидеры ланкастерской партии Маргарита Анжуйская и король Генрих VI. За поддержку Ланкастеры уступили Шотландии Берик-апон-Туид — последнюю шотландскую крепость, удерживаемую англичанами со времен войн за независимость. 25 апреля 1461 года Берик был возвращен Шотландии.
Правитель Шотландии
В 1463 году вожди Ланкастеров покинули Шотландию, а смерть королевы Марии устранила двоевластие в стране. Кеннеди остался единоличным руководителем правительства. Проявив себя дальновидным политиком, епископ оставил прежнюю про-ланкастерскую политику и пошел на сближение с королём Англии Эдуардом IV. 1 июля 1464 года было заключено соглашение с Англией о перемирии сроком на 15 лет.
Урегулировав отношения с Англией, Кеннеди активно занялся внутри-шотландскими проблемами. Ему удалось снять угрозу отделения западных гэльских областей страны, договорившись о признании королевской власти лидером сепаратистов лордом Островов Джоном Макдональдом.
В результате, благодаря действенной политике и авторитету епископа Кеннеди, период несовершеннолетия Якова III не стал временем анархии и кризиса как при малолетнем Якове II. К моменту смерти епископа, 24 мая 1465 года, королевская власть в Шотландии сохраняла свою силу, доходы казны росли, внешняя и внутренняя угрозы стране были ликвидированы.
Напишите отзыв о статье "Кеннеди, Джеймс, епископ Сент-Эндрюсский"
Литература
- John Dowden, The Bishops of Scotland, ed. J. Maitland Thomson, Glasgow, 1912.
- D. E. R. Watt, Fasti Ecclesiae Scotinanae Medii Aevi ad annum 1638, 2nd Draft. St Andrews, 1969.
- Dunlop, A. I., The Life and Times of James Kennedy, Bishop of St Andrews, St Andrews, 1950.
- Macdougall, Norman, «Bishop James Kennedy of St Andrews: a reassessment of his political career» в книге под его редакцией: Church, Politics and Society: Scotland, 1408—1929, 1983, pp. 1–22.
- Macdougall, Norman, «Kennedy, James (c.1408-1465)», in the Oxford Dictionary of National Biography, Oxford University Press, 2004.
Ссылки
- [www.britannica.com/EBchecked/topic/314788/James-Kennedy Джеймс Кеннеди] в энциклопедии Британника. (англ.)
- [oce.catholic.com/index.php?title=James_Kennedy Джеймс Кеннеди] в Catholic Encyclopedia. (англ.)
Отрывок, характеризующий Кеннеди, Джеймс, епископ Сент-Эндрюсский
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
