Хенсли, Кен

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Кен Хенсли»)
Перейти к: навигация, поиск
Кен Хенсли
Ken Hensley

Кен Хенсли, 1977 год
Основная информация
Полное имя

Kenneth William David Hensley

Дата рождения

24 августа 1945(1945-08-24) (78 лет)

Место рождения

Пламстед, Лондон, Англия

Страна

Великобритания Великобритания

Профессии

автор-исполнитель, композитор, поэт-песенник, певец, мультиинструменталист

Жанры

хард-рок

Коллективы

The Jimmy Brown Sound
The Gods
Head Machine
Toe Fat
Weed
Uriah Heep
Blackfoot
Live Fire

[www.ken-hensley.com/ ken-hensley.com]

Ке́ннет Ви́льям Дэ́вид Хе́нсли (англ. Kenneth William David Hensley; 24 августа 1945, Лондон, Англия) — британский рок-музыкант; клавишник, гитарист, певец, автор песен и продюсер, наибольшую известность получивший как участник Uriah Heep (1970–80 годы)[1].





Биография

Кен Хенсли родился 24 августа 1945 года в Пламстеде на юго-востоке Лондона в семье офицера военно-морского флота, давшего своим детям строгое религиозное воспитание в викторианском духе[2]. В десятилетнем возрасте со всей семьёй (родителями, тремя братьями и сестрой) он переехал в Стивенэйдж. Здесь в возрасте одиннадцати лет он начал осваивать гитару, пользуясь самоучителем Берта Уидона.

Свой самый первый концерт Кен Хенсли дал в зале завода Ментмор (англ. The Mentmore Pen Factory) в сентябре 1960 года. Затем был участником местных групп The Blue Notes, Ken And The Cousins, а также Kit And The Saracens, из членов которой в 1963 году образовалась The Jimmy Brown Sound. Последняя группа сделала записи, но до нашего времени они не сохранились[3].

В 1965 году утратив интерес к музыке соул, на которой специализировались The Jimmy Brown Sound, Кен Хенсли обратился к более тяжёлому звучанию. Вместе с Миком Тэйлором он вошёл в состав The Gods, где он написал большую часть композиций, пел и играл на органе Hammond B3[3]. После распада группы несколько её участников (включая Хенсли) перешла к Клиффу Беннетту в Toe Fat[1]. Параллельно музыкант играл в проекте Head Machine (альбом Orgasm)[4], причём в тот период в основном играл на гитаре[5].

Uriah Heep

В конце 1969 года Кен Хенсли принял предложение Пола Ньютона присоединиться к Spice — группе, искавшей клавишника. Вскоре состав сменил название на Uriah Heep. Хенсли стал основным автором группы. Он приносил в студию базовые идеи, песенные структуры; затем композиции аранжировывались всеми участниками группы: на выходе получалась коллективная работа Uriah Heep[6]. «В основном я сочинял на гитаре, потому что мы много гастролировали и в те дни не существовало портативных клавишных, которые можно было бы для этой цели использовать», — говорил музыкант. Каждый раз сначала появлялись слова; позже, нередко в отеле, Кен набрасывал мелодию[6].

Хенслли выработал своеобразный, чисто индивидуальный стиль игры:

Я только потому и начал играть на инструменте, что захотел превратить свои стихотворения в песни; только ради этого я научился игре на гитаре и фортепиано — именно поэтому я играю совсем не так, как настоящие музыканты... Я никогда не брал настоящих уроков игры на фортепиано и не смог бы сыграть как Кит Эмерсон или Рик Уэйкман, но зато никто не играет как я.
Кен Хенсли[6]

Также по-своему Хенсли научился играть и на слайд-гитаре (используя так называемый «нормальный» настрой), а когда Мик Тейлор показал ему, как правильно играть на «открытом» аккорде, переучиться уже не смог.

Участие в Uriah Heep принесло мультиинструменталисту и автору Кену Хенсли мировую славу, несмотря на неприятие критиков, которое в первые годы было почти единодушным. Лишь много лет спустя специалисты признали выдающееся авторское и исполнительское мастерство музыканта. Своим любимым периодом в истории группы Хенсли называл время работы над альбомом Demons and Wizards, когда все музыканты были очень сплочены[7].

Распад Uriah Heep, по мнению Хенсли, был предрешён смертью Гэри Тэйна. «Гэри был лучшим музыкантом в группе, и когда его не стало, мне стало ясно: это начало конца. И хотя заменивший его Джон Уэттон — великолепный бас-гитарист, певец и аранжировщик, всё же это было другое… химическая реакция стала совсем иной», — говорил он. Несмотря на то, что с Тэйном они не были близкими друзьями, смерть его стала для Хенсли потрясением: «…Просто потому, что когда ты молод, ты кажешься себе неуязвимым и смерть выглядит очень далекой… Я знал, что у Гэри есть проблемы, особенно с героином, но никак не мог ожидать его смерти»[6]. Впрочем, по словам Хенсли, это не изменило его собственных вредных привычек.

В 1980 году Кен Хенсли покинул группу. Этому предшествовал продолжительный конфликт, начало которому ещё в середине 70-х положил алкоголизм Дэвида Байрона.

Одно дело, когда слегка пьян басист или слегка под кайфом гитарист, но когда вокалист пьян вдрызг и не может говорить, падает и не видит ни группы, ни зала, это уже серьезная проблема... Он пил слишком много, мы много говорили об этом, но ровно ничего не менялось. В конечном итоге я пришёл к менеджеру с ультиматумом: или уходит он, или ухожу я.
Кен Хенсли[6]

Байрону дали испытательный срок в два месяца, но за это время положение дел лишь ухудшилось. В конечном итоге вокалист бы заменен, но «оказалось, что это — конец группы»: после записи четырёх альбомов с обновлённым составом Кен Хенсли в 1980 году покинул коллектив. К этому моменту он был, по собственному признанию, законченным наркоманом. «Нет ничего плохого в деньгах, успехе и женщинах… Но я увлекающаяся натура, для которой незначительные увлечения могут перерастать в серьёзную зависимость»[7], — замечал он по этому поводу. Одной из причин переезда в США было желание собраться с силами и избавиться от наркотической (прежде всего, кокаиновой) зависимости. «Жизнь молодого музыканта в серьёзной рок-группе такова, что её даже трудно описать; моя же личность в Uriah Heep растворилась полностью… Я был совершенно потерян, не имел ни малейшего представления, кто я такой»[6], — признавался музыкант в интервью 2007 года.

Хенсли говорил, что ощутил величие группы лишь спустя пять лет после ухода из неё. В ещё большей степени это осознание проявилось, когда он начал прочитывать письма, приходившие на веб-сайт. «Будучи участником группы в ту доисторическую эпоху, когда не было Интернета… я и не задумывался о том, что отдельные песни могут оказывать огромное влияние на отдельных людей», — признавался он позже[6]. Музыкант утверждал, что его никогда не приглашали вернуться в Uriah Heep и полагал, что «на то были веские причины: личные или философские, а, возможно, всего лишь связанные с предубеждениями». Он допускал, что «будь Дэвид и Гэри живы, воссоединение произошло бы давно», и, вероятно, «<для группы> и не было бы причин распадаться». Но по поводу перспективы воссоединения в нынешней ситуации отвечал: «Определённо могу сказать только одно: если предложат, я скажу решительно „нет“, потому что не хочу возвращаться назад…»[6]

Сольная карьера

Ещё будучи участником Uriah Heep, Хенсли начал сольную карьеру, выпустив в 1973 году при участии коллег Гэри Тэйна и Ли Керслейка альбом Proud Words On A Dusty Shelf (# 173, US)[8]. В аннотации, написанной Хенсли и размещённой на обложке пластинки, говорится о том, что этот диск представляет собой сборник материала, который не вошёл в Demons and Wizards и The Magician’s Birthday. Но кроме этого материала, на альбоме присутствует также ранее опубликованная песня Rain в своей оригинальной аранжировке — той, которая была забракована остальными участниками Uriah Heep: музыканты потребовали сделать концовку песни мягкой и спокойной, изменив тем самым общий настрой произведения. Включив Rain в сольный альбом, Хенсли таким образом спас свою идею песни. Выход в свет Proud Words… не вызвал горячего одобрения у коллег и соратников Кена по Uriah Heep. Так, например, гитарист Мик Бокс отзывался об альбоме в весьма пренебрежительном тоне, называя его не иначе как «Brown Turds On A Rusty Elf». В 1975 году музыкант выпустил свой вторую сольную работу Eager To Please[1], в записи которой приняли участие бас-гитарист Марк Кларк (Mark Clarke) и барабанщик Багс Пембертон (Bugs Pemberton).

Американский период

Оставив Uriah Heep, Кен Хенсли пытался продолжить свою музыкальную карьеру в Великобритании. Но после неудачной попытки собрать собственную группу Shotgun, переехал в США, где дал несколько концертов в составе Ken Hensley Band и выпустил в 1980 году третий сольный альбом Free Spirit[3].

Сначала Хенсли поселился в Денвере, затем отправился в Сент-Луис. Он предполагал, что для выздоровления достаточно будет двух-трёх лет, но потребовалось 12. В Сент-Луисе он поступил на работу в компанию St. Louis Music, производящей музыкальные инструменты и аппаратуру. «Это было здорово: впервые в моей жизни наметилась стабильность, постоянная работа, чего у меня не было до этого в жизни», — говорил музыкант. Важно было для него и сохранить связь с музыкальной индустрией. Хенсли проработал в фирме около 15 лет, разъезжая в командировках по миру. Последние три года он занимался работой всего экспортного отдела, поскольку владеет тремя языками: кроме английского — испанским и немецким[6].

В 1982 году Хенсли присоединился к Blackfoot и выпустил с ними два студийных альбома. Первоначально группа, как вспоминал он сам, пригласила его лишь чтобы добавить «Хаммонд» в микс; в тот момент музыканты хотели освободиться от репутации «группы Южного рока». Хенсли признавал, что стилистически не вписывался в ансамбль, но когда группа пригласила его в турне, «согласился просто потому, что в тот момент ничем больше не был занят… Не самое удовлетворительное время в моей жизни, но винить в этом приходится меня, а не их»[7], — замечал он.

Известие о смерти бывшего вокалиста Uriah Heep Дэвида Байрона в 1985 году потрясло Кена Хенсли. Он тут же покинул коллектив и лишь некоторое время спустя возобновил музыкальную деятельность как сессионный музыкант, сотрудничая, в частности, с такими группами, как Cinderella и W.A.S.P..

Лишь в 1987–88 годах Хенсли полностью избавился от пристрастия к кокаину. «Вера <в Бога> помогла мне перевести жизнь в новое русло и дала мне силы для нового старта. Она до сих пор ежедневно питает меня силой»[6], — говорил он. Официально членом пресвитерианской церкви музыкант стал в 1993 году в Сент-Луисе. Здесь же он приобрёл студию и стал активно участвовать в церковной музыкальной программе[9].

1994—2002

Следующий сольный альбом Кена Хенсли From Time To Time вышел в 1994 году; в него вошли произведения, написанные музыкантом в 1971–82 годы, и теперь заново обработанные, а также ранние версии «классических» песен Uriah Heep, записанные им с участниками Free Полом Коссоффом и Саймоном Кёрком, с которыми он некогда снимал на троих квартиру. В числе музыкантов, чьи партии звучали на пластинке, были также Боз Бюррелл (King Crimson, Bad Company), Мик Ральфс (Bad Company), Иэн Пэйс (Deep Purple, Whitesnake) и Кенни Джонс (The Who)[3]. В 1999 году вышел A Glimpse Of Glory — альбом, практически полностью составленный из новых песен. В 2000 году Кен Хенсли дал совместный концерт с Джоном Лоутоном и Полом Ньютоном в проекте, получившем название Hensley/Lawton Band. В 2002 году он выступил с бас-гитаристом и певцом Джоном Уэттоном, участником Uriah Heep в 1975–76 годах.

В 2002 году Uriah Heep дали несколько концертов, приуроченных к 30-летию выхода альбома The Magician's Birthday. Хенсли принял в них участие в качестве приглашённого музыканта, исполнив с группой несколько своих классических песен. Вместе с ним также принимал участие и Джон Лоутон. По материалам этого выступления был выпущен DVD под названием «The Magician's Birthday Party»

2003 — настоящее время

2003 год ознаменовался выходом The Last Dance — нового альбома Кена Хенсли, к этому времени переехавшего в Испанию. В работе над диском приняли участие испанские коллеги-музыканты Анхел Диас, Томми и Овидио Лопез, который (по мнению Хенсли) входит «в пятерку лучших гитаристов Европы»[6], Джавер Де Марко и другие. Выходу альбома предшествовало масштабное гастрольное турне Хенсли по России[~ 1]

В 2004 году Кен Хенсли приехал в Москву для записи альбома, получившего название The Wizard's Diary, где выступил как обычно в качестве гитариста, певца, сыграв также на привычном Hammond B3, синтезаторе Moog и других клавишных инструментах. Хенсли исполнил здесь классические песни эпохи Uriah Heep, заново аранжированные: «The Wizard», «Illusion», «Rain», «Sweet Freedom», «Lady In Black», «Free Me», «July Morning» и другие. В записи принимали участие исключительно российские музыканты (которым сам Кен дал очень высокую оценку) — барабанщик Андрей Шатуновский, бас-гитарист Алексей Осташев, пианист Вадим Назаров, гитарист Игорь Кожин. Для участии в создании альбома приглашение Кена Хенсли принял коллектив Российского Президентского симфонического оркестра, силами музыкантов которого были сделаны и исполнены оркестровые аранжировки его произведений, которые маэстро также очень высоко оценил.[10].

В 2006 году увидела свет автобиографическая книга Кена Хенсли «When Too Many Dreams Come True — The Ken Hensley Story», в которой автор повествует о разных личностях, которые, по его собственным словам, «на самом деле представляют одного человека — меня самого». В настоящее время книга выдержала несколько переизданий и переведена на болгарский и русский языки.

В 2007 году вышел сольный альбом Хенсли Blood On The Highway, вокальные партии в котором, помимо автора, исполнили Йорн Ланде, Джон Лоутон, Ив Галахер, Глен Хьюз, а в записи принимал участие Alicante Symphony Orchestra, непрофессиональный оркестр молодых музыкантов[11]. «Кровь на автостраде» представляет собой рок-оперу, в которой рассказывается про музыканта, который становится рок-звездой, о том, что он приобрёл, а главное — потерял. Кен Хенсли говорил, что сюжет пластинки во многом автобиографичен[12], а идея её принадлежала руководителю лейбла, который предложил положить на музыку литературную автобиографию музыканта[11]. Процесс создания песен он сравнивал с написанием киносценария: «Есть сюжет, и в каждой конкретной песне я словно бы выхватываю частицу этого сюжета, это тема внутри общей темы»[6]. С материалом альбома Кен Хенсли вышел на гастроли во главе группы The Viking All Stars, все участники которого — норвежцы (вокалист — исландец)[6]. Свой коллектив он назвал Live Fire.

В 2009 году Кен Хенсли посетил Всероссийский молодёжный образовательный форум «Селигер-2009»[13], а в апреле 2010 года совершил тур по городам России с серией сольных концертов, в ходе которых, аккомпанируя себе на гитаре и клавишных, исполнил как старые песни, так и новые, включённые в альбом Love… And Other Mysteries, релиз которого был запланирован на 2010 год, но из-за кризиса был отложен до 2012 года. 9 ноября 2010 года состоялся очередной концерт музыканта в Москве.

В сентябре-октябре 2010 года Кен со своим коллективом Live Fire провели в Риге (Латвия) студийную сессию записи нового альбома, выпущенного в мае 2011 года на лейбле Edel. Они работали (как написал Хенсли в дневнике) «…с огромным вдохновением, энергией и удовольствием»[14]:

Я понял основную причину, почему люблю этих ребят. Кажется, они способны читать мои мысли, когда дело доходит до <инструментальных> партий и интерпретации, и они играют всё то, что я в силу своих ограниченных музыкальных способностей лишь желал бы сыграть, если б мог. Может это только для меня кажется немного магическим, но это сильно напоминает мне о другом особенном времени в моей музыкальной жизни.
Кен Хенсли[15]

Музыкант назвал 2010 год очень для себя плодотворным и заметил, что у него сейчас — «великий менеджер», «фантастическая группа», новый записанный CD-альбом и много великолепных проектов в планах на 2011 год[16]. В настоящее время с Кеном Хенсли работает новый менеджер Стив Велтман.

В 2013 году Кен Хенсли с обновлённым составом группы Live Fire выпустил новый альбом Trouble. Также увидели свет два концертных альбома: Live, записанный во время тура с Live Fire по Германии и Швейцарии в конце 2012 года, и Live Tales, записанный во время сольных выступлений музыканта. В августе 2013 года Кен Хенсли принял участие в концерте, организованном в честь дня города Домодедово.

В настоящее время Кен много гастролирует. Он очень любит приезжать в Россию, на Украину, в Беларусь, Болгарию, Грузию, о чём полушутливо заявляет в своей песне «Я хочу вернуться» из альбома Trouble:

I wanna go back, back to Russia
I wanna go back, back to Ukraine
Back to Belarus, Bulgaria too
Hell, sometimes I just wanna get my ass out of Spain
Кен Хенсли. песня "I wanna go back"

В ходе осенне-зимнего тура (17 ноября — 17 декабря 2014 года) Хенсли дал 23 концерта в разных городах России[17].

25 сентября 2016 года выступил в городе Владивостоке, на концерте посвященном празднованию "Дня Тигра".

Личная жизнь

Кен Хенсли живёт в Испании, в местечке Агост, вблизи города Аликанте со своей женой Моникой. Они встретились в США, некоторое время пытались жить в Англии («потому что я хотел быть поближе к семье»), но «возненавидели погоду и осознали, что жизнь в Британии дороговата». Решено было переехать в Испанию, где, по словам Хенсли, «хорошая погода, хорошие вина — идеальное место! — и стоимость жизни невысока, потому что мы живём посреди пустыни со всеми своими животными»[6]. В доме у супругов, по словам музыканта, восемь собак, «от семи до девяти кошек, в зависимости от того, какой сегодня день», а также куры, кролики, коровы и лошади[6]. Хенсли работает здесь же, в собственной студии Sacramento Studios, построенной Кеном совместно с Дани Саизом (Dani Saiz) — его партнёром по бизнесу; его рабочий день обычно длится с 11 до 16 часов.

В 2007 году Кен и Моника стали приемными родителями, усыновив 12-летнего мальчика по имени Хуанито, брошенного цыганами в трёхлетнем возрасте[6].

Влияние

Творчество Кена Хенсли оказало значительное влияние на развитие рок-музыки. Визитной карточкой композитора и музыканта стали такие песни, как Free Me, Sympathy, Easy Livin’, Stealin’, The Spell, Lady In Black, Look At Yourself (на двух последних он исполнил ведущую вокальную партию) и July Morning, ставшая неофициальным гимном Болгарии.

Специалисты и коллеги отмечали его мастерство инструменталиста и аранжировщика. «Насколько я могу судить, Кен Хенсли собственноручно написал учебник клавишных для хэви метал»[3], — заявил Блэки Лоулесс (W.A.S.P.).

Участие в группах

  • The Jimmy Brown Sound (1963—1965) — клавишные
  • The Gods (1965—1969) — клавишные, вокал, гитара
  • Head Machine (1969) — вокал, гитара, клавишные
  • Toe Fat (1969—1970) — гитара, бэк-вокал
  • Uriah Heep (1970—1980) — клавишные, вокал, слайд-гитара, акустическая гитара
  • Weed (1971) — вокал, клавишные, гитара
  • Shotgun (1980) — вокал, клавишные, гитара
  • Ken Hensley Band (1981) — вокал, клавишные, гитара
  • Blackfoot(1982—1985) — клавишные, бэк-вокал, слайд-гитара
  • W.A.S.P. (The Headless Children, 1989) — клавишные
  • Cinderella (Heartbreak Station, 1990) — Хаммонд орган в песнях: «Sick for the Cure», «Make Your Own Way», «Love Gone Bad»
  • Брюс Кэмерон (Midnight Daydream, 1999) — клавишные в песнях: «Mind Gardens», «Just like a Spaceman», «She’s So Gone»
  • Ken Hensley & Visible Faith (1999) — вокал, клавишные, гитара
  • The Hensley Lawton Band (2000) — клавишные, гитара, вокал
  • Hensley & Wetton (2002) — клавишные, вокал, гитара
  • Ken Hensley’s Free Spirit (2002) — вокал, клавишные, гитара
  • Ayreon (2004) — соло на Хаммонд органе в песне «Loser», альбом The Human Equation
  • Ken Hensley & The Viking All-Stars Band (2005) — вокал, клавишные, гитара
  • Ken Hensley & Live Fire (2006—) — вокал, клавишные, гитара
  • Therion (2006) — соло на Хаммонд органе в композиции «Trul», альбом Gothic Kabbalah
  • Je Suis France (2007) — органная мантра в «Hot-Doggin’ on a Flip-Flop»
  • [www.tonirowland.com Тони Роуленд] (Unfolding, 2008) — клавишные, гитара, продюсер
  • Б.Т.Р. (2008) — приглашённый музыкант на нескольких концертах
  • Шерман Нуар (Demons & Diamonds, 2009) — бэк-вокал на «Soldier’s Song», Хаммонд орган на «Roses in December»
  • Sunrize (2011) — турне Rock on the Rocks Tour 2011: принимал участие в качестве гостя

Библиография

  • Uriah Heep — 10 Jahre Rockmusik (Markus Ott & Ken Hensley, 1980). — ISBN 340460-034-7.
  • When Too Many Dreams Come True — The Ken Hensley Story (2006). — ISBN 386735-319-0.

Дискография[18]

Сольные работы

  • Proud Words on a Dusty Shelf (1973)
  • Eager to Please (1975)
  • Free Spirit (1980)
  • The Best of Ken Hensley (1990)
  • From Time to Time (1994)
  • A Glimpse of Glory (1999)
  • Ken Hensley Anthology (2000)
  • Running Blind (2002)
  • The Last Dance (2003)
  • The Wizard’s Diary (CD/DVD) (2004)[~ 2]
  • Cold Autumn Sunday (2005)
  • Elements — Anthology 1968 to 2005 (2006)
  • Inside the Mystery (2006)
  • Blood on the Highway (2007)
  • Live Fire (DVD) (2007)
  • Love & Other Mysteries[19] (2012)
  • Live Tales (Live Album) (2013)

Uriah Heep

Другие коллективы:

The Gods

  • Genesis (1968)
  • To Samuel a Son (1969)

Head Machine

  • Orgasm (1970)

Cliff Bennett & Toe Fat

  • Toe Fat (1970)

Weed

  • Weed…! (1971)

Blackfoot

  • Siogo (1983)
  • Vertical Smiles (1984)
  • Live on the King Biscuit Flower Hour (1998)

Hensley-Lawton Band

  • The Return (2001)
  • Salisbury Live (2001)

Ken Hensley & John Wetton

  • More Than Conquerors (2002)
  • One Way or Another (2002)

Ken Hensley & Live Fire

  • Faster (2011)
  • Live!! (Live Album) (2013)
  • Trouble (2013)

Напишите отзыв о статье "Хенсли, Кен"

Примечания

Комментарии
  1. Примечательно, что в России этот диск был выпущен раньше, чем в Европе. Российское издание отличается от европейского обложкой, выполненной русским художником, и наличием бонус-треков.
  2. Записан в России с участием Российского Президентского симфонического оркестра
  3. По какой-то причине этот DVD отсутствует в официальной дискографии Кена Хенсли
Источники
  1. 1 2 3 Jason Ankeny. [www.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=11:d9fwxqu5ldje~T1 Ken Hensley biography]. www.allmusic.com. Проверено 3 мая 2010. [www.webcitation.org/66CkTP7XZ Архивировано из первоисточника 16 марта 2012].
  2. Tam Laird. [www.caerllysimusic.co.uk/index1.html Ken Hensley interview]. www.caerllysimusic.co.uk (Июль 2007). Проверено 3 мая 2010. [www.webcitation.org/66CkTtkU7 Архивировано из первоисточника 16 марта 2012].
  3. 1 2 3 4 5 [www.ken-hensley.com/ Ken Hensley official website]. www.ken-hensley.com. Проверено 3 мая 2010. [www.webcitation.org/66CkVrRqt Архивировано из первоисточника 16 марта 2012].
  4. [www.ken-hensley.com/a_head_orgasm.html Discography. Albums. Orgasm]. www.ken-hensley.com. Проверено 1 июля 2010.
  5. [rockfaces.ru/k/kenhensley.htm Ken Hensley]. rockfaces.ru. Проверено 3 мая 2010. [www.webcitation.org/66CkWqPog Архивировано из первоисточника 16 марта 2012].
  6. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 MENNO VON BRUCKEN FOCK. [www.dprp.net/specials/2007_hensley/ DPRP Specials : Ken Hensley : Interview]. www.dprp.net (2007). Проверено 3 мая 2010. [www.webcitation.org/61DchS8oM Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  7. 1 2 3 [www.antimusic.com/morley/07/KenHensley.shtml MorleyView: Ken Hensley Interview]. www.antimusic.com. Проверено 18 мая 2010. [www.webcitation.org/61DckozFS Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  8. [www.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=11:d9fwxqu5ldje~T5 Proud Words On A Dusty Shelf]. www.allmusic.com. Проверено 3 мая 2010. [www.webcitation.org/66CkYNr8j Архивировано из первоисточника 16 марта 2012].
  9. Kevin J. Julie. [www.travellersintime.com/UniversalWheels/Hensley08Interview.html Ken Hensley Interview]. www.travellersintime.com. Проверено 18 мая 2010. [www.webcitation.org/66CkYzj61 Архивировано из первоисточника 16 марта 2012].
  10. [www.progarchives.com/album.asp?id=20480 THE WIZARD'S DIARY, VOL. 1]. www.progarchives.com. Проверено 3 мая 2010. [www.webcitation.org/66CkZTj2j Архивировано из первоисточника 16 марта 2012].
  11. 1 2 Vera. [www.prog-nose.org/news.php?item.4.3 Prog-Nose: Ken Hensley Interview] (20th of June 2007). Проверено 18 мая 2010. [www.webcitation.org/66CkafbVf Архивировано из первоисточника 16 марта 2012].
  12. «When Too Many Dreams Come True — The Ken Hensley Story»
  13. [www.rg.ru/2009/08/02/hensly-anons.html Легенда мирового рока Кен Хенсли поделился секретами успеха]. www.rg.ru. Проверено 3 мая 2010.
  14. Дневник Кена Хенсли: Латвия (запись CD «Live Fite») www.ken-hensley.com/riga_2010_01.html
  15. Из дневника Кена Хенсли (сентябрь 2010) www.ken-hensley.com/riga_2010_13.html
  16. Из дневника Кена Хенсли (декабрь 2010) www.ken-hensley.com/hungaryukczech_2010_07.html
  17. [www.ken-hensley.com/tour.html Даты гастрольных выступлений на официальном сайте Кена Хенсли]
  18. [web.archive.org/web/20031103022711/www.geocities.com/~wonderworld/discography.html Ken Hensley Official Website — Discography]
  19. Рецензия в журнале Dark City № 69, 2012 год

Ссылки

  • [www.ken-hensley.com Официальный сайт Кена Хенсли]
  • [facetoplace.ru/galleries/concerts/2013/12/01/ken-hensley-v-teatre Фотоотчет с концерта Кена Хенсли в Москве 01.12.2013]
  • [sbelyakov.ru/concert2009/hensley/index.htm Творческая встреча в CDK МАИ 11.04.2009. Фото Сергея Белякова]
  • [headbanger.ru/reports/2481 Отчет с концерта Санкт-Петербург 9 декабря 2009 года]
  • [headbanger.ru/reports/3068?show_images=1 Отчет и фотографии с концерта в Арт-кафе «ДуровЪ» Москва 8 апреля 2010 года]
  • [dvrock.ru/koncerty/28102010-ken-khensli-ex-uriah-heep Фотоотчет с концерта Владивосток 28 ноября 2010 года]

Отрывок, характеризующий Хенсли, Кен

Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.