Кеосаян, Лаура Давидовна
Поделись знанием:
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
| Лаура Кеосаян | |
| Имя при рождении: |
Лаура Давидовна Кеосаян |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
2004 — наст. время |
| Направление: |
актриса театра и кино |
Лаура Давидовна Кеосаян (род. 8 февраля 1982, Москва, СССР) — российская актриса театра и кино.
Окончила Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России.
В 2008 году окончила Театральный институт имени Бориса Щукина (курс В. В. Иванова), в том же году принята в труппу Государственного академического театра им. Е. Вахтангова.
Содержание
Театральные работы
- «Карлсон» — антреприза-мюзикл. Фонд Герарда Васильева и Академия детского мюзикла на сцене Вахтанговского театра. Роль — Фрекен Бок. Режиссёр Жанна Жердер.
- «Белая акация». Роль — Ольга Ивановна. Реж. Владимир Иванов.
- «Берег женщин» (пластическая композиция по песням Марлен Дитрих). Соло. Реж. Анжелика Холина.
- «Балаган» по Чарльзу Мори. Роль — режиссёр Сюзанна Хантсмен. Режиссёр спектакля — Ирина Пахомова.
Фильмография
- 2004 — Ландыш серебристый 2
- 2004 — Кодекс чести-2
- 2005 — Любовница
- 2006 — Три полуграции
- 2006 — Рекламная пауза
- 2007 — Любовь на острие ножа — Ляля (Лаура Саркисова), внучка Артёма Саркисова
- 2008 — Девочка — Маня
- 2008 — Цыганочка с выходом — Лигита
- 2009 — Не отрекаются любя — Юлия
- 2010 — Судьбы загадочное завтра
- 2010 — Вера. Надежда. Любовь
- 2010 — Последние римляне
- 2010 — Единственный мужчина
- 2011 — Морские дьяволы-5 (17-я серия — «Предсвадебная лихорадка») — Тина
- 2012 — Склифосовский (1 сезон) — Эмма Луспарян, любовница Брагина, анестезиолог
- 2013 — Склифосовский (2 сезон) — Эмма Луспарян
- 2013 — Визит
- 2014 — Манекенщица
- 2014 — Море. Горы. Керамзит — Элита
- 2015 — Джуна — Джуна Давиташвили
Семья
Дед — Эдмонд Кеосаян
Отец — Давид Кеосаян
Дядя — Тигран Кеосаян
Напишите отзыв о статье "Кеосаян, Лаура Давидовна"
Ссылки
- [ruskino.ru/art/6141 Лаура Кеосаян на Рускино.ру]
- [www.nashfilm.ru/serialsstars/4911.html Светлана Усанкова. Лаура Кеосаян: актриса по семейной традиции.]
Отрывок, характеризующий Кеосаян, Лаура Давидовна
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
