Керамика Раку

Керамика Раку (яп. 楽焼 Раку-яки) — тип японской керамики, традиционно используемой в японской чайной церемонии, в первую очередь, это чаши для чая. Для керамики Раку характерна ручная формовка глины вместо использования гончарного круга, — в результате этого каждый предмет оказывается уникальным. Низкие температуры обжига дают довольно пористую поверхность, посуду достают из печи раскалённой и кладут в специальные капсули, где позволяют изделиям остыть . В качестве покрытия используется черная или прозрачная глазурь.

История

Термин Раку (буквально, «наслаждение» или «простота, естественность») происходит от слова Дзюракудай, названия дворца в Киото, построенного для Тоётоми Хидэёси (1537—1598), военного лидера того времени. В строительстве дворца принимал участие знаменитый мастер чайной церемонии Сэн-но Рикю, который попросил работавшего там китайского мастера по изготовлению черепицы сделать чаши, которые воплощали бы эстетику ваби-саби. Мастер Танака Тёдзиро изготовил простые чаши, которые соответствовали философии дзэн и представлению Рикю об идеальной чайной церемонии.

Семье мастера Тёдзиро была дарована фамилия Раку, и на протяжении почти 450 лет вот уже 15 поколений этой семьи занимаются производством посуды в стиле Раку. Имя и стиль Раку как воплощение эстетического принципа ваби-саби, оказали значительное влияние на японскую литературу и культуру в целом.

Художественные особенности

Ручная лепка даёт асимметрию контура и неравномерную толщину стенок изделия, что является воплощением идей естественности и простоты. Помимо ручной формовки (без помощи гончарного круга) мастер Тёдзиро использовал обработку шпателем внутренних и внешних стен чайных чаш Раку, срезая излишки глины. С технологической и художественной точек зрения изготовление этих изделий является делом весьма сложным, так как главным предназначением керамики Раку является использование её в качестве чайной утвари во время чайного действа тя-но-ю. Функциональное предназначение керамики Раку определяло её форму, вес, особенности обжига, глазурования, предельно простого декора. Традиционно, мастера керамики Раку изготовляли черные и красные чаши для чая (тяван), сосуды для чистой холодной воды (мидзусаси), курильницы (коро) и шкатулки для благовоний (кого), а также разнообразную утварь, в которой подавалось угощение во время многочасовых чайных церемоний. После официального запрета, введенного в Киото в конце ХХ века на большие печи, в которых использовался уголь для обжига керамики, ныне действующий глава дома Раку Китидзаэмон XV создает только небольшие по размеру керамические изделия, такие черные и красные чаши Раку.

Ссылки

• [www.raku-yaki.or.jp/e/index.html Официальный сайт семьи Раку о керамике Раку и её традициях] (англ.)
• [www.e-yakimono.net/guide/html/raku-yaki.html Сайт о японской керамике] (англ.)
• [abc.vvsu.ru/Books/u_ist_ker/ Жущиховская И. С., История керамики Восточной Азии]
• [www.arts-museum.ru/events/archive/2015/raku/ Выставка «Керамика Раку: Вселенная в чайной чаше» в ГМИИ им. А.С. Пушкина]

Отрывок, характеризующий Керамика Раку

Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.