Кербедз, Станислав Валерианович

Станислав Валерианович Кербедз
Stanisław Kierbedź
Дата рождения:	10 марта 1810(1810-03-10)
Место рождения:	Новый двор
Подданство:	Российская империя
Дата смерти:	19 апреля 1899(1899-04-19) (89 лет)
Место смерти:	Варшава
Награды и премии:

Станислав Валерианович Кербедз (польск. Stanisław Kierbedź; 1810, Ковенская губерния — 1899, Варшава) — российский инженер. Инженер-генерал-лейтенант (с 1868), действительный тайный советник (с 1881).

Биография

Окончил Институт корпуса инженеров путей сообщения в Петербурге. Начал службу в 1829 году. Последние годы жизни провёл в Варшаве. Похоронен на кладбище Повонзки.

Инженерные постройки и проекты

• Благовещенский мост в Санкт-Петербурге (сооружён в 1843—1850 годах).
• Металлический железнодорожный мост через реку Лугу Петербурго-Варшавской ж. д. (1853—1857 годы).
• Мосты на Петербурго-Варшавской железной дороге через реки Великую и Западную Двину (проект 1853 г.; не осуществлены из-за передачи строительства французам).
• Автор одного из проектов Морского канала (от Кронштадта в Санкт-Петербург)
• Александровский мост через Вислу в Варшаве (1858—1864 гг.)

Здания

• Участие в проектировании здания Санкт-Петербургского международного коммерческого банка (Невский проспект, 58). Автор-строитель — С. А. Бржозовский (1898—1917 год).

Научная и преподавательская деятельность

• С 1842 года — преподаватель Института корпуса инженеров путей сообщения.
• Являлся членом-корреспондентом (1851) и почётным членом (1858) Петербургской Академии наук.

Карьера

В 1868 году был произведён в инженер-генерал-лейтенанты, затем переименован в тайные советники. В 1881 году был пожалован чином действительного тайного советника.

• В 1884 году — председатель административного отдела Министерства путей сообщения.
• В 1886 году — член Совета по железнодорожным делам.
• В 1889 году назначен начальником технического отдела министерства.

Литература

• Проект висячего моста через Неву в С.-Петербурге. (Изложение проекта Кербедза). — СПб., 1846.
• [vivaldi.nlr.ru/ab000000716/view#page=82 Кербедз Станислав Валерианович] // Список гражданским чинам первых трех классов. Исправлен по 1-е февраля 1889 года. — СПб.: Типография Правительствующего сената, 1889. — С. 60—61.
• [vivaldi.nlr.ru/ab000000663/view#page=76 Кербедз Станислав Валерианович] // Список гражданским чинам первых трех классов. Исправлен по 1-е февраля 1890 года. — СПб.: Типография Правительствующего сената, 1890. — С. 54—55.
• Житков С. Биографии инженеров путей сообщения. — СПб., 1902. — 45/69 с.
• Воронин М. И., Воронина М. М. Станислав Валерианович Кербедз. 1810—1899. — Л.: «Наука», 1982.
• Пунин А. Л. Архитектура отечественных мостов. — Л.: «Стройиздат», 1982. — С. 42, 52, 53.
• Храбрый И. С. Санкт-Петербург. Три века архитектуры. — СПб.: Норинт, 1999. — 65 с. — ISBN 5-7711-0044-7.
• Журнал « Нива» 1899 год.

Отрывок, характеризующий Кербедз, Станислав Валерианович

– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…