Керекский язык
| Керекский язык | |
| Страны: | |
|---|---|
| Регионы: | |
| Общее число говорящих: |
10 человек[1] |
| Статус: | |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Языковые коды | |
| ISO 639-1: |
— |
| ISO 639-2: |
— |
| ISO 639-3: |
krk |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Кере́кский язы́к — язык кереков. Был распространён на Чукотке по побережью Берингова моря от Анадырского лимана до Олюторского мыса на Камчатке; затем ареал сузился с юга до устья реки Опуки (несколько севернее географической границы Камчатки). Керекский язык входит в чукотско-камчатскую семью; его можно рассматривать как один из племенных языков или диалектов корякской языковой общности. Поскольку кереки жили в непосредственном контакте с чукчами, в керекском языке заметны чукотские черты.
Керекский язык — бесписьменный. Фольклор передавался в устной форме; первые записи образцов фольклора на керекском языке относятся к 60-м гг. XX в. Языком межнационального общения служил чукотский, в меньшей степени — русский.
По данным переписи населения 2010 года керекским языком владеют 10 человек[1].
Содержание
Морфология
Керекский язык — агглютинирующий, имеющий те же морфологические характеристики, что и другие чукотско-камчатские языки: позиция корня в линейной цепочке словоформы не фиксирована; преобладает аффиксация, аффиксальные морфемы представлены суффиксами, префиксами и циркумфиксами; развита композиция и инкорпорация; представлены аналитическое конструирование и редупликация именного корня.
Лексика
Лексика керекского языка — общечукотско-корякская; собственно керекских слов, по подсчетам В. В. Леонтьева, не более 25 %. Русских заимствований очень мало.
Напишите отзыв о статье "Керекский язык"
Примечания
Литература
- Володин А. П. Проспект описания грамматики керекского языка (чукотско-камчатская группа) // Языки народов Сибири. Грамматические исследования. Сборник научных трудов. Новосибирск, 1991.
- Леонтьев В. В. Этнография и фольклор кереков. М., 1983.
- Скорик П. Я. Керекский язык // Языки народов СССР. Л., 1968, т. 5.
| |||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Керекский язык
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
