Керимов, Сулейман Абусаидович

Сулейман Керимов
лезг. Керимрин Абусаидан хва Сулейман
Место рождения:	Дербент, Дагестанская АССР, РСФСР, СССР
Образование	Дагестанский государственный университет
Состояние	$7,3 млрд на октябрь 2016
Компания	«Нафта Москва»
Награды и премии
Сулейман Керимов на Викискладе

Сулейма́н Абусаи́дович Кери́мов (лезг. Керимрин Абусаидан хва Сулейман; род. 12 марта 1966, Дербент, Дагестанская АССР, СССР) — российский предприниматель, член Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от Республики Дагестан. Контролирует финансово-промышленную группу «Нафта Москва», владеет футбольным клубом «Анжи».

Биография

Сулейман Керимов родился 12 марта 1966 года в Дербенте. Лезгин по национальности.

Отец — юрист, работал в уголовном розыске; мать работала бухгалтером в системе Сбербанка.

В юности Керимов увлекался дзюдо и гиревым спортом, был неоднократным чемпионом различных первенств.

По окончании средней школы в Дербенте в 1983 году (аттестат с отличием, любимый предмет — математика) склонность к точным наукам сначала привела Керимова на строительный факультет Дагестанского политехнического института. После I курса был призван в армию в г. Москве.

В 1984—1986 годах служил в ракетных войсках стратегического назначения, старший сержант в должности начальника расчёта.

Вернувшись из армии, Сулейман Керимов продолжил учёбу, перевёлся на факультет экономики Дагестанского государственного университета, который окончил в 1989 году. Во время учёбы в ДГУ был заместителем председателя профкома университета.

Тесть, председатель Дагестанского совета профсоюзов Назим Ханбалаев, помог ему устроиться экономистом на завод «Эльтав». За свою первую рабочую «пятилетку» с 1989 по 1995 год Керимов делает заметные шаги в трудовой карьере, пройдя путь от рядового экономиста до помощника генерального директора по экономическим вопросам.

Чтобы вести взаиморасчёты с потребителями, «Эльтав» и его смежники (партнёры) в 1993 году учредили Федеральный промышленный банк и зарегистрировали его в Москве. Керимова направили в него представлять интересы «Эльтава». Керимов обосновывается в Москве. «Федпромбанк» финансировал отрасли промышленности, находящиеся в кризисе. Керимов и его партнеры стали кредиторами крупных энергоснабжающих компаний. После того, как экономика России стабилизировалась, долги были погашены со значительной прибылью для банка и, следовательно, для Керимова. В дальнейшем Керимов становится контролирующим владельцем «Федпромбанка». В 1995 году Керимов был назначен на пост главы торгово-финансовой компании «Союз-Финанс».

С апреля 1997 года Керимов стал научным сотрудником «Международного института корпораций» (Москва). С февраля 1999 года он занял должность вице-президента этой автономной некоммерческой организации.

С тех пор активно занимается бизнесом. С 1999 года — депутат Государственной думы, с 2008 — член Совета Федерации.

Предпринимательская деятельность

Состояние

Год	млрд. $
2010	5,5
2011	7,8
2012	6,5
2013	7,1
2016	7.2

Состояние Сулеймана Керимова в 2016 году по оценкам журнала «Forbes» составляло $ 1,6 млрд. В предыдущие годы: 2013 — $ 7,1 млрд; 2012- $6,5 млрд; 2011-$7,8 млрд; 2010-$ 5,5 млрд.

Нафта-Москва

В конце 1999 года Керимов купил акции нефтяной торговой компании «Нафта-Москва» — преемника советского монополиста «Союзнефтеэкспорт». Впоследствии эта компания стала основным бизнес-инструментом Керимова.

В 2003 году «Нафта-Москва» получила займ у «Внешэкономбанка», который был инвестирован в акции компании ОАО «Газпром». В течение следующего года цены на акции «Газпрома» удвоились и кредит был погашен в течение четырёх месяцев. В 2004 году «Сбербанк» предоставил структурам Керимова займ в общем размере 3,2 млрд долларов США, который также был инвестирован в акции, а в дальнейшем полностью погашен. К 2008 году «Нафта-Москва» владела 4,25 % акций «Газпрома» и 5,6 % акций «Сбербанка». В середине 2008 года Керимов полностью вышел из акционерного капитала «Газпрома» и «Сбербанка».

Полиметалл

В ноябре 2005 года компания «Нафта-Москва» приобрела 70 % акций «Полиметалла» — одного из крупнейших холдингов по добыче золота и серебра в России. В 2007 году «Полиметалл» успешно провёл IPO на Лондонской фондовой бирже, после чего «Нафта-Москва» продала акции компании.

Телекомы

В 2005 году мэрия Москвы и одна из структур Керимова создали совместное телекоммуникационное предприятие «Мостелесеть», которое стало единственным акционером крупнейшего кабельного оператора в Москве «Мостелеком». В 2007 году телекоммуникационные активы были объединены в холдинг «Национальные телекоммуникации» и спустя год проданы консорциуму инвесторов во главе с «Национальной медиа группой» Юрия Ковальчука за 1,5 млрд долларов США.

Недвижимость

В 2003—2008 гг. «Нафта-Москва» развивала проект Рублёво-Архангельское, который был назван в прессе «город миллионеров», идея создания принадлежала Керимову. В дальнейшем проект был продан президенту «Бинбанка» Михаилу Шишханову.

Весной 2009 года структуры Керимова занялись проектом реконструкции гостиницы «Москва». После окончания реконструкции в здании был открыт пятизвездочный отель Four Seasons с торговым центром, офисами и апартаментами. В 2015 году белорусские бизнесмены братья Хотины выкупили отель у структур Керимова.

ПИК

25 % акций крупнейшего застройщика в России были куплены структурами Керимова весной 2009 года. На тот момент группе компаний «ПИК» требовались дополнительные финансовые средства: долг достиг $ 1,98 млрд, а капитализация упала более до $ 279 млн долларов. «Нафта-Москва» позже увеличила свою долю в ГК «ПИК» до 38,3 %.

За первые 2 года владения Керимовым (с 2009 по 2011) ПИК восстановила финансовую стабильность и укрепила свои позиции на рынке. На 20 декабря 2013 года капитализация составила 1,42 млрд долларов.

В декабре 2013 года Керимов продал весь пакет акций российским бизнесменам Сергею Гордееву и Александру Мамуту.

Полюс Золото

После потерь за время экономического кризиса 2008—2009 гг., Керимов изменил свою инвестиционную стратегию и стал покупать достаточно большие пакеты акций, чтобы иметь возможность влиять на стратегии компаний, в которые он инвестирует. В 2009 году «Нафта-Москва» купила у Владимира Потанина за 1,3 млрд долларов 37 % акций компании «Полюс Золото» — крупнейшего производителя золота в России. Позднее пакет был увеличен до 40,22 %.

В 2012 компания провела IPO на Лондонской бирже (LSE). В конце 2015 года структуры Керимова консолидировали права на 95 % акций компании «Полюс Золото», проведя выкуп акций у миноритариев. После оферты последовал делистинг Polyus Gold с Лондонской биржи.

В апреле 2016 года дети предпринимателя Саид и Гульнара были включены в совет директоров ПАО «Полюс Золото».

Уралкалий

В июне 2010 года Керимов и его партнеры Александр Несис, Филарет Гальчев и Анатолий Скуров приобрели 53 % акций калийного гиганта «Уралкалий» у предыдущего владельца Дмитрия Рыболовлева. Сделка оценивалась в 5,3 млрд долларов США. Для этой покупки Керимов получил значительный кредит в ВТБ.

Являясь крупнейшим в мире производителем калийных удобрений, «Уралкалий» осуществлял продажу продукции на мировом рынке совместно с «Беларуськалием» через общую сбытовую компанию (БКК). В июле 2013 года «Уралкалий» объявил, что выходит из сбытового соглашения с «Беларуськалием», снижает цены и увеличивает производство до максимальной мощности, чтобы увеличить долю рынка.

2 сентября 2013 года Следственный комитет Белоруссии возбудил уголовное дело против Керимова и ряда сотрудников «Уралкалия» в злоупотреблении властью и служебными полномочиями. Вечером 2 сентября МВД Белоруссии демонстративно отправил в Интерпол заявку об объявлении Керимова в международный розыск, однако Интерпол опроверг сообщение белорусских властей о внесении Керимова в «красный список», усмотрев в запросе политический мотив. Впоследствии белорусские власти отозвали запрос и закрыли все уголовные дела.

В декабре 2013 года Керимов продал 21,75 % акций «Уралкалия» бизнесмену Михаилу Прохорову и 19,99 % владельцу «Уралхима» Дмитрию Мазепину.

Инвестиции за пределами России

В 2007 году, когда рынки по всему миру начали падать, Керимов снизил свои доли в «Газпроме» и других российских голубых фишках и обратился на Уолл-стрит с предложением инвестировать значительную часть своего состояния. В обмен Керимов должен был получить более выгодные условия кредитования для будущих займов.

В 2007 году Керимов вложил миллиарды долларов в Morgan Stanley, Goldman Sachs , Deutsche Bank, Credit Suisse и другие финансовые институты. Хотя ни Керимов, ни западные банки не раскрыли точный размер его инвестиций, он достаточно значимый. Журнал «Форбс» называл Керимова крупнейшим частным инвестором Morgan Stanley.

К 2008 году, по данным «Форбс», вывел основную часть капитала из России, инвестировав в акции зарубежных корпораций. По оценке аналитиков, в ходе экономического кризиса это решение привело к потере почти $20 млрд в результате маржин-коллов.

Стиль бизнеса

Как считают аналитики, финансовый успех Керимова основан на инвестициях в активы, обладающие заметным потенциалом роста:

Сулейман Керимов зарекомендовал себя как инвестор финансовый, основная задача которого капитализировать актив для его дальнейшей перепродажи.

Экономический и политический обозреватель Юлия Латынина видит иной секрет успеха:

Бизнес-стиль Керимова хорошо известен: у компаний, которые он покупает, действительно решаются проблемы с государством.

Многие бизнесмены, имевшие дело с Керимовым, рассказывают, что с ним трудно разговаривать, он всегда будет на несколько шагов впереди.

Он умеет быстро принимать решения и креативен, те идеи, которые приходят Керимову, не приходят другим людям.

Политическая деятельность

В 1999—2003 годах Сулейман Керимов был депутатом Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации III созыва, входил в состав комитета Госдумы по безопасности. В период с 2003 по 2007 год Керимов был депутатом Госдумы РФ IV созыва, также занимал пост заместителя председателя комитета по физической культуре, спорту и делам молодежи.

С 2008 года Керимов является членом Совета Федерации РФ верхней палаты Федерального Собрания и представляет Республику Дагестан.

Весь период пребывания Керимова членом парламента, а затем сенатором, акции принадлежащих ему предприятий, а также иные бизнес-активы находились в трастовом управлении, а с конца 2013 года переданы благотворительному фонду Suleyman Kerimov Foundation.

В сентябре 2016 года он был переизбран в качестве сенатора от Дагестана в Совете Федерации. В связи с этим досрочно прекратил свои полномочия депутата в Народном собрании Дагестана.

Футбольный клуб «Анжи»

С января 2011 года Сулейман Керимов является владельцем футбольного клуба «Анжи» из Махачкалы, который играет в российской футбольной Премьер-Лиге. При нём клуб приобрёл таких известных игроков, как Юрий Жирков («Челси» Лондон) и Роберто Карлос («Коринтианс» Сан-Паулу), суперфорвард Самуэль Это’О («Интер», Милан).

В 2013 году в рамках разработки новой долгосрочной стратегии развития клуба было принято решение сократить годовой бюджет клуба до уровня 50-70 млн долларов по сравнению с предыдущим бюджетом в 180 млн долларов за сезон. Большинство дорогостоящих зарубежных звезд были проданы, а клуб сделал ставку на молодых российских игроков.

Помимо финансирования «Анжи», на средства Керимова рядом с Махачкалой построен современный футбольный стадион «Анжи-Арена» на 30 тыс. зрителей и работает детская футбольная академия «Анжи».

Благотворительность

В 2007 году Керимов учредил фонд Suleyman Kerimov Foundation, основной целью которого декларирована поддержка и финансирование инициатив, направленных на улучшение жизни молодежи в России и мире, содействие проектам в сфере здравоохранения, культуры, спорта, конфессиональной жизни, а также оказание помощи нуждающимся.

В 2014 году по оценке журнала «Форбс» Сулейман Керимов стал третьим в рейтинге богатейших людей России, тративших деньги на благотворительность в 2013 году.

Фонд тесно сотрудничает с многочисленными благотворительными организациями, как в России, так и за рубежом — Фонд «Подари Жизнь», Фонд Горчакова, Фонд Здоровье нации, OmidFoundation и другие. Среди основных проектов фонда СМИ отмечают реконструкцию крупнейшей в Европе Московской соборной мечети, ежегодный Хадж для нескольких тысяч мусульман, международные молодежные и культурные фестивали и ряд других.

Сулейман Керимов является Председателем Попечительского Совета Федерации спортивной борьбы России с момента его основания в 2006 году. На протяжении многих лет Фонд Керимова являлся основным спонсором Федерации спортивной борьбы России, финансируя наряду с Фондом поддержки «Новая перспектива» национальную программу развития вольной и греко-римской борьбы. Международная Федерация объединенных стилей борьбы Международная федерация объединённых стилей борьбы (FILA) наградила Керимова своей самой престижной наградой «Золотой Орден».

10 марта 2016 года, Глава Дагестана наградил Сулеймана Керимова почетным знаком Республики Дагестан «За любовь к родной земле.»

Сулейман Керимов входит в Попечительский совет образовательного центра для одаренных детей «Сириус» в Сочи.

Семья, хобби и личная жизнь

Ещё будучи студентом Керимов женился на своей однокурснице Фирузе. Имеет троих детей.

Имеет брата, врача по профессии и сестру, преподавателя русского языка и литературы.

26 ноября 2006 года в Ницце (Франция), Керимов сильно пострадал в аварии на своей Ferrari Enzo, получив сильные ожоги и вынужден носить перчатки телесного цвета. После аварии, он пожертвовал €1 миллион фонду «Пинокио» — благотворительной организации, работающей с детьми, пострадавшими от ожогов.

Отрывок, характеризующий Керимов, Сулейман Абусаидович

– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.