Керлер, Дов-Бер

Дов-Бер (Борис Иосифович) Керлер (род. 1958, Москва) — еврейский поэт, автор нескольких поэтических сборников на идише под псевдонимом «Борис Карлов» (идиш ‏באָריס קאַרלאָוו‏‎), лингвист-германист.

Биография

Родился в семье еврейского поэта Иосифа Борисовича Керлера и Анны Ефимовны Керлер (?—2004). В 1971 году покинул с родителями СССР и поселился в Иерусалиме. В 1983 году окончил Еврейский университет в Иерусалиме со специализацией по литературе на идише, общей и индо-европейской лингвистике.

В 1984 году стал первым аспирантом в только что открывшейся в Оксфордском университете программе исследований идиша (впоследствии Институт исследований идиша — Oxford Institute for Yiddish Studies, под руководством Х.-Д. Каца). В 1988 году защитил диссертацию по вопросам происхождения восточноевропейского литературного идиша. В 1989—2000 годах — научный сотрудник и доцент в Колледже Линкольна Оксфордского университета, Оксфордском центре гебраистики и иудаики (Oxford Centre for Hebrew and Jewish Studies) на факультете древних и современных языков.

С 2000 года — профессор еврейских и германских исследований, а также заведующий кафедрой идиша в Индианском университете в Блумингтоне.

В 1984—1996 годах был одним из руководителей летней интенсивной программы по изучению идиша при Оксфордском университете, в 1997—1998 годах — аналогичной программы при Вильнюсском университете. После смерти отца (2000) стал редактором и продолжил выпуск «Иерусалимского альманаха» (Иерушолаимер алманах).

Основные научные труды в области социолингвистики, истории и диалектологии идиша. Руководил этнографическим и лингвистическим полевым проектом изучения юго-восточного диалекта идиша на территории Украины, Молдавии, Румынии и Словакии (2002—2012), на основе которого готовится детальный атлас этого диалекта. Автор научных публикаций, в том числе монографии, по истории литературного идиша в 18—19 веках, а также нескольких поэтических сборников. Публикует стихи в современной периодике на идише.

Литературная и научная деятельность Дов-Бера Керлера отмечена премиями Давида Гофштейна (1997) и Левианта (Modern Language Association's Leviant Prize for Yiddish scholarship, 2004).

Монографии

• The Origins of Modern Literary Yiddish. Oxford University Press, 1999. — 368 pp.

Под редакцией Дов-Бера Керлера

• History Of Yiddish Studies: Papers from the Third Annual Oxford Winter Symposium. Routledge-Harwood Academic Publishers, 1991.
• Oksforder Yidish: A Yearbook of Yiddish Studies (на идише). Three volumes. Oxford Institute for Yiddish Studies, 1990—1995.
• Politics of Yiddish: Studies in Language, Literature and Society. Walnut Creek, CA: AltaMira Press, 1998.

Поэтические сборники

• וואו מיט אַן אַלף (Ву мит ан алэф — Где с алефом). Оксфорд: Драй швестер фарлаг (Three Sisters Pubslishing), 1996.
• שפּיגלכּתבֿ: געצײלטע לידער (Шпиглксав: гэцейлтэ лидэр — Зеркальная рукопись, с Иосифом Керлером). Иерусалим: Иерушолаимер алманах, 1996.
• עלאַברעק: לידער פֿונעם נײַעם יאָרטױזנט (Элабрэк: лидэр фун найем йортойзнт — Стихи нового тысячелетия). Иерусалим: Эйгнс, 2006.
• קאַטאָװעס אָן אַ זײַט: נעכטיקע לידער (Катовэс он а зайт: нэхтике лидэр — Шутки в сторону: стихи вчерашнего дня). Иерусалим: Иерушолаимер алманах, 2007.
• מיר איז שטאַרק נוגע (Мир из штарк нэгэйэ). Иерусалим: אַליין איז די נשמה ריין (Алейн), 2012.
• אָנגעצויגענע סטרונע (Натянутая струна). Тель Авив, 2016.

Ссылки

• [elabrek.blogspot.com Elabrek]

Отрывок, характеризующий Керлер, Дов-Бер

Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.