Керманшахская операция

Керманшахская операция
Основной конфликт: Персидская кампания
Дата	февраль — март 1916
Место	Западный Иран
Итог	Победа России
Противники
Экспедиционный кавалерийский корпус в Персии персидские жандармы персидские фидаины племенные ополчения германские наёмники части 6-й армии
Командующие
Н. Н. Баратов Низам-ус-Салтане Боппе
Силы сторон
8—10 тыс. чел., 22 орудия около 20 тыс. чел., 14 орудий
Потери
неизвестно неизвестно

Керманшахская операция (февраль — март 1916 года) — наступательная операция частей русского экспедиционного кавалерийского корпуса в Западном Иране в ходе Персидской кампании Первой мировой войны.

Обстановка на Персидском театре

В декабре 1915 года — январе 1916 года корпус продолжал развивать успех, достигнутый в ходе Хамаданской и Кумской операций.

25—30 декабря 1915 (7—12 января 1916) была проведена операция в Гиляне против дженгелийских повстанцев Мирзы Кучек-хана, одновременными ударами с нескольких сторон в трудных условиях заснеженных гор и лесов мятежники были разбиты и на время ослабили свою активность в провинции.

К середине января 1916 года корпусная разведка оценивала силы противника на театре примерно в 25 тыс. чел.: в Приморском районе 5 тыс., в Сольтанабаде 2 тыс., в Исфахане 4 тыс., в Сенендедже — Хамадане и Керманшахе по 6 тыс..

6 (19) января 1-й Горско-Моздокский полк занял Сольтанабад. Противник бежал в Керманшах и Боруджерд; германский консул Ронер перед бегством раздал населению значительное количество оружия. 22 января (4 февраля) полковник Стопчанский с четырьмя сотнями и двумя орудиями начал наступление на Боруджерд, но оно развивалось медленно, так как войскам пришлось идти по глубоким снегам.

12 (25) декабря части корпуса взяли Асадабад, на Кенгаверском направлении вели бои отряд пограничников подполковника барона Медема и части 1-й Кавказской казачьей дивизии, 31 декабря (13 января) с боя взявшие Кенгавер.

В качестве подкреплений князю Н. Н. Баратову были направлены Кавказская кавалерийская дивизия и 2-й и 4-й Кавказские пограничные пешие полки. В результате к февралю 1916 года корпус состоял из 14 тыс. чел. при 38 орудиях, из которых 8—10 тыс. при 22 орудиях было сосредоточено на Керманшахском направлении.

Керманшахская группировка противника

В районе Багдада была сформирована 6-я турецкая армия, командующим которой 6 декабря был назначен фельдмаршал фон дер Гольц-паша. Главной его целью была борьба с английской Месопотамской армией, но ему также было поручено действовать против русских на Керманшахском направлении и подчинены находившиеся там войска.

Фон дер Гольц усилил работу по найму персидских отрядов и использованию возглавляемых шведскими офицерами персидских жандармов. Во главе сторонников германо-турок встал Низам-ус-Салтане, бывший губернатор Лурестана, бежавший из Кума перед занятием его русскими.

Прогерманские силы стекались в Керманшах (120 км к юго-западу от Хамадана), ставший главным центром германо-турецкого влияния. В городе были сделаны большие военные запасы и стянуты крупные силы: около 20 тыс. чел. при 14 орудиях, в том числе несколько турецких батальонов с батареей, посланных фон дер Гольцем для усиления. Фортификационными работами руководил германский агент граф фон Каниц, а после его исчезновения 2 (15) января — полковник Бопп.

Наступление на Керманшах

В феврале части корпуса из Хамадана начали наступление на Керманшах. В составе войск противника были 2,5 тыс. турок, ополчение луров, кельхиоров, бахтиар, остатки отряда эмира Хикмета, разбитого под Рабат-Керимом, жандармы. На фланге наступления после ряда успешных боев противник 26 января (8 февраля) был отброшен в район Нехавенда, 29 января (11 февраля) русские заняли Довлетабад. С севера наступление корпуса Баратова прикрывал Ван-Азербайджанский отряд.

Основные силы продвигались вдоль шоссе, преодолевая упорное сопротивление противника, оборонявшего каждое селение. 9 (22) февраля части корпуса прорвали оборонительную линию у Сахне и отбросили небольшие силы турецкой пехоты, а 11 (24) февраля заняли Бисотун. 13 (26) февраля войска вошли в покинутый противником Керманшах.

Взятые в плен турки были аскерами 1-го Константинопольского полка 21-й пехотной дивизии. В качестве трофеев были взяты 7 орудий, 8 пулемётов и запасы турецкого лагеря.

Для закрепления в Керманшахском районе части корпуса с боями заняли 17 февраля (1 марта) Сенендедж, 19 февраля (3 марта) — Биджар, отбросив противника ещё дальше на запад. В то же время восточнее был занят Боруджерд.

Результаты

В ходе Керманшахской операции было захвачено 8 орудий, 1700 снарядов, 1,5 млн ружейных патронов большого калибра и 100 пудов малокалиберных, большое количество ручных бомб и взрывчатки. Разведка доносила, что немцы проводили неудачные опыты по применению вьючных газовых аппаратов, которые собирались использовать при обороне Керманшаха.

В результате наступательных операций корпус за два с половиной месяца занял огромную территорию шириной в 800 верст по фронту и столько же в глубину. Одна дивизия расположилась в районе Керманшаха, другая оставалась в тылу — в Хамадане и Казвине. 6 (19) марта 1-й Запорожский полк с боем взял прежнюю персидскую столицу Исфахан.

Литература

• Корсун Н. Г. Первая мировая война на Кавказском фронте. — М.: Воениздат НКО СССР, 1946. — 100 с.
• Масловский Е. В. Мировая война на Кавказском фронте. — Париж: Возрождение, 1933
• Стрелянов (Калабухов) П. Н. Казаки в Персии. 1909—1918 гг. — М.: Центрполиграф, 2007. — 442 с. — (Россия забытая и неизвестная). — ISBN 978-5-9524-3057-0
• Шишов А. В. Персидский фронт (1909—1918). Незаслуженно забытые победы. — М.: Вече, 2010. — (Военные тайны XX века). — ISBN 978-5-9533-4866-9

Отрывок, характеризующий Керманшахская операция

Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.