Керосиновая лампа

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Кероси́новая ла́мпа — светильник, работающий на основе сгорания керосина — продукта перегонки нефти. Принцип действия лампы примерно такой же, что и у масляной лампы: в ёмкость заливается керосин, опускается фитиль. Другой конец фитиля зажат поднимающим механизмом в горелке, сконструированной таким образом, чтобы воздух подходил снизу. Сверху горелки устанавливается ламповое стекло — для обеспечения тяги, а также для защиты пламени от ветра.

После широкого внедрения электрического освещения керосиновые лампы используются в основном там, где нет электричества, в качестве аварийных на случай отключения электроэнергии, а также туристами.





История

Первый прототип керосиновой лампы — нефтяная лампа — была описана Ар-Рази в Багдаде IX века[1]. Несмотря на известность процесса перегонки углеводородов и доступность лёгких продуктов перегонки, они не находили широкого применения в освещении. До середины 19 века в освещении господствовали растительные и животные жиры, сжигаемые в масляных лампах. Развитие масляных ламп к началу 19 века привело к появлению сложных конструкций, увеличивающих площадь горения; с принудительной подачей топлива; с увеличением полноты сгорания (см. например Аргандова лампа, лампа Дэви, Carcel burner (англ.)). Замена масел на керосин сразу уменьшила образование отложений в лампах, повысила яркость. Высокая текучесть и испаряемость керосина позволили упростить конструкцию масляных ламп, отказавшись от нагнетания топлива в зону горения под давлением.

Первые исторические упоминания об использовании керосина в освещении относятся к 1846 году, когда Абрахам Гестнер (англ.) предложил использовать продукт перегонки угля для осветительных целей и указал на достоинства нового топлива: яркость и чистоту.

Сегодня трудно провести четкую границу между масляными и керосиновыми лампами. Тем не менее считается что первые керосиновые лампы появились в 1853 году. В этом году австрийские аптекари Игнатий Лукасевич и Ян Зех во Львове начали использовать керосин в доработанной масляной лампе. В том же году свою конструкцию керосиновой лампы с плоским фитилем предложил Рудольф Дитмар из Вены. Его конструкция стала прототипом серийной керосиновой лампы, производство которой начали в США в 1856 году.

Традиционно, до сих пор, керосиновые лампы, стёкла к ним и фитили номинируются в линиях. Например, диаметр лампового стекла в нижней части 20 линий или 50,8 мм.

Керосиновые фонари «Летучая мышь» выполняются в ветрозащитном исполнении. Название «Летучая мышь» происходит от слова «Fledermaus». Так называлась немецкая фирма, которая в XIX веке создала ветроустойчивый фонарь с керосиновой лампой. Позже так стали называть все подобные светильники.

Конструкции

Любая керосиновая лампа состоит из:

  • металлической ёмкости для керосина;
  • горелки;
  • стекла, защищающего пламя и формирующего воздуховод;
  • металлического каркаса для защиты стекла, переноски и подвески лампы;
  • регулятора светимости.

В настоящее время известны несколько вариантов конструкции керосиновых ламп. В первую очередь это традиционные фитильные лампы с плоским или кольцевым фитилем, в которых жидкий керосин поднимается из резервуара к зоне горения за счет капиллярного эффекта. Фитильные лампы требуют частых правок выгорающего фитиля, для чего в них предусматривают соответствующую конструкцию. Регулировка высоты фитиля также позволяет регулировать яркость лампы. Неровные излишки фитиля необходимо периодически подрезать ножницами во избежание копоти. Фитиль обычно делают из хлопка. Существовали многочисленные разновидности фитильных ламп с системой подогрева воздуха для улучшения горения; с защитой от пролива керосина при опрокидывании; ветростойкие для уличного применения; взрывобезопасные рудничные лампы; с отражателями и т. п.

Также известны калильные лампы, по конструкции близкие к примусу. В них керосин находится в резервуаре под давлением, создаваемым ручной помпой. По трубочке керосин поднимается в зону горения, где нагревается и испаряется. Далее трубочка ведёт пары топлива к горелке, где керосин сгорает, нагревая калильную сетку. Такие лампы горели существенно ярче благодаря более полному и быстрому сгоранию керосина и использованию калильных сеток. Широко известны примеры таких ламп, см. Petromax (англ.), Tilley lamp (англ.), Coleman Lantern (англ.).

Эксплуатация

Чтобы керосин сгорал ровным пламенем, фитиль в верхней части немного подрезают острыми ножницами, убирая ту часть ткани, от которой поднимается вверх коптящий «язычок». При необходимости процедуру повторяют.

Фотогалерея

Напишите отзыв о статье "Керосиновая лампа"

Примечания

  1. [www.physchem.chimfak.rsu.ru/Source/History/Persones/Rhazes.html Биография Абу Бакр Мухаммед ибн Закария Ар-Рази]

См. также


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Керосиновая лампа

Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.