Кертес, Имре

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Имре Кертес
венг. Kertész Imre
Род деятельности:

прозаик

Язык произведений:

венгерский

Премии:

Нобелевская премия по литературе (2002)

Награды:

И́мре Ке́ртес (венг. Kertész Imre; 9 ноября 1929 — 31 марта 2016) — венгерский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе за 2002 год, которая была вручена «за творчество, в котором хрупкость личности противопоставлена варварскому деспотизму истории». В 1944—1945 — узник концлагерей Освенцим и Бухенвальд. Этот опыт лежит в основе всего написанного Кертесом позже.





Биография

Родился в бедной еврейской семье. Его отец, Ласло Кертес, был мелким коммерсантом, а мать — Аранка Кертес (урождённая Якаб, 1902—1991) — рабочей[1]. Его дед, Адольф Клейн (1863—?), уроженец местечка Липтовски Петер (ныне район Липтовски-Микулаш Жилинского края Словакии), сменил фамилию на Кертес в период политики активной мадьяризации невенгерских меньшинств в Австро-венгерской империи; бабушка — Розалия Хартман (1870—?) — происходила из Эгера.

В 1944 году, когда ему было 15 лет, его арестовали и отправили в Аушвиц, а затем переправили в Бухенвальд. После освобождения из лагеря Кертес вернулся в Венгрию, где работал журналистом газеты Világosság, но его уволили через некоторое время после прихода к власти коммунистов, и он устроился рабочим на завод. С того времени он не участвует в политике, зарабатывая на жизнь переводами.

В это время он знакомится с творчеством Альбера Камю. Философия абсурда Камю становится основной моделью его творчества. С 1950 по 1960 годы он пишет мюзиклы, зарабатывая этим на жизнь, переводит философскую и художественную литературу с немецкого языка (Ницше, Витгенштейн, фон Гофмансталь, Шницлер)[2]. Но как писатель Кертес не был известен до конца 1980-х гг.

После падения коммунистического режима в 1989 году, Кертес занял активную литературную позицию, а в 2002 году получил Нобелевскую премию по литературе. Кертес был избран членом Академии искусств в Берлине в 2003 году.

В последние годы жил в Будапеште и страдал болезнью Паркинсона. Скончался 31 марта 2016 года.

Творчество

В своем творчестве Имре Кертес исследовал возможность жить и думать в условиях, когда отдельный человек становится бессильным против сил общества. Сильное влияние на творчество писателя оказало его пребывание в концентрационных лагерях. Для него они не являлись чуждым и исключительным, а свидетельством деградации современного общества.

Наиболее известны два романа Кертеса: Без судьбы / Sorstalanság (1975, экранизирован 2005; рус.пер. 2004) и «Кадиш по нерождённому ребёнку» /Kaddis a meg nem született gyermekért (1990, рус.пер. 2003)

Роман «Без судьбы», появившись в 1975 году, привлек немного внимания критиков, но утвердил Кертеса в качестве уникального писателя в диссидентской среде венгерской литературы.

Роман повествует о молодом человеке, арестованном и отправленном в концентрационный лагерь. Там он становится свидетелем ужаса деградации человека. Для повествователя атмосфера ужаса перемешивается с его желанием выжить, несмотря на угрызения совести. В романе используется прием отчужденности, с помощью которого реальность лагерной жизни воспринимается как что-то обычное. Несмотря на угнетающую атмосферу, бывают и моменты счастья. Главный герой воспринимает события как ребёнок, не понимая их. А для жертв и злодеев существуют только практические проблемы, а не главные вопросы жизни. Таким образом, автор пытается решить философскую проблему, в которой противостоят жизнь и людской дух.

После публикации в 1990 году перевода романа Кертеса на немецкий язык слава писателя начала расти в Европе, а позднее этот роман был переведен ещё на 10 языков.

Роман «Без судьбы» был первым литературным опытом Кертеса, автобиографический опыт которого лег в основу его трилогии о холокосте. Два другие романа «Поражение» (1988) и «Кадиш по нерождённому ребёнку» (1990) рассказывают о том же самом протагонисте из романа «Без судьбы».

В романе «Кадиш по нерождённому ребёнку» автор представляет негативную картину детства, показывая парадокс чувства дома в концентрационном лагере. Он представляет экзистенциальный анализ описывая любовь как наивысшую степень конформизма, желание жить любой ценой.

В 1991 году Кертес опубликовал сборник рассказов «Английский флаг», а в 1992 году в «Gályanapló» продолжил тему придуманного дневника, действие которого разворачивается в период с 1961 по 1991 год.

Другая публикация дневника с 1991 по 1995 год появилась в 1997 году под названием «Я — другое: хроника изменения».

Кертес — автор нескольких книг эссеистики. Кроме того, он переводил немецкоязычную художественную и философскую прозу (Ф. Ницше, З. Фрейд, Л. Витгенштейн, Э. Канетти, Й. Рот). Его собственные произведения переведены на многие языки мира, включая китайский.

Его лекции и эссе вошли в сборник «Холокост как культура» (1993), «Моменты тишины в ожидании перезарядки оружия во время расстрела» (1998) и «Язык в изгнании» (2001).

Семья

Со своей первой женой Альбиной Вас, как и он вернувшейся в Будапешт из нацистских концлагерей, он познакомился в 1953 году. После её смерти в 1995 году он вторично женился на Магде — американке венгерского происхождения.

Другие публикации на русском языке

  • Английский флаг. М.: Текст, 1991
  • Язык в изгнании: Статьи и эссе. М.: Три квадрата, 2004
  • Самоликвидация. М.: Текст, 2005
  • Без судьбы. М.: Текст, 2007

Напишите отзыв о статье "Кертес, Имре"

Литература о писателе

  • Szegedy-Maszák M., Scheibner T. Der lange, dunkle Schatten: Studien zum Werk von Imre Kertész. Wien: Passagen; Budapest: Kortina, 2004
  • Vasvári L.O, Tötösy de Zepetnek S. Imre Kertész and Holocaust literature. West Lafayette: Purdue UP, 2005
  • Imre Kertesz (Hungarian writer) — Encyclopedia Britannica
  • The Nobel Prize in Literature 2002 to Imre Kertész — Press Release

Примечания

  1. [www.geni.com/people/Aranka-Kert%C3%A9sz/6000000019737309947 Генеалогия семьи Кертес]
  2. [www.nytimes.com/2002/12/04/books/a-holocaust-survivor-at-home-in-berlin-nobel-hero-insists-hungary-face-its-past.html?pagewanted=all A Holocaust Survivor At Home in Berlin; Nobel Hero Insists Hungary Face Its Past]

Ссылки

  • [www.eleven.co.il/article/12057 Кертес Имре] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  • [magazines.russ.ru/authors/k/kertes Страница в Журнальном зале]
  • [n-europe.eu/content/index.php?p=2925 Гнетущее наследие Европы (I)]
  • [n-europe.eu/content/index.php?p=2973 Гнетущее наследие Европы (II)]
  • [www.narodknigi.ru/journals/42/esli_eto_sluchilos_/ Рецензия на книгу Имре Кертеса «Английский флаг» в журнале «Народ Книги в мире книг»]

Отрывок, характеризующий Кертес, Имре

– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.