Керубини, Луиджи

Луиджи Керубини
Основная информация
Имя при рождении	Maria Luigi Carlo Zenobio Salvatore Cherubini
Страна	Италия, Франция
Профессии	композитор, дирижёр, педагог
Жанры	опера, соната, симфония
Награды

Луиджи Керубини (полное имя — Мария Луиджи Карло Зенобио Сальваторе; итал. Maria Luigi Carlo Zenobio Salvatore Cherubini; 14 сентября 1760, Флоренция, — 15 марта 1842, Париж) — итальянский композитор, педагог и музыкальный теоретик, главный представитель жанра опера спасения.

Биография

Луиджи родился в семье музыканта — Бартоломео Керубини и под его руководством получил начальное музыкальное образование; продолжил в Болонье у Джузеппе Сарти, под его руководством изучал контрапункт и полифоническое письмо, осваивал жанры духовной музыки — мессы, литании и мотета, и наиболее распространённые в то время светские жанры: оперы-seria и оперы-buffa, из которых первая считалась аристократической, а вторая пользовалась наибольшей популярностью.

Музыку Керубини сочинял с детства; поначалу преимущественно церковную: к 18 годам на его счету было уже 38 опусов; к жанру оперы впервые обратился в 15 лет, написав комическое интермеццо «Игрок» (Il giocatore). Его первая полномасштабная опера — «Квинт Фабий», поставленная в 1779 году, сразу же привлекла внимание к молодому композитору: заказы приходили не только из итальянских городов — Рима, Флоренции, Венеции и др., но и из Лондона.

В начале 80-х Керубини покинул Италию и поселился в Лондоне, где в 1784—1786 годах занимал пост придворного композитора Георга III. После недолгого пребывания в Италии, где в туринском театре «Реджо» была поставлена его опера-сериа «Ифигения в Авлиде», Керубини в 1788 году обосновался в Париже, где жил до конца своих дней. Первой поставленной в Париже оперой стал «Демофонт», написанный на либретто Ж.-Ф. Мармонтеля (1788); в 1789 году Керубини сменил Никколо Пиччини на посту руководителя Итальянской оперы.

Увлечённый идеями Великой французской революции, Керубини стал одним из главных её композиторов, создавал гимны, песни, марши, пьесы для торжественных шествий и траурных церемоний Революции, в их числе «Республиканская песнь», «Гимн братства», «Гимн Пантеону», Траурный марш.

В эти же годы операми «Лодоиска» (1791) и «Элиза» (1794) Керубини создал новый оперный жанр — так называемую «оперу спасения», героическую, остросюжетную музыкальную драму, основной темой которой была борьба с тиранией. В этот период Керубини уже становится убеждённым последователем Глюка, не только в его понимании назначении оперы, но и в выборе музыкальных средств, отдавая предпочтение классической простоте, законченности формы, мелодической ясности. Эти принципы Керубини развивал и в следующих своих операх: «Медея» (1797), «Два дня» (или «Водовоз», 1800), «Анакреон» (1803), «Фаниска» (1806)…

В 1795 году Керубини стал одним из основателей Парижской консерватории и много сил отдал её организации и совершенствованию. С первых дней он был преподавателем и инспектором, с 1816 года профессором, а в 1822 году был назначен директором и занимал этот пост до 1841 года. Он воспитал немало учеников, среди которых Даниэль Франсуа Обер, Фроманталь Галеви, оставил несколько научно-методических трудов, в том числе учебник по вокалу, благословил совсем юного Феликса Мендельсона и предрёк ему большое будущее.

Пришедший к власти в 1799 году Наполеон находил музыку Керубини «слишком громкой», однако ценил его как музыкального деятеля и дирижёра, — положение Керубини не ухудшилось. Оно не ухудшилось и в период Реставрации: к 1815 году Керубини был уже настолько признан, как во Франции, так и за её пределами, что именно ему, бывшему композитору Революции, была заказана коронационная месса для Людовика XVIII, а затем и Реквием памяти казнённого в 1793 году Людовика XVI. В 1816 году Керубини был назначен верховным интендантом музыки и возглавил Королевскую капеллу.

После «Абенсераги», поставленной на сцене Королевской академии музыки в 1813 году, Керубини уже крайне редко обращался к жанру оперы, больше внимания уделяя консерватории, а в области композиции отдавая предпочтение духовной музыке, камерной и симфонической.

Если верить М. Морамарко, Керубини был масоном, членом масонской ложи «Сен-Жан де Палестин» Великого востока Франции.

Творчество

Когда в 1818 году Л. ван Бетховена спросили, кого он считает величайшим из современных композиторов, кроме себя самого, Бетховен ответил: «Керубини». Им восхищались Дж. Верди и Р. Вагнер, Р. Шуман и И. Брамс, его влияние заметно в операх К. М. фон Вебера и Г. Спонтини…

Луиджи Керубини написал свыше 30 опер, из которых наиболее успешными и до сих пор востребованными являются, прежде всего, «Медея» (фр. «Médée», 1797), «Два дня» (фр. «Les deux journées», 1800 г., в России ставилась под названием «Водовоз»), «Анакреон, или Мимолётная любовь» (фр. «Anacreon, ou L'Amour fugitif», 1803). Зрелые оперы Керубини далеко уходят от традиции лёгкой итальянской оперы в сторону музыкального драматизма Глюка.

Керубини принадлежат также 11 месс, мотеты и антифоны. В этой части его наследия особое место занимают два Реквиема, из которых первый (до минор, 1816, памяти Людовика XVI) Бетховен считал лучшим сочинением этого жанра. Именно Реквием Керубини был исполнен на похоронах Бетховена. Второй Реквием, ре-минор, несентиментальное сочинение для мужского хора, был согласно завещанию исполнен на похоронах самого Керубини.

Сочинения

Оперы

Ниже приведён полный список опер Керубини. В скобках указаны дата и место первой постановки.

Интермеццо (итальянские)

• Amore artigiano (то есть Ремесленная любовь; Фьезоле, 1773).
• «Игрок» (Il giocatore; Флоренция, 1775?; утерян).
• Без названия (Флоренция, 1778).

Итальянские

• «Квинт Фабий» (Il Quinto Fabio; Алессандрия, 1779; вторая версия — Рим, 1783).
• «Армида» (Armida abbandonata, то есть Армида отверженная; Флоренция, 1782).
• «Адриан в Сирии» (Adriano in Siria; Ливорно, 1782).
• «Мезенций, царь Этрурии» (Mesenzio, re d’Etruria; Флоренция, 1782).
• Lo sposo di tre e marito di nessuna (то есть Обрученный с тремя и не женатый ни на одной; Венеция, 1783)
• «Александр в Индиях» (L’Allessandro nelle Indie; Мантуя, 1784).
• «Идалида» (L’Idalide; Флоренция, 1784).
• «Деметрий» (Demetrio; Лондон, 1785).
• «Мнимая принцесса» (La finta principessa; Лондон, 1785).
• «Юлий Сабин» (Il Giulio Sabino; Лондон, 1786).
• «Ифигения в Авлиде» (Ifigenia in Aulide; Турин, 1788).
• «Олимпиада» (Olimpiade; неоконченная).

Французские

• «Демофон» (Démophoon; Париж, 1788).
• «Лодоиска» (Lodoïska; Париж, 1791).
• «Элиза» (Eliza, ou le voyage aux glaciers du Mont Saint-Bernard, то есть Элиза, или путешествие на ледники горы Сен-Бернард; Париж, 1794).
• «Медея» (Médée; Париж, 1797).
• «Португальский трактир» (L’hôtellerie portugaise; Париж, 1798).
• «Наказание» (La punition; Париж, 1799).
• «Узница» (La prisionnière; Париж, 1799).
• «Два дня, или Водовоз»; Les deux journées, ou Le porteur d’eau); Париж, 1800).
• «Эпикур» (Epicure; Париж, 1800).
• «Анакреонт, или мимолетная любовь» (Anacréon ou l’amour fugitif; Париж, 1803).
• «Фаниска» (Faniska; Вена, 1806).
• «Пигмалион» (Pimmalione; Париж, 1809).
• «Крещендо» (Le Crescendo; Париж, 1810).
• «Абенсераги» (Les Abencérages, ou L'étendard de Grenade, то есть Абенсераги, или гранадское знамя; Париж, 1813).
• «Баярд в Мезьере» (Bayard à Mézières; Париж, 1821).
• Blanche de Provence, ou La cour de fées (то есть Бланш из Прованса, или суд фей; Париж, 1821).
• «Маркиза де Бренвилье» (La marquise de Brinvilliers ; Париж, 1831).
• «Али-Баба, или Сорок разбойников» (Ali-Baba ou Les quarante voleurs; Париж, 1833).

Прочее

• «Конгресс королей» (Le congrès des rois; Париж, 1794; совместно со множеством других композиторов).
• Koukourgi (1792—1793; вновь открытая опера, впервые поставлена в 2010 году).

Духовная музыка

Мессы

От Керубини сохранилось одиннадцать месс, четыре и них были опубликованы при его жизни и имеют номера.

1. Месса D-dur (Kyrie и Gloria) для солистов (SATB), четырёхголосного хора и оркестра (Флоренция, 1773).
2. Месса C-dur (Kyrie и Gloria) для солистов (SATB), четырёхголосного хора и оркестра (Флоренция, 1774).
3. Месса C-dur (Kyrie и Gloria) для солистов (SATB), четырёхголосного хора и оркестра (Флоренция, 23 августа 1775).
4. Месса № 1 F-dur (для принца Шиме) для солистов (STB), трёхголосного хора и оркестра (1808—1809, 1810).
5. Месса № 2 d-moll (для князя Эстерхази) для солистов (SATB, дополнительно в одном номере вторые сопрано и тенор), четырёхголосного хора и оркестра (1811).
6. Торжественная месса (№ 4) C-dur (1816).
7. Торжественная месса Es-dur (1816).
8. Торжественная месса E-dur для солистов (SATB), четырёхголосного хора и оркестра (1818).
9. Торжественная месса G-dur, для коронации Людовика XVIII (1819).
10. Торжественная месса (краткая) B-dur (1821).
11. Месса № 3 A-dur, для коронации Карла X (1825).

Утерянные и спорные

• Месса для хора и оркестра (Флоренция, 3 августа 1776; утеряна).
• Месса «Te laudamus Domine», op. 20.
• Petite messe de la Sainte Trinité d-moll (ок. 1817).

Реквиемы

• Реквием № 1 c-moll для четырёхголосного хора и оркестра (1816; Сен-Дени, 21 января 1817), написан для годовщины гибели Людовика XVI.
• Реквием № 2 d-moll для трёхголосного мужского хора (1836; Парижская консерватория, 23 марта 1838).

Прочее

• 38 мотетов.
• Антифоны.

Произведения для оркестра

• Симфония D-dur (1815).
• Концертная увертюра (1815).
• Траурный марш к Реквиему № 1 (1820).
• Marche religieuse к мессе № 3 A-dur (1825).

Камерные произведения

• Шесть сонат для клавесина (1780):
  • № 1 F-dur.
  • № 2 C-dur.
  • № 3 B-dur.
  • № 4 G-dur.
  • № 5 D-dur.
  • № 6 Es-dur.
• Шесть струнных квартетов:
  • № 1 Es-dur (1814).
  • № 2 C-dur (1829).
  • № 3 d-moll (1834).
  • № 4 E-dur (1834—1835).
  • № 5 F-dur (1835).
  • № 6 a-moll (1835—1837).
• Струнный квинтет (для двух скрипок, альта и двух виолончелей) e-moll (1837).

Ссылки

• Луиджи Керубини: ноты произведений на International Music Score Library Project

Персоналии   Классическая музыка   Опера

Отрывок, характеризующий Керубини, Луиджи

– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.