Кессон (архитектура)

Кессо́ны (фр. caisson — ящик от итал. casseta — кассета) — углубления прямоугольной или другой формы в своде, куполе, потолочном перекрытии или на внутренней поверхности арки.

История

Возникновение кессонов как архитектурного элемента зданий и сооружений связано с конструктивными особенностями простейшей стоечно-балочной строительной системы. При пересечении продольных и поперечных деревянных балок плоского перекрытия образовывались углубления прямоугольной формы. Древние греки называли такие конструктивные углубления калимматии или калиммы (от егип. kalymmatos — покрывало, покров).

С развитием художественных функций в архитектуре углубления между балками стали декорировать. В Древнем Египте их закрывали плитками из терракоты. Древние греки использовали для этого плитки из терракоты или мрамора. Позже кессоны стали украшать лепниной, росписью.

В древнеримской архитектуре, имитировавшей древнегреческую стоечно-балочную конструкцию в камне или бетоне, углубления различной формы в каменных сводах, куполах, арках приобрели собственное практическое значение: они позволяли уменьшить массивность перекрытий без снижения их несущей способности. В эпоху Возрождения кессонированные перекрытия делались из дерева или камня и часто использовались как элемент художественного оформления интерьеров дворцов. В Италии в период Ренессанса художники расписывали кессоны сюжетами, как правило, на мифологические темы.

В современной архитектуре кессоны могут как иметь чисто эстетическое значение, так и совмещать конструктивную и декоративную функции, а также использоваться для улучшения акустики помещения, создания различных визуальных эффектов (например, визуально увеличивать высоту потолка или свода), служить нишами для установки светильников.

Ссылки

• [gdde.ru/A114.php Своды и их декор А. В. Кузнецов]

Отрывок, характеризующий Кессон (архитектура)

Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.