Кестнер, Авраам Готтгельф

Авраам Готтгельф Кестнер
нем. Abraham Gotthelf Kästner
Место рождения:	Лейпциг
Место смерти:	Гёттинген
Страна:	Священная Римская империя
Научная сфера:	математика

Авраам Готтгельф Кестнер (нем. Abraham Gotthelf Kästner; 27 сентября 1719 года, Лейпциг — 20 июня 1800 года, Гёттинген) — немецкий математик и автор эпиграмм.

Биография

Сын профессора права в Лейпциге, где и он в 1746 году стал экстраординарным профессором математики и философии. С 1756 года был ординарным профессором математики и физики в Гёттингене.

Из многочисленных трудов Кестнера важнейшим является [dz-srv1.sub.uni-goettingen.de/sub/digbib/loader?did=D115892 Der mathematischen Anfangsgründe] (4 тома, Гёттинген, 1768—1769; 6 издание, 1800); русский перевод их издан главным управлением училищ под заглавиями: «Начальные основания математики» (2 части, СПб., 1792—1794) и «Начальные основания прикладной математики» (2 части, СПб., 1802—1803). Эта работа представляет собой систематический курс математики и физики, начинающийся арифметикой и заканчивающийся оптикой.

Его незаконченная [dz-srv1.sub.uni-goettingen.de/sub/digbib/loader?did=D114764 Geschichte der Mathematik] (4 тома, Гёттинген, 1796—1800) оказала большое влияние на развитие истории математики как науки. Главная ценность этой работы состоит в критическом анализе первоисточников, малодоступные тексты которых обильно цитируются.

Весьма славились в своё время остроумные, язвительные, хотя и слишком превознесённые эпиграммы Кестнера, так называемые «Sinngedichte». Впервые они были изданы, без разрешения автора, в 1781 (Геттинген); затем часть их появилась в его «Vermischten Schriften» (2 тома, Альтенб., 1783), а Минор включил их в «Fabeldichter, Satiriker und Popularphilosophen des XVIII J.» (в Kürschner’s «Deutsche Nationalliteratur»). Новое издание первого сборника эпиграмм, с разрешения автора, выпустил Justi (2 тома, Марбург, 1800). «Gesammelte poet. und prosaische schönwissenshaftliche Werke» Кестнера изданы в 4-х томах (Б., 1841).

Труды

В сети доступны полные тексты след. сочинений Кестнера:

• [dz-srv1.sub.uni-goettingen.de/sub/digbib/loader?did=D115892 Der mathematischen Anfangsgründe]
• [dz-srv1.sub.uni-goettingen.de/sub/digbib/loader?did=D114764 Geschichte der Mathematik]

Память

В 1961 г. Международный астрономический союз присвоил имя Авраам Кестнера кратеру на видимой стороне Луны.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Авраам Готтгельф Кестнер

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Кестнер, Авраам Готтгельф

Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.