Екатерина

Запросы «Катерина», «Катарина» перенаправляется сюда; см. также Катерина (значения), Катарина (значения).

Екатерина греческое Род: жен. Этимологическое значение: не установлено Другие формы: Катерина Производ. формы: Екатеринка, Катя, Катюха, Катюша, Катюня, Катуня, Катюра, Катюся, Катюля, Катяха, Катяша, Катёна, Рина, Катеринка Иноязычные аналоги: англ. Catherine, Katharine, Katherine белор. Кацярына болг. Екатерина, Катерина венг. Katalin греч. Αικατερίνη гэльск. Catrìona груз. ეკატერინე исп. Catalina, Catarina итал. Caterina лат. Catharina нем. Kat(h)arina, Kat(h)rin, Kat(h)rayn польск. Katarzyna укр. Катерина фин. Katariina фр. Catherine, Cathy чеш. Kateřina чуваш. Кӑтярикка, Кетерин мар. Качыри удм. Катьырна словен. Katarina Связанные статьи: начинающиеся с «Екатерина» [ru.wikipedia.org/wiki/Special:Search?search=%D0%95%D0%BA%D0%B0%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%B0&fulltext=Search все статьи с «Екатерина»]

Екатери́на — женское русское личное имя, предположительно восходит, по наиболее распространённой версии, к др.-греч. Αικατερίνη («Экатерини») — «вечно чистая»; ср. καθαρή — «чистый, непорочный». В «Этимологическом словаре русского языка» Макса Фасмера версия о связи с Καθαρίνη отмечена как ошибочная. «Оксфордский словарь личных имён» указывает, что этимология имени Αικατερίνη остаётся неясной.

Распространённая разговорная форма имени — Катери́на. Распространённая краткая форма имени — Ка́тя.

Гипотезы о происхождении имени

Имя Αικατερίνη (Αἰκατερῖνα) связано с Екатериной Александрийской, раннехристианской мученицей, пострадавшей за веру, по преданию, в правление императора Максимина Дазы (начало III века); она стала одной из самых почитаемых святых в христианской традиции. Первые сведения о святой относятся к довольно позднему времени — VI-VII векам; историческая достоверность святой Екатерины является предметом дискуссий. Её имя с ранних жизнеописаний стало интерпретироваться в контексте греческого понятия καθαρή («чистый»; в латинской транслитерации — katharon), что привело к появлению в латинских переводах имени фонемы -th-, изначально в имени отсутствовавшей (имя по латыни стало записываться Catharina). По другой гипотезе, этимология имени восходит к имени Гекаты ( Ἑκάτη), древнегреческой богини лунного света и покровительницы колдовства; однако, согласно «Оксфордскому словарю личных имён», предположение несостоятельно.

История имени

Имя Екатерина на Руси до середины XVII века относилось к редким именам. В переписи Москвы 1638 года упоминаются 441 женщина, из них 12 — носительницы имени, но большинство из них — иностранки, проживавшие в Немецкой слободе. Популяризации имени способствовал царь Алексей Михайлович, назвавший именем Екатерина свою дочь, родившуюся в 1658 году. Незадолго до рождения царю якобы явилась во сне святая Екатерина Александрийская с вестью о рождении дочери; в честь этого события государь повелел основать монастырь на месте своего вещего сна (см. Екатерининская пустынь). Таким образом, имя вошло в царский именник, что не могло не отразиться на его популярности. В то же время на росте симпатий к имени в России сказывалась и его очень высокая распространённость в Западной Европе в XVII веке. На рубеже XVII—XVIII веков частотность имени в городах составляла уже от 20 ‰ до 45 ‰ (то есть выявлялось от 20 до 45 носительниц имени в тысяче учтённых). Царевна Екатерина Алексеевна, дочь Алексея Михайловича и сестра Петра I, в 1708 году стала восприемницей (крёстной матерью) Марты Скавронской, любовницы Петра (а в будущем жены, и после кончины мужа — царствующей императрицы), которая получила своё имя Екатерина как раз в честь сестры царя. Правление Екатерины I было недолгим (1725—1727), однако имя получило при этом самый высокий социальный статус. Дочь Петра I и Екатерины, Елизавета Петровна, пришла к власти в 1742 году и сразу же озаботилась вопросом о престолонаследнике. Поскольку своих детей у неё не было, императрица объявила своим преемником племянника (сына своей сестры Анны Петровны) Карла Петера Ульриха Гольштейн-Готторпского (будущего императора Петра III). Его привезли в Россию и перекрестили в православие под именем Петра Фёдоровича. В 1745 году Елизавета Петровна женила его на немецкой принцессе Софии Фредерике Августе Ангальт-Цербстской. Поскольку у императрицы был «свой» Пётр-наследник, она пожелала иметь и «свою» Екатерину в качестве его супруги — принцессу окрестили Екатериной Алексеевной (позднее — императрица Екатерина II). Таким образом Елизавета Петровна сознательно воспроизвела имена своих родителей в именах наследников российского престола.

Распространённость имени

Правление Екатерины II, свергшей в 1762 году незадачливого мужа Петра III, было необычайно продолжительным (34 года) и в целом политически стабильным; его именовали «золотым веком Екатерины», имея в виду расцвет Российской империи. Такое положение дел не могло не отразиться на популярности имени Екатерина. Во второй половине XVIII века оно среди самых частых имён у дворянок. Например, В списке придворных дам и фрейлин за 1802 год (родившихся по большей части между 1750 и 1785 годами) имя — на второй позиции после имени Анна. Среди воспитанниц Смольного института второй половины XVIII — начала XIX века частотность имени составляла 113 ‰. Однако имя было востребованным и в низших сословиях русского общества, хотя в XVIII веке его частотность в крестьянской или купеческой среде была значительно меньшей. Так, у крестьянок Можайского уезда она составляла 31 ‰, у крестьянок Краснослободского уезда — 34 ‰; у купчих Коломны — 30 ‰, у московских купчих — 46 ‰. Как отмечал В. А. Никонов, динамика имени во второй половине XVIII века была разнонаправленной в разных сословиях: если у дворянок частотность возрастала, то у крестьянок шла на убыль.

В XIX веке динамика частотности вновь изменилась; имя постепенно сменило свою социальную окраску, перейдя в категорию имён преимущественно простонародных (утвердившись в низших сословиях в разговорной форме Катерина). К концу XIX века оно стало одним из самых массовых женских имён, при этом редко встречающимся в дворянской среде. В Москве в период 1900—1909 годов, согласно данным А. Я. Шайкевича, имя Екатерина было на 4-м месте по популярности, его частотность составляла при этом 63 ‰.

В дальнейшем на протяжении большей части XX века имя Екатерина не входило в категорию модных имён. По сведениям, собранным А. В. Суперанской и А. В. Сусловой по именам новорождённых в Ленинграде за несколько десятилетий, частотность имени имела угасающую динамику до 1960-х годов. Если в 1920-е—1930-е годы частотность составляла 35 ‰, то у родившихся в 1940-е—1950-е годы — 9 ‰. Статистика, подготовленная В. А. Никоновым по нескольким регионам центральной России об именах новорождённых в 1961 году, показывает, что имя в начале 1960-х чаще встречалось у сельчан, нежели у горожан. В городах частотность была скромной и колебалась от 2 ‰ (в Курске и Ульяновске) и 3 ‰ (во Владимире, Калуге и Пензе) до 4 ‰ и 7 ‰ (в Тамбове и Костроме). В сельских районах Костромской и Курской областей отмечались максимальные значения частотности — 12 ‰ и 20 ‰; однако в сельских районах ряда областей — Ульяновской, Самарской, Тамбовской и Калужской — фиксировались такие же низкие показатели частотности, как и в городах: 2 ‰, 3 ‰, 4 ‰ и 6 ‰ соответственно.

Былая популярность к имени вернулась в 1970-е—1980-е годы. Как отмечали Суперанская и Суслова, частотность имени Екатерина в 1980-е годы в Ленинграде регистрировалась на очень высоком уровне — 92 ‰; что дало основания включить его в категорию имён массового распространения. В Москве в период 1978—1981 годов имя было на 10-м месте среди наиболее востребованных имён; его частотность при этом достигла 42 ‰. Нарастающее увлечение именем сделало его вновь одним из самых массовых женских имён. Так, в Ярославле в 1991—1994 годах имя в одном из районов города оказалось на 1-м месте среди имён новорождённых с частотностью 179 ‰; в другом районе города частотность была 86 ‰. В 2000-е годы ситуация в целом не изменилась. В Москве, например, в 2005 году частотность имени фиксировалась на уровне 47 ‰; это позволило имени стать пятым в списке самых модных имён (большие значения показывали имена Анастасия, Мария, Анна, Дарья). В 2006 и 2007 годах имя в столице занимало 7-ю строчку рейтинга. В Санкт-Петербурге в 2005—2007 годах имя фиксировалось на 6-й позиции списка популярных имён новорождённых (в 2008—2009 позиция имени понижалась с каждым годом на один пункт). В Хабаровском крае в 2009 году имя также было в числе массовых: его частотность достигла 35 ‰, что обеспечило ему 6-е место среди самых модных имён.

Именины

См. также: Святая Екатерина (значения)

• Православные именины (даты приводятся по григорианскому календарю): 5 февраля, 17 февраля, 20 марта, 7 декабря, 17 декабря.

Отрывок, характеризующий Екатерина

– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.