Кетлинская, Вера Казимировна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Вера Кетлинская
Дата рождения:

28 апреля (11 мая) 1906(1906-05-11)

Место рождения:

Севастополь,
Таврическая губерния,
Российская империя

Дата смерти:

23 апреля 1976(1976-04-23) (69 лет)

Место смерти:

Ленинград, РСФСР, СССР

Гражданство:

СССР

Род деятельности:

прозаик

Направление:

социалистический реализм

Жанр:

роман, повесть

Язык произведений:

русский

Премии:

Награды:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Вера Казимировна Кетли́нская (1906—1976) — русская советская писательница. Лауреат Сталинской премии третьей степени (1948). Член ВКП(б) с 1927 года.





Биография

В. К. Кетлинская родилась 28 апреля (11 мая1906 год в Севастополе в семье морского артиллерийского офицера, поляка Казимира Филипповича Кетлинского, с 1917 года контр-адмирала и Главного начальника Мурманского укрепленного района и Мурманского отряда судов (Главнамура), фактически коменданта Мурманска. В 1918 году он был убит неизвестными.

Трудовую деятельность начала с 13 лет на заводе, с 1920 года на комсомольской и партийной работе. С 1923 года жила в Ленинграде. Работала в Госиздате. В 1936 исключена из Союза писателей СССР, в 1939 году восстановлена.

Идеологически выдержанные произведения о строителях нового коммунистического общества получили признание со стороны партийного руководства. В блокадном Ленинграде была на руководящих должностях идеологического фронта (с июня 1941 по июль 1942 - ответственный секретарь Ленинградского отделения СП СССР). Наиболее известные произведения: «Мужество» — о строителях Комсомольска-на-Амуре, «В осаде» (1947) — о блокадном Ленинграде. В дотелевизионный период её произведения легли в основу радиоспектаклей, регулярная трансляция которых осуществлялась на всю страну и оказывала идеологическое влияние на население страны.

В Комарово находится дача, где в своё время жила Вера Казимировна. Жила на правом берегу канала Грибоедова в доме № 9, в котором проживало много известных советских писателей и поэтов.

В. К. Кетлинская умерла 23 апреля 1976 года. Похоронена на Комаровском кладбище в пригороде Санкт-Петербурга.

Награды и премии

Семья

Культурное наследие
Российской Федерации, [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7802629000 объект № 7802629000]
объект № 7802629000

Сочинения

  • Девушка и комсомол. Л., Прибой, 1927
  • Натка Мичурина. 1929
  • Жизнь без контроля. Половая жизнь и семья рабочей молодёжи. М.-Л., Молодая гвардия, 1929. Соавтор В. Слепков
  • История одного лагеря. 1931
  • Рост. Л., ГИХЛ, 1934
  • Му­жество. М., Гослитиздат, 1938 (около 20 прижизненных изданий)
  • На одной из крыш. 1942
  • Рассказы о ленинградцах. Л., Лениздат, 1944
  • В осаде. 1947
  • Дни нашей жизни. 1952
  • Китай сегодня и завтра: Очерки. Л., Советский писатель, 1958
  • Иначе жить не стоит. 1960 (попытка откровенно на­писать о сталинском произволе 1937 года)
  • День, прожитый дважды. Л., Советский писатель,1964
  • Вечер, окна, люди. Повесть. М., Молодая гвардия, 1974
  • Здравствуй, молодость! 1975

Напишите отзыв о статье "Кетлинская, Вера Казимировна"

Литература

  • Рапопорт Э. Вера Кетлинская. — Л., 1958;
  • Козлов И. Как жить, каким быть // Литературная газета, 1965, 26 июня;
  • Русские советские писатели-прозаики. Биобиблиографический указатель. Т. 2. — Л., 1964.

Источники

  • Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.</span>

См. также

Культурно-историческое наследие Курортного района Санкт-Петербурга Комаровский Некрополь

Примечания

  1. [rgali.ru/object/328208114?lc=ru Российский Государственный Архив Литературы и Искусства (РГАЛИ): Письма Хаджибаронова С. П. к Кетлинской В. К.]

Ссылки

  • [bse.sci-lib.com/article060850.html Кетлинская в Большой советской энциклопедии]
  • [funeral-spb.ru/necropols/komarovo/ketlinskaya/ Подробная биография на сайте-некрополе]

Отрывок, характеризующий Кетлинская, Вера Казимировна

Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.