Кетой

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
КетойКетой

</tt>

Кетой
Остров Кетой. Снимок из космоса
47°20′ с. ш. 152°31′ в. д. / 47.333° с. ш. 152.517° в. д. / 47.333; 152.517 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=47.333&mlon=152.517&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 47°20′ с. ш. 152°31′ в. д. / 47.333° с. ш. 152.517° в. д. / 47.333; 152.517 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=47.333&mlon=152.517&zoom=9 (O)] (Я)
АрхипелагКурильские острова
СтранаРоссия Россия
РегионСахалинская область
РайонСеверо-Курильский городской округ
Кетой
Кетой
Площадь73 км²
Наивысшая точка1166 м
Население (2010 год)0 чел.

Кетой (яп. 計吐夷, Кэтои) — остров средней группы Большой гряды Курильских островов. Административно входит в Северо-Курильский городской округ Сахалинской области. Необитаем.

Форма почти округлая: около 10 км по параллели, около 9 км по меридиану. Площадь 73 км². Высшая точка — гора Кетой (1166 м). Есть действующий вулкан Палласа (990 м). В центре острова имеется пресноводное кальдерное озеро Малахитовое шириной около 1,6 км, глубиной 110 м[1], из которого вытекает ручей Сточный, который впадает в Тихий океан, поверхность озера находится на высоте 667 м. В кратере вулкана Палласа расположено озеро Глазок шириной около 300 м, глубиной 40 м, с кислой водой. На севере острова находится водопад Каскад.

Заросли кедрового стланика, в лощинах — ольха, рябина, низкий березняк. Остров является северным пределом распространения курильского бамбука и тиса остроконечного на Курильских островах.

Водятся мелкие грызуны и лисы, лежбища сивучей и морского котика.

Отделён проливом Рикорда от островов Ушишир, расположенных в 26 км северо-восточнее; проливом Дианы — от острова Симушира, расположенного в 20 км юго-западнее.



Топографические карты

Напишите отзыв о статье "Кетой"

Примечания

  1. [depts.washington.edu/ikip/KBPpublic/ProjectPublications/Volcanology2006.pdf Комплексная экспедиция на Курильские острова в 2006 г.], Вестник ДВО РАН. 2007

Ссылки

  • [www.kurilstour.ru/islands.shtml?ketoy Описание острова. Карта.]


Отрывок, характеризующий Кетой

– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.