Кешоков, Алим Пшемахович

Алим Кешоков
кабард.-черк. КІыщокъуэ Пщымахуэ и къуэ Алим
Алим Пшемахович
Имя при рождении:	Алим Пшемахович Кешоков
Место рождения:	селение Шалушка, Терская область, Российская империя
Род деятельности:	поэт, прозаик
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	стихотворение, роман
Язык произведений:	кабардинский
Дебют:	сборник стихов «У подножья гор» (1934)
Премии:
Награды:	Народный поэт Кабардино-Балкарской АССР (1964)

Али́м Пшемахович Кешо́ков (кабард.-черк. КІыщокъуэ Пщымахуэ и къуэ Алим; 1914—2001) — советский кабардинский поэт, прозаик. Народный поэт Кабардино-Балкарской АССР (1964). Герой Социалистического Труда (1990). Член КПСС с 1941 года.

Биография

Родился 9 (22) июля 1914 год в селении Шалушка (ныне Чегемский район КБР). Отец — Кешоков Пшемахо Мирзабекович (1876—1937), после революции был председателем сельского ревкома, организатором колхоза, ранее работал сельским учителем. Мать — Кешокова Куоз Тлигуровна (1897—1973).

Окончил двухлетнюю сельскую школу (1924—1926), открытую в 1923 году его отцом. В 1926—1928 годах учился в Баксанской окружной сельскохозяйственной школе (ныне Баксанский профессиональный лицей «Агро»), где преподавал основоположник кабардинской литературы Али Шогенцуков. После окончания филологического отделения Второго Северо-Кавказского пединститута в г. Владикавказе (1931—1935) работал преподавателем кабардинского языка и литературы на областных учительских курсах для подготовки учителей сельских школ.

В течение года преподавал русский язык и литературу на Кабардинском педагогическом рабочем факультете, а затем поступил в аспирантуру Института нерусских школ в Москве.

В 1938—1939 — директор НИИ национальной культуры в Нальчике.

Алим Кешоков написал первые стихи в 1924 году. Начал печататься в 1934 году. Его первый сборник стихов — «Бгы лъапэхэм деж» («У подножия гор», 1934), опубликованный на страницах альманаха «КъаруущIэ» («Новая сила»).

Во время Великой Отечественной войны служил в Красной Армии кадровым офицером (1941—1945). Служил в 115-й Кабардино-Балкарской кавалерийской дивизии, был ранен во время битвы под Сталинградом. После выписки из госпиталя участвовал в освобождении Донбасса, Запорожья, Мелитополя, Крыма, Прибалтики.

В июне 1945 года был назначен министром просвещения Кабардино-Балкарской АССР и оставался в должности до 1948 года, затем работал секретарём Кабардинского обкома ВКП(б) (1948—1950).

После окончания аспирантуры Института красной профессуры (Академия общественных наук при ЦК КПСС) в 1953 году работал заместителем председателя Совета Министров КБАССР (1953—1959).

С 1959 года Алим Кешоков — председатель Правления СП КБАССР и секретарь Правления СП РСФСР, секретарь Правления СП СССР.

Председатель Литературного фонда СССР в 1970—1980 годах.

Был членом Президиума Советского комитета солидарности стран Азии и Африки, Советского комитета по связям с писателями Азии и Африки.

Избирался депутатом ВС СССР 7—8 созывов (1966—1974), ВС РСФСР, ВС КБАССР.

Последние годы жизни жил в Москве, где умер 29 января 2001 года. Похоронен на родовом кладбище в селении Шалушка неподалёку от Нальчика.

А. П. Кешоков против Солженицына и Сахарова

• Кешоков подписал Письмо группы советских писателей в редакцию газеты «Правда» 31 августа 1973 года о Солженицыне и Сахарове.

Произведения и публикации

• «Бгы лъапэхэм деж» (У подножия гор, 1941)
• «Шум и гъуэгу» (Путь всадника, 1946)
• «ЩIалэгъуэ щIыналъэ» (Земля молодости, 1948)
• «Стихи» (М., Сов. писатель, 1951)
• «Идя за партией» (1953)
• «В новом доме» (1955)
• «Стихи и поэмы» (1956)
• «Долголетие» (1957)
• «Стихотворения, поэмы» (1957)
• Девочка с косичками. Перевод Я. Козловского. М., 1957.
• «Черкесские мотивы» (1963)
• «Мывэхуабэ» (Теплые камни, 1964)
• «Желаю здоровья» (1964)
• «Заоблачные люди» (1964)
• «Бабий приказ» (1965)
• «У меня в гостях» (1966)
• «Полет ласточки» (1966)
• «Дамыгьэ» (Тавро. 1969)
• «Плечом к плечу» (1970)
• «Земля добра и винограда» Москва, Современник, 1973, Перевод Н. Доризо, М. Петровых, Я. Козловского, Н. Гребнева, В. Звягинцевой, М. Светлова, С. Липкина,
• «Кубок неба» Перевод Я. Козловского. (1975)
• «Талисман» (1976)
• «Батырыбжьэ» (Богатырская чаша. 1977)
• «Вагъуэ махуэ» (Звездный час, 1979)
• «Усэхэр» (Стихи. 1988)
• Алим Кешоков «Стихи-стрелы». Перевод Я. Козловского. (1981)
• Алим Кешоков «Свет в окне». Воениздат, М., 384 с. (1982), Перевод Я. Козловского, Н. Гребнева, В. Звягинцевой, М. Петровых
• Алим Кешоков. Звёздный час. Перевод Наума Гребнева и Я. Козловского. Современник, М., 1979.
• Алим Кешоков. Собрание сочинений в четырех томах. М., Художественная литература, 1982.
• Алим Кешоков. Книга утра. Перевод Наума Гребнева, Я. Козловского. Советский писатель, М., 1983.
• А.Кешоков. Огонь для ваших очагов. Перевод Наума Гребнева, Я. Козловского. Современник, М., 1984.
• Алим Кешоков, Мёд воспоминаний. Авторизованный перевод с кабардинского Наума Гребнева и Я. Козловского, Современник, М., 1987.

Награды и премии

• Герой Социалистического Труда (11 июня 1990)
• 2 ордена Ленина (1984, 1990)
• орден Октябрьской Революции (1974)
• три ордена Трудового Красного Знамени
• орден Дружбы народов
• орден Отечественной войны I степени
• два ордена Красной Звезды
• орден «Знак Почёта»
• медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
• медаль «За оборону Сталинграда»
• Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1969) — за роман «Вершины не спят» (1960—1966)
• народный поэт Кабардино-Балкарской АССР (1964)
• Почётная грамота КБР (1994)
• Международная премия имени М. А. Шолохова в области литературы и искусства
• Почётный гражданин города Нальчика

Увековечение памяти

• Улица Советская в Нальчике с 2006 года носит имя Алима Кешокова.
• Перед зданием администрации г. Нальчика в 2009 году был открыт памятник Алиму Кешокову.[www.president-kbr.ru/events/ceremonies/874.html]

Литература

• Краткая литературная энциклопедия. — М., 1966.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9581 Кешоков, Алим Пшемахович]. Сайт «Герои Страны».

• [news.orel.tv/news/297308.html Исполнилось 90 лет классику кабардинской литературы]

Отрывок, характеризующий Кешоков, Алим Пшемахович

Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.