Ке Пак

Ке Пак
фр. Ke Pauk
Имя при рождении:	Ке Вин
Вероисповедание:	атеист
Основные идеи:	марксизм-ленинизм, маоизм, расизм
Супруга:	Су Соеун
Дети:	шестеро

Ке Пак (фр. Ke Pauk; 1934, Кампонгтхом), урожденный Ке Вин — 15 февраля 2002, Анлонгвэнг) — камбоджийский революционер, участник партизанского движения и полевой командир Красных Кхмеров, один из организаторов геноцида в Камбодже.

Биография

Родился в 1934 году в деревне в провинции Кампонгтхом, что на севере Камбоджи. Настоящее имя, данное ему при рождении — Ке Вин. Еще будучи подростком он стал свидетелем разрушения его деревни французскими солдатами. После этого присоединился к партизанам Кхмер Иссарак, участвовал в войне против колонистов. После ухода французских войск в 1954 году Ке Вин возвращается из джунглей, однако был немедленно арестован королевской полицией и приговорен к шести годам заключения.

Отсидев три года, Ке Вин выходит из тюрьмы и женится на Су Соеун, от которой у него было шестеро детей. Ке Вин желает присоединиться к коммунистическому движению в Камбодже, для этого он встречается с представителями Кхмерской народно-революционной партии (КНРП) — предшественницы кампучийской компартии. Едва не угодив в засаду полиции, в 1964 году Ке Пак снова сбегает в джунгли. Он становится свидетелем начала восстания Красных Кхмеров и сам активно принимает в нем участие. За одну ночь в апреле 1968 года повстанцы убили семь человек в трех деревнях. Уже в самом начале своей карьеры, Ке Пак отличился особой жесткостью, что впоследствии привело его на вершину одного из самых кровавых режимов XX века.

В подполье (1968—1975)

Переворот 1970 года и свержение Нородома Сианука привели к тому, что вьетнамская война перекинулась и на территорию Камбоджи. Отрядами Красные Кхмеры на севере страны возглавлял Кой Тхуон, Ке Пак стал одним из полевых командиров. Его отряды совершали вылазки как против солдат генерала Лон Нола, так и против партизан Вьетконга. В это время ВВС США вели массированные бомбардировки территории Камбоджи (см. операция «Меню»), достигшие своего пика в 1973 году — к этому моменту от авианалетов погибли более 150 тысяч человек. Ке Пак воспользовался ситуацией и сумел затмить Тхуона по популярности.

В контролируемых повстанцами районах Ке Пак установил жестокие порядки: под его командованием проводились массовые казни, разрушались храмы, а людей сгоняли в концентрационные лагеря. Узники содержались в нечеловеческих условиях, детей заставляли ненавидеть своих родителей, верующим запрещали молиться, а мужьям — жить со своими женами. На протяжении всего правления Красных Кхмеров в 1975—1979, наряду с террором, подобное обращение с населением стало характерной чертой полпотовского режима.

При Пол Поте (1975—1979)

17 апреля 1975 года полпотовцы вошли в столицу страны — Пномпень, одержав тем самым победу в многолетней гражданской войне. После захвата города Ке Пак принял участие в депортации более двух миллионов его жителей в трудовые коммуны. После назначения Тухона на пост министра торговли в 1976 году, Ке Пак становится секретарем компартии в северной зоне. Уже в следующем году Тхуон пал в немилость руководства страны, после чего был немедленно арестован и казнен. Позднее в северной зоне были убиты и все сторонники Тухона, Ке Пак вновь не преминул воспользоваться моментом и установил членов своей семьи на десяток ключевых постов.

В 1977 году Ке Пак начал подготовку сил для вторжения в соседний Вьетнам. Именно тогда Пол Пот сделал своё знаменитое обращение, в котором призвал каждого кхмера убить по тридцать вьетнамцев. Однако фракционная борьба внутри партии помешала ему осуществить задуманное. В мае 1978 года отряды Та Мока по личному приказу Пол Пота учинили расправу над жителями восточной зоны. В результате резни было убито более ста тысяч человек — это преступление стало самым массовым убийством в истории Камбоджи. В это время Ке Пак становится членом ЦК, а в ноябре — постоянного комитета компартии.

В изгнании (1979—2002)

Вьетнамское вторжение 1979 года положило конец террору — режим Пол Пота был свергнут, его сторонники бежали в джунгли на запад страны. Ке Пака обвинили во всех военных неудачах руководители и отстранили его ото всех занимаемых должностей, а в 1985 году ему было рекомендовано покинуть ряды полпотовской армии. В 1996 году бывший соратник Пол Пота — Иенг Сари согласился на сделку с правительством Хун Сена, который обещал ему помилование в случае, если партизаны сложат оружие. Опасаясь дезертирства со стороны других руководителей движения, Пол Пот учинил кровавую расправу над Сон Сеном и его семьей.

Сознавая, что та же участь может постигнуть и остальных главарей Красных Кхмеров, Та Мок помещает Пол Пота под «домашний арест». В марте 1998 года Ке Пак окончательно переходит на сторону правительственных войск и даже получает должность советника министра обороны. В королевской армии Камбоджи ему было присвоено звание бригадного генерала. 15 апреля того же года умирает Пол Пот (по версии соратников — от сердечного приступа), спустя год был арестован Та Мок, что привело к полному поражению Красных Кхмеров.

Ке Пак был ближайшим соратником Пол Пота и являлся ключевой фигурой в движении Красных Кхмеров. Известный своей жестокостью, он по сути являлся одним из главных организаторов геноцида в Камбодже. Однако благодаря связям с премьер-министром Хун Сеном Ке Пак сумел избежать правосудия. Остаток своих дней он прожил в своем доме Анлонгвэнге, где и умер 15 февраля 2002 года, как считается, в силу естественных причин. Точные обстоятельства его смерти до сих пор не выяснены.

Ссылки

• Ben Kiernan. [web.archive.org/web/20130303050444/www.yale.edu/gsp/publications/impaccount.html Implication and Accountability] (англ.). Bangkok Post (31 January 1999).
• Thet Sambath, Adam Piore. [web.archive.org/web/20120207062528/khmer.cc/channels/0,11,6,01,6801.html The Final Chapter] (англ.). The Cambodia Daily (15 May 2000).
• Craig Etcheson. [web.archive.org/web/20070822081309/www.phnompenhpost.com/TXT/comments/theevil.htm The evil that brought down a nation remains] (англ.). The Phnom Penh Post.
• Youk Chhang. [www.d.dccam.org/Tribunal/Analysis/Lack_of_funds_must_not_block_path_of_justice.htm Lack of funds must not block path of justice] (англ.). DC-Cam (16 December 2005).
• [news.bbc.co.uk/2/hi/asia-pacific/1823689.stm Khmer Rouge commander buried] (англ.). BBC (17 February 2002).

Камбоджа   Преступность   Коммунизм

Отрывок, характеризующий Ке Пак

Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.