Темурмаликский район
Страна | |
---|---|
Статус |
Административный район |
Входит в | |
Административный центр | |
Официальные языки | |
Население (2015) |
63800[1] чел. |
Национальный состав | |
Конфессиональный состав | |
Площадь |
1,7 тыс км² |
Часовой пояс |
UTC+5 |
Аббревиатура |
BA |
Код ISO 3166-2 |
TJ.KL. |
Интернет-домен | |
Код автом. номеров |
03РТ |
Темурмали́кский район (тадж. ноҳияи Темурмалик) — административный район в составе Хатлонской области Республики Таджикистан.
Районный центр — посёлок городского типа Советский.
География
Население
Население по оценке на 1 января 2015 года составляет 63 800 человек, в том числе городское — в посёлке Советский — 15,5 % или 9900 человек.[1]
Административное деление
Главой Темурмаликского района является Председатель Хукумата, который назначается Президентом Республики Таджикистан. Главой правительства Темурмаликского района является Председатель Хукумата. Законодательный орган Темурмаликского района — Маджлис народных депутатов, избирается всенародно на 5 лет.
История
Образован в 1929 году как Кзыл-Мазарский район. В 1953 году переименован в Советский район, а в 2004 — в Темурмаликский район.
Напишите отзыв о статье "Темурмаликский район"
Примечания
Это заготовка статьи по географии Таджикистана. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
|
Отрывок, характеризующий Темурмаликский район
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.