Киа, Сандро

Сандро Киа
Sandro Chia
Стол мира. 2003 Бронзовая скульптура Сандро Киа Тель-Авив, Израиль
Дата рождения:	20 апреля 1946(1946-04-20) (77 лет)
Место рождения:	Флоренция
Жанр:	живопись мозаика скульптура графика
Стиль:	Неоэкспрессионизм Трансавангард
Влияние:	Пикассо («Классический» период) Де Кирико Малевич («Примитивистский» период)
Награды:

Са́ндро Ки́а (итал. Sandro Chia; р. 20 апреля 1946, Флоренция) — итальянский художник-монументалист, скульптор и график последней трети XX — начала XXI века, лидер движения «трансавангард».

Будучи противником концептуального и минималистского искусства, Киа выдвинулся на рубеже 70-х и 80-х годов в числе наиболее заметных фигур трансавангарда . Подобно другими итальянскими художниками-постмодернистам, таким как Франческо Клементе, Энцо Кукки, Никола де Мариа (итал. Nicola De Maria), англ. Миммо Паладино, Сандро Киа делает ставку на новую живописность, фигуративность, личностное начало. Эти художники пытаются вернуть в искусство утраченный гедонизм, принцип удовольствия. Они исповедуют „всеядность“: свободу обращения в своём творчестве к изобразительным приёмам и принципам, присущих любому стилю, любой эпохе, любой культуре.

Биография

Сандро Киа родился во Флоренции в 1946 году. Учился сначала в местном Институте искусств (итал. Istituto statale d'arte di Firenze, 1962—1967), а затем в Accademia di Belle Arti, также во Флоренции. В 1969-м, по окончания учёбы, много путешествовал по Индии, Турции, по всей Европе, пока наконец не обосновался в 1970 году в Риме.

C 1980 жил, в основном, в Нью-Йорке, время от времени наведываясь в своё винодельческое поместье в Монтальчино, в провинции Сиена, в Тоскане .

В последние годы художник живет попеременно в Майами, штат Флорида, США, в Риме и в Монтальчино где занимается производством престижных вин .

Творчество

Киа начал выставляться ещё в 1970-х, как на родине, в Риме, так и за пределами Италии, постепенно обретая всё более о́бразный, эмоционально насыщенный живописный язык, по контрасту с царящей в галереях тех лет холодной умозрительностью.

Художник разработал собственный, ироничный и полный намёков и ссылок язык; воскрешая в памяти зрителя и искусство Возрождения, и художественные течения начала XX века. Крупноформатные произведения Киа часто населены героического вида мужскими фигурами. В живописи он применяет насыщенный колорит, сильные, полные движения пространственные построения. Подобные приёмы используются им и в монументальных мозаиках, и в крупных бронзовых и терракотовых скульптурах, часто окрашенных в яркие цвета, а то и расцвеченных мозаичной кладкой.

Он показывал свою живопись на международных биеннале в Париже, в Сан-Паулу и трижды — на Венецианской биеннале.

Персональные выставки Сандро Киа

• 1983 : Стеделек Музей, Амстердам
• 1984 : Музей Метрополитен, Нью-Йорк
• 1984, 1992 : Национальная галерея, Берлин
• 1984 : Музей современного искусства, Париж
• 1984 : Музеи Дюссельдорфа
• 1991 : Палаццо Медичи-Риккарди, Флоренция
• 1995 : Villa Medici, Рим
• 1997 : Palazzo Reale, Милан
• 1997 : Бока-Ратон художественный музей, штат Флорида
• 1997 : Городская галерея Сиены
• 2000 : Музей искусств, Равенна
• 2002 : Palazzo Pitti и Национальный археологический музей Флоренции
• 2010 : Galleria Nazionale di Arte Moderna (GNAM), Рим.

Признание

17 мая 2005 года президент Итальянской республики Карло Чампи вручил Сандро Киа государственную награду — золотую (высшая степень) медаль «За заслуги в культуре и искусстве» .

Музейные собрания

• MoMA, Нью-Йорк
• Художественный институт, Чикаго
• Музей изящных искусств, Бостон
• англ. Музей искусств, Новый Орлеан
• англ. Муниципальный музей, Китакюсю, Япония
• Галерея Тейт, Лондон
• Stedelijk Museum, Амстердам, Нидерланды
• Новая национальная галерея, Берлин
• Художественный музей, Базель, Швейцария
• Музей изобразительных искусств, Тель-Авив, Израиль
• Сенат Италии, Палаццо Мадама, Рим
• Замок Риволи, Музей современного искусства (итал. Museo d'arte contemporanea del castello di Rivoli), провинция Турин
• «Materdei», Станция городского метрополитена — итал. Materdei (metropolitana di Napoli), Неаполь, Италия

Изображения в сети

• [www.sandrochia.com/artwork_111 Живопись разных лет на персональном сайте С. Киа]
• [3.bp.blogspot.com/-f-uk0moE32o/UxbN6JDZNFI/AAAAAAAAloQ/K5jiiC3zVRs/s1600/chiaInterior%2520007.jpg Настенная роспись в ресторане Палио / Palio Restaurant. Нью-Йорк]
• [www.sandrochia.com/dbimgs/ap_imgs_big/4542-mos6.jpg Без названия, 2001 терракота и мозаика 36.5 × 40.5 × 20 см]
• [theartstack.com/artists/sandro-chia 13 работ (живопись, графика) на TheArtStack.com]
• [3.bp.blogspot.com/-0hVILhFdJdg/UxbN3uVtoyI/AAAAAAAAlnU/sSTDX2B7SLc/s1600/432+Sandro+Chia+03.jpg Художник С. Киа в своей мастерской за работой]

Литература

• Крючкова, В. [enc-dic.com/euroart/Kia-447/ Киа, Сандро (Chia, Sandro)] // [www.ozon.ru/context/detail/id/19087478/ Европейское искусство. Живопись. Скульптура. Графика: энциклопедия: в 3 тт.] / Под ред. Л. П. Ануровой; Е. Д. Федотовой. — М.: Белый город, 2006. — Т. 2. — 415 с. — (Энциклопедия мирового искусства). — ISBN 5-7793-0923-X.
• Bertoni, Franco. Sandro Chia: Ceramics vs. Drawings. — 1st. — Umberto Allemandi, 2011. — 96 p. — ISBN 8842219177.
• Meneghelli, Luigi. [www.maremagnum.com/libri-antichi/sandro-chia-galleria-cinquetti/113945363 Sandro Chia]. — Verona: Galleria Cinquetti, 1991. — 40 p.
• Geldzahler, Henry. [www.amazon.com/Sandro-Chia-Prints-1973-1984-Exhibition/dp/B003EHISZ0 Sandro Chia Prints 1973-1984: An Exhibition and Sale Paperback – 1984]. — First Edition. — New York: Metropolitan Museum of Art, 1984. — 64 p.
• Sandro Chia, Stedelijk Museum, Amsterdam : 7/4—29/5. 1983. — Amsterdam: Stedelijk Museum, 1983.
• Chia, Sandro; Seymour, Anne. [trove.nla.gov.au/work/15438000?selectedversion=NBD3913750 The Draught of Dr Jekyll, An Essay on the Work of Sandro Chia : Sandro Chia's first exhibition in London, December 1981]. — London - Rome: Anthony d'Offay : Gian Enzo Sperone, 1981. — 16 p.

Ссылки

• [www.tate.org.uk/art/artists/sandro-chia-899 Сандро Киа на сайте галереи Тейт]
• [www.sandrochia.com/biography_142 Биография художника на его персональном сайте] (англ.)
• [gallerix.ru/storeroom/1411743713/ Gallerix.ru]
• [www.pinterest.com/search/pins/?q=Sandro%20Chia Pinterest.com]
• [www.artprice.com/artist/5588/sandro-chia ArtPrice.com]

Отрывок, характеризующий Киа, Сандро

На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.