Киджондон

Киджондон (기정동 마을 [www.tourdmz.com/02dmz/p3-2.php], англ: Kijong-dong или Gijeong-dong) — деревня в Северной Корее, расположенная у Демилитаризованной зоны. В западных СМИ часто называется «деревней пропаганды» (The Propaganda Village).
В полностью закрытой Северной Корее это единственный населённый пункт, который можно наблюдать с территории Южной Кореи.

Согласно официальной позиции Северной Кореи, в деревне проживают 200 семей коллективного фермерского хозяйства, к их услугам ясли, детский сад, две школы (начальная и средняя), больница.

История сооружения

Деревня была построена в 1950-х годах и представляла собой множество ярко окрашенных домов с явными признаками электрификации (на тот момент — роскошь для сельской местности как Северной, так и Южной Кореи).

Утверждение о том, что Киджондон является Потёмкинской деревней, основывается на следующих наблюдениях:

1. Свет в окнах загорается, но строго в одних и тех же частях зданий и в одно и то же время.
2. В отдельных частях деревни изредка появляются лишь строители, а в остальное время на улицах не видно никого, кроме солдат и женщин, моющих окна.
3. Женщины — одни и те же в течение 15 лет.

После появления мощной оптической техники южнокорейцы показали, что здания представляют собой лишь «коробки», без внутренних помещений.

До 2004 года мощнейшие динамики, установленные на зданиях Киджондона, транслировали передачи, восхваляющие достоинства жизни в Северной Корее, и утверждающие, что южнокорейцы, перешедшие границу, будут встречены как братья. В 2004 году, видимо, поняв, что эффективность таких передач — минимальна, их содержание поменяли на простую антизападную пропаганду и патриотические марши. Объём вещания составлял 20 часов в день.

В том же году правительство Южной Кореи решило, наконец, принять своеобразные ответные меры. В южнокорейской деревне Пханмунджом, находящейся в 1,8 км от Киджондона, были установлены собственные ревущие динамики, которые стали транслировать южнокорейский рок (Korean rock).

В итоге шум в районе Демилитаризованной зоны стал абсолютно невыносимым, и по негласному соглашению обе стороны отключили динамики.

Похожее соревнование развернулось и в сфере высоты флагштоков, установленных, соответственно, в деревне Киджондон и на южнокорейской территории. Обе стороны попеременно наращивали высоту флагштоков.

Результатом этого соревнования, прозванного западной печатью «войной флагштоков» (англ. flagpole war), стал на тот момент высочайший в мире флагшток Киджондона: его высота составляет 160 метров. Вес флага — 270 килограммов, а для его подъёма требуется 50 человек.

Однако Книга рекордов Гиннесса отказывается называть возведённую конструкцию флагштоком, предпочитая называть так лишь неподдерживаемую (англ. free-standing) структуру, вертикальный столб.

См. также

• Акаба — курортный город в Иордании, где находится флагшток, видимый из соседних стран
• Потёмкинские деревни

Ссылки

• www.tourdmz.com/02dmz/p3-2.php
  
• www.the-latest.com/a-dictatorships-delights A dictatorship’s delights
  
• news.bbc.co.uk/1/hi/world/middle_east/2979812.stm Jordan flagpole hits new heights
  
• www.nkeconwatch.com/2008/08/18/the-dprks-tallest-flagpole-in-the-world/ The DPRK’s «tallest flagpole in the world»

Отрывок, характеризующий Киджондон

Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал: