Киевская агломерация

Городская агломерация Киевская агломерация Страна УкраинаУкраина Регион Киевская областьКиевская область Координаты 50°27′00″ с. ш. 30°31′24″ в. д.50.45000° с. ш. 30.52333° в. д. / 50.45000; 30.52333    Агломерация 3,3 млн человек Часовой пояс UTC+2

Ки́евская агломера́ция (укр. Київська агломерація) — моноцентрическая городская агломерация с ярко выраженной поясно-секторальной структурой, сформировавшаяся вокруг г. Киева преимущественно в период УССР. Агломерация имеет радиальную надобластную структуру. Несмотря на лидерство по ряду показателей в пределах Украины, агломерация имеет довольно низкий уровень вовлеченности в глобальные культурно-экономические процессы. Административно в её состав входит вся территория города Киева и часть территории Киевской области. Население «большой» Киевской агломерации в пределах трехчасовой доступности центра — около 7,2 млн человек. Вместе с Киевом (2,9 млн.) и полосы двухчасовой доступности (2,5 млн.) население Киевской агломерации в более консервативной интерпретации составляет порядка 5,4 млн., из которых 3,3 млн — собственно городское население. Это единственная миллионная агломерация Украины численность населения которой продолжает медленно, но расти в период после распада СССР. В агломерации по-прежнему довольно слабо заметна классовая и экономической стратификация, а этно-языковая сегрегация практически полностью отсутствует.

История формирования

В 1913 году в Российской империи были четыре агломерации, центрами которых были Санкт-Петербург, Москва, Одесса и Рига. В имперский период Киев не был индустриальным центром, а потому предпосылки к формированию агломерационного ядра вокруг него отсутствовали. Индустриализация советского периода, а также столичный статус привели к определённым сдвигам в процессе агломерирования. Однако немотря на свой столичный статус Киев не стал лидером агломерационного процесса в УССР. Так, Полян П.М. (1988) классифицирует Киевскую агломерацию как «развитую», но к «наиболее развитым агломерациям» УССР относит полицентрическую агломерацию Донбасса Донецк-Макеевка-Горловка, в которой менее выражена гипертрофия центра, а также Луганскую агломерацию.

Общие тенденции

Как и Московская агломерация, Киевская демонстирует вытянутость основной хорды транспортных магистралей в юго-западном направлении (В Москве эта тенденция была закреплена законодательно в виде новых границ города в 2012 году). Рост в северном направлении выражен слабее всего из-за наличия здесь зоны техногенной катастрофы (Чернобыльской АЭС). В постсоветское время привлекательность Киевской агломерации резко снизилась. Так, в Киевской области в 2000-е годы смогли увеличить число жителей всего несколько городов, рост не продемонстрировал ни один район, а некоторые из них потеряли более 10% своего позднесоветского населения. Особенно сильно приток в агломерацию уменьшился после 2013 года.

Территориально-административное деление

В советское время Киевская агломерация развивалась как единый экономико-административный организм в пределах Киевской области УССР. Однако 12 февраля 1991 город республиканского подчинения Киев был выведен из состава Киевской области по примеру городов федерального значения Российской Федерации Москвы и Санкт-Петербурга, имеющих такой статус непрерывно с 1931 года, хотя независимая Украина формально продолжала считаться унитарным государством, несмотря на то что в этот же день Севастополь стал городом Украины со специальным статусом, а Крымская область получила статус АР Крым. Таким образом, после 1991 года Киевская агломерация оказалась рассечена административной границей на две части: собственно город Киев государственного подчинения Украины и Киевскую область, часть которой входит в состав агломерации. Столица Киевской области при этом находится в Киеве, аналогично ситуации с Ленинградской областью (в Московской часть административных функций, наряду с Москвой, взял на себя Красногорск).

Состав

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Всего — 3 555 026 чел. По другим оценкам, население К.а. — 3375 тыс. чел. (138-e м. в мире)^{[неавторитетный источник? 2737 дней]}

• Город республиканского значения:
  • Киев — 2 868 702 чел.
• Города областного значения:
  • Борисполь — 60 160 чел.
  • Бровары — 110 000 чел.
  • Буча — 29 805 чел.
  • Васильков — 36 888 чел.
  • Ирпень — 79 694 чел.
  • Обухов — 33 626 чел.
• Районы:
  • Киево-Святошинский район (полностью) — 162 281 чел.
  • Бориспольский район (частично) — около 20 000 чел.
  • Бородянский район (частично) — около 10 000 чел. (без пгт Немешаево, пгт Клавдиево-Тарасово)
  • Броварский район (частично) — около 20 000 чел. (без пгт Великая Дымерка)
  • Васильковский район (частично) — около 25 000 чел. (без пгт Глеваха и пгт Калиновка)
  • Вышгородский район (частично) — около 20 000 чел. (без г. Вышгород)
  • Обуховский район (частично) — около 8 000 чел. (без г. Украинка и пгт Козин)
• Города районного значения:
  • Боярка
  • Вишнёвое
  • Вышгород — 26 866 чел.
  • Украинка — 15 775 чел.
• пгт:
  • Новосёлки
  • Коцюбинское Ирпенского горсовета
  • Гостомель Ирпенского горсовета
  • Ворзель Ирпенского горсовета
  • Чабаны
  • Козин Обуховского района — 3 333 чел.
  • Калиновка Васильковского района — 5 315 чел.
  • Великая Дымерка Броварского района — 9 619 чел.
  • Немешаево Бородянского района — 7 340 чел.
  • Клавдиево-Тарасово Бородянского района — 5 069 чел.
  • Глеваха Васильковского района — 8 679 чел.

Ю. Н. Белоконь (2015) подчёркивает что Киевская агломерация имеет радиальную надобластную структуру и надобластной характер. Для неё характерно формированием групп пригородных поселений. Несколько городов-спутников Киева разрослись настолько, что сформировали вполне самодостаточные миниагломерации. К ним относятся:

1. 1. Броварская — Бровары-Калиновка-Большая Димерка — 140 тыс. чел., оценка на 01.10.2014 р.;
   2. Ирпеньская — Ирпень-Буча-Гостомель-Ворзель — 90 тыс. чел.;
   3. Обуховско-Украинская — Обухов-Украинка-Трехполье — 50 тыс. чел.
   4. Вишневская — Вишневое-Крюковщина-Святопетровское — 40 тыс. чел.;
   5. Боярская — Боярка-Тарасовка-Новое — 40 тыс. чел.;

Экономика

С конца ХIХ века Киев постепенно расширял свою промышленную базу и в советское время стал ядром Киевской промышленной агломерации, которая на пике своего развития в конце 1980-х насчитывала 400 предприятий и выспускала почти 75% стоимости валовой продукции всей агломерации. Экономическая специализация: машиностроение (в том числе точное, авиационное), лёгкая, химическая, пищевая промышленность, промышленность строительных материалов, транспорт. Киевская агломерация является единственной агломерацией Украины, обнаруживающей признаки глобализации. В агломерации протекают процессы деиндустриализации и терциализации. В 2001—2009 годах доля занятых в сфере услуг выросла с 71,6% до 81,6%. Доля занятых в промышленности параллельно упала на 6,6%. В постсоветский период в городе наиболее активно развивается торговля. До мирового финансово-экономического кризиса, охватившего Украину в 2010 году, одним из наиболее заметных двигателей экономики было также строительство, в значительной степени хаотичное и бессистемное. Однако оно постепенно сдало свои позиции, особенно после девальвации гривны и событий 2014 года, когда жильё в городе начало терять свою былую инвестиционную привлекательность. Накануне и после чемпионата 2012 года увеличились вложения в спортивную и выставoчную инфраструктуру.

Транспорт

По оценкам КГГА ежедневная маятниковая миграция в Киев в 2016 году составляла порядка 300 тысяч человек в день. Большая часть её дают города-соседи (Бровары, Вышгород, Борисполь и другие). Встречный поток из города в область развит слабо из-за относительной малолюдности Киевской области.

При этом на юго-западном, северном и частично южном направлениях, где железнодорожное сообщение не так значительно, важную роль в маятниковых миграциях играет автомобильный транспорт.

Для Киевской агломерации, как и для самого Киева, традиционно характерна диспропорциональная фрагментация между право- и левобережной частями: почти 80% рабочих мест города расположено на правом берегу, а более 40% жилья (в том числе и большая часть дешевого жилья) — на левом. Уже в 1970-е годы в Киеве появился проект создания автономного делового центра для левобережной части агломерации, однако он, как и все последующие проекты, так и не был реализован. Поэтому в агломерации достаточно остро строит проблема перемещения населения между двумя берегами, и, соответственно, проблема недостаточно высокой пропускной способности 3 мостов для имеющегося населения (к примеру, в Воронежской агломерации, население которой в три раза меньше Киевской, оба берега также связывают три автомобильных и 1 железнодорожный мост). Усилились и некоторые диспропорции в транспортной доступности: так из города Бровары добраться быстрее чем из окраинных районов самой столицы. При этом процессы субурбанизации, по крайней мере в западной трактовке этого термина, пока выражены достаточно слабо, поскольку происходит дальнейшее уплотнение и вертикализация центра агломерации. В 2000—е годы блоковая фрагментация советского периода только усиливалась и достигла степени мозаичности.

Изучение агломерационных процессов

Наиболее значительный вклад в исследование миграционных процессов и их влияния на формирование Киевской агломерации внесли Аль Хамарнех Ала Шафик Атия, С.И. Ищук, Н.Д. Пистун, Г.П. Подгрушный, Г.В. Балабанов, Т.Ю. Мельниченко.

См. также

• Городские агломерации Украины

Литература

• КОЛЯСНИКОВ В. А. Градостроительство. Развитие понятия «городская агломерация». 2015. УралГАХА, лаборатории градостроительства Филиала ФГБУ «ЦНИИП Минстроя России». УралНИИпроект.
• Полян П.М. Методика выделения и анализа опорного каркаса расселения. ч. 1. М.: ИГ АН СССР, 1988

Отрывок, характеризующий Киевская агломерация

– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.