Киевская духовная академия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Киевская духовная академия
(КДА)
Год основания

1615

Расположение

Киев

Координаты: 50°25′57″ с. ш. 30°33′33″ в. д. / 50.4325° с. ш. 30.5593° в. д. / 50.4325; 30.5593 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.4325&mlon=30.5593&zoom=17 (O)] (Я)К:Учебные заведения, основанные в 1615 году

Киевская духовная академия — старейшее высшее учебное заведение Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, находящееся в Киеве. Имеет историю, восходящую к началу XVII века, когда Киевская митрополия была в юрисдикции Константинопольского Патриархата. Её преподаватели сыграли ключевую роль в становлении высшего образования в России в средине XVII века.





История

См. также: История Киево-Могилянской академии

Киево-братская школа (1615—1631)

Первоначально, в 1615, архимандритом Елисеем Плетенецким в Богоявленском монастыре была учреждена Киево-братская школа, предназначенная для изучения классических языков, риторики, богословия и некоторых предметов элементарного образования.

Киевский митрополит Пётр Могила объединил эту школу с основанным им училищем; заведение получило впоследствии звание высшего учебного заведения, известного под названием Киево-Могилянской коллегии (1631—1701).

Киево-Могилянская коллегия (1631—1701)

По своему основному характеру коллегия напоминала иностранные коллегии и академии, в которых обучался сам Могила. Здесь преподавались: языки (славянский, греческий и латинский), пение и элементарная теория музыки (по европейскому образцу), катехизис, арифметика, поэзия, риторика, философия и богословие; ученики делились на восемь классов: аналогия, или фара, инфима, грамматика, синтаксима, пиитика, риторика, философия и богословие. Кроме изучения этих предметов, воспитанники каждую субботу упражнялись в диспутах. Начальствующими лицами были: ректор, префект (инспектор и эконом) и суперинтендант (надзиратель за благочинием воспитанников); из числа деятелей этой коллегии пользуются наибольшею известностью: Иннокентий Гизель, Иоасаф Кроковский, Лазарь Баранович, Иоанникий Голятовский, Антоний Радзивиловский, Гавриил Домецкий, Варлаам Ясинский, св. Димитрий (Туптало), Стефан Яворский, Феофилакт Лопатинский, Феофан Прокопович, св. Иннокентий Кульчинский и Гавриил Буянинский.

Киево-Могилянская академия (1701—1817)

В 1701 году коллегия переименована в академию, и круг наук расширен: введены языки французский, немецкий и еврейский, естественная история, география, математика; некоторое время преподавались также архитектура и живопись, высшее красноречие, сельская и домашняя экономия, медицина и русская риторика.

Число преподавателей к концу XVIII доходило до 20 и более; в академической библиотеке было более 10000 книг. Богословие с 1759 преподавалось по системе Феофана Прокоповича, риторика — по руководству к красноречию Ломоносова, остальные предметы, главным образом, — по иностранным руководствам.

Внешнее благосостояние академии на первых порах было незавидно. Студенты, число которых доходило до 500, отчасти содержались на монастырские средства, отчасти сами собирали по городу пожертвование деньгами, пищей и дровами; расходились по городам и селам Киевской и Черниговской губерний для сбора подаяний, причём пели священные стихи перед окнами домов. Перед праздниками Рождества Христова и Пасхой ходили со звездой, вертепом и райком. В летнее время собирались в странствующие группы и рассеивались по разным местностям для того, чтобы пением кантов, представлением драм, трагедий и комедий, произнесением стихов и речей, отправлением служб в приходских церквах добывать себе пропитание. Пожертвование от Двора, духовных особ, вельмож и гетманов несколько облегчали участь бедняков. С конца XVIII в. правительство стало ассигновать особые суммы на содержание академии. Киевская академия имеет важное значение в истории русского просвещения XVIII в.

Из неё вышло значительное число деятелей на разных поприщах общественного служения: воспитанники её становились учителями в московской Славяно-греко-латинской академии, петербургской Александро-Невской семинарии и Казанской академии; они устроили вновь многие семинарии.

С появлением Московского университета (1755) и Харьковского университета (1805) значение Киево-Могилянской академии падало. По распоряжению правительства и указом Синода от 14 августа 1817 года она была закрыта. Одновременно в Киеве учреждалась Киевская духовная семинария.

Киевская духовная академия (1819—1919)

Киевская духовная академия была открыта «в новом её устройстве» 28 сентября 1819 года, на своём историческом месте, в Братском Богоявленском училищном монастыре[1].

Деятельности Киевской духовной академии и выдающимся учёным-историкам профессорам КДА, проживавшим на Андреевском спуске: Афанасию Булгакову, отцу Михаила Булгакова, Степану Голубеву, Петру Кудрявцеву, Федору Титову, Александру Глаголеву и другим посвящено несколько музейных витрин киевского Музея одной улицы.

О либеральной и творческой атмосфере, царившей в КДА на рубеже 19 — 20-го вв., о её студентах и преподавателях рассказывает основанная на архивных данных работа литературоведа Л.Яновской, в центре которой — биография профессора А. И. Булгакова, посвятившего Академии более 25 лет[2].

В научной среде ведутся споры о том, можно ли считать Киевскую духовную академию правопреемницей Киево-Могилянской академии, так как после реформы 1819 года полностью изменился учебный процесс и из числа старого преподавательского состава был оставлен только один человек.

Закрытие в годы советской власти

В 1919 году Киевская духовная академия была официально закрыта советской властью. В советское время на её территории располагалось военно-морское политическое училище[3]. Однако ещё несколько лет занятия продолжались в новосозданной Православной Богословской академии, которую возглавил последний ректор КДА протоиерей Александр Глаголев, а преподавателями были оставшиеся в Киеве профессора. Эта академия не имела определенного помещения, занятия проводились на частных квартирах. Сохранились сведения о том, что она существовала ещё в 1925 году[4].

Современная жизнь

После распада СССР и образования независимой Украины, в 1992 году Украинской православной церковью Московского патриархата (УПЦ МП) и Украинской православной церковью Киевского патриархата (УПЦ КП) независимо было образовано два учебных заведения под названием «Киевская духовная академия», про каждое из которых было объявлено, что оно является правопреемником Киевской духовной академии, закрытой советской властью в 1919 году. Впоследствии Киевская духовная академия УПЦ КП была названа «Киевской православной богословской академией».

Киевская духовная академия (УПЦ МП)

Расположена на территории Киево-Печерской Лавры.

Ректор Академии с 31 мая 2007 года — преосвященный Антоний (Паканич), архиепископ Бориспольский, викарий Киевской митрополии.

Печатные издания: Труды Киевской Духовной Академии и студенческий журнал Академический Летописец

Киевская православная богословская академия (УПЦ КП)

Расположена на территории Михайловского Златоверхого монастыря.

Ректором академии в настоящее время является митрополит Переяслав-Хмельницкий и Бориспольский Епифаний (Думенко). С 6 июля 2000 года по 27 июля 2010 года ректором был митрополит Димитрий (Рудюк).

Ректоры


Инспекторы

 Этот раздел не завершён.
Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.

Напишите отзыв о статье "Киевская духовная академия"

Примечания

  1. ↑ [vivaldi.nlr.ru/ap000000197/view#page=379 Из Киева, от 9 Октября // Северная почта. 1819, № 88]
  2. ↑ Лидия Яновская.[tanpuh.ru./yanovsk8_5.htm «Образ моего отца, пишущего за столом…»] в книге: Л. Яновская. Последняя книга, или Треугольник Воланда. — М: ПРОЗАиК, 2013. — 752 с. -ISBN 978-5-91631-189-1
  3. ↑ [kvvmpu.ru/ Сайт выпускников Киевского высшего военно-морского политического училища]
  4. ↑ [www.kiev-orthodox.org/site/churchlife/225/ Киевской Духовной Академии — 300 лет :: Киевская Русь]

Литература

  • Духовно-учебные заведения // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Барсов Н. И.,. Академии духовные православные // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Макарий (Булгаков), иером. История Киевской духовной академии. — СПб., 1843.
  • Аскоченский В.И. Киев с древнейшим его училищем академией. — К., 1856. — ч. 1, 2.
  • Аскоченский В.И. История Киевской духовной академии по преобразовании её в 1819 году. — СПб., 1863.
  • Малышевский И.И. Историческая записка о состоянии Киевской духовной академии в минувшее пятидесятилетие // ТКДА. — 1869. — № 4.
  • Петров Н.И. О словесных науках и литературных занятиях в Киевской духовной академии от начала её до преобразования в 1819 г. // ТКДА. — 1866—1868 гг. — № 4.
  • Линчевский М. Педагогия древних братских школ и преимущественно древней Киевской академии // ТКДА. — 1870.
  • Голубев С.Т. История Киевской духовной академии, вып. 1; период домогилянский. — К., 1886.
  • Голубев С.Т. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. Опыт исторического исследования. — К., 1883. — Т. 1; К., 1898. — Т. 2.
  • Голубев С.Т. Киево-Могилянская коллегия при жизни своего фундатора киевского митрополита Петра Могилы. — К., 1890.
  • Петров Н.И. Киевская академия во второй половине XVII в. — К., 1895.
  • Петров Н.И. Киевская академия в гетьманство Кирилла Разумовского. — К., 1905.
  • Вишневский Д. Киевская академия в первой половине XVIII в. — К., 1903.
  • Серебренников В. Киевская академия с половины XVIII в. до преобразования её в 1819 г. — К., 1896—1897.
  • Петров Н.И. Акты и документы, относящиеся к истории Киевской академии. — К., 1904—1907. —. — Т. 1—5.
  • Титов Ф.I. Стара вища освіта в Київській Україні кінця XVI — поч. XIX в. — К., 1924.
  • Титов Ф.I. Императорская Киевская духовная академия. 1615—1915. (Репринт). — К., 2003.
  • [www.academia.edu/19874917/Биографический_словарь_выпускников_Киевской_духовной_академии._1819-1920-е_гг._Т.1_А-Й._Киев_2014._576_с Биографический словарь выпускников Киевской духовной академии. 1819—1920-е гг. Т.1: А-Й. Киев, 2014. 576 с.]
  • [www.academia.edu/19875021/Биографический_словарь_выпускников_Киевской_духовной_академии._1819-1920-е_гг._Т.2_К-П._Киев_2015._624_с Биографический словарь выпускников Киевской духовной академии. 1819—1920-е гг. Т.2: К-П. Киев, 2015. 624 с.]

См. также

Ссылки

  • [www.kdais.kiev.ua/ Официальный сайт Киевской Духовной Академии и Семинарии Украинской Православной Церкви]
  • [www.kda.org.ua/index.php Официальный сайт Киевской Православной богословской академии Украинской Православной Церкви (Киевский Патриархат) (укр.)]
  • [www.petergen.com/bovkalo/duhov/kievda.html Выпускники Киевской духовной академии]


Отрывок, характеризующий Киевская духовная академия


Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]


13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Киевская_духовная_академия&oldid=80842377»