Киевская мысль

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
«Киевская мысль»

Логотип газеты «Киевская мысль»

Язык

русский

«Ки́евская мысль» — ежедневная политическая и литературная газета либерального направления. Издавалась в Киеве (Российская империя) на русском языке в 19061918 годах[1]. С 1917 года выходила дважды в день — утренним и вечерним выпусками[2]. Имела распространение во всём Юго-Западном крае[2] и была самой крупной по тиражу провинциальной газетой Российской Империи своего времени[3].





История

Газета была основана под названием «Киевская заря» в начале 1906 года; редакция в это время размещалась на улице Владимирской, 51[1]. В августе 1906 года газета стала выходить с еженедельными иллюстрированными приложениями под названием «Киевская речь»; вышло 124 номера. С 30 декабря 1906 года стала публиковаться под названием «Киевская мысль»[1].

«Киевская мысль» по популярности превзошла все киевские газеты, издававшиеся до неё. Уже в первые годы существования тираж поднялся до 26 тысяч, а к 1916 году — 70 тысяч экземпляров[4]. Газету издавал владелец крупной типографии Рудольф Лубковский, а также Ф. И. Богданова, ред. А.Николаев, И.Тарновский. Поддержку газете оказывал крупный предприниматель Лев Израилевич Бродский, благодаря чему «Киевская мысль» могла тратить крупные средства на штрафы[4]. В в борьбе за места в городских органах и Государственной Думе она решительно поддерживала кандидатов от либеральной интеллигенции, выступая против черносотенцев[4].

В годы Первой мировой войны газета занимала оборонческую позицию[2]. После Октябрьской революции 1917 года стояла на антибольшевистских леволиберально-демократических позициях[1]. Закрыта после занятия города Петлюрой 15 декабря 1918 г., в числе других русских органов печати.

Сотрудники

В газете в разное время сотрудничали Анатолий Луначарский (под псевдонимом «Гомо новус»), Владимир Короленко и Константин Паустовский (работал наборщиком)[1]. С «Киевской мыслью» сотрудничали Лев Войтоловский, Давид Заславский, Иона Кугель, Всеволод Чаговец, фельетонист Гарольд (Исаак Левинский)[4]. В газете принимали участие русские социал-демократы, преимущественно меньшевики (А.Мартынов, Лев Троцкий, Н.Валентинов и другие)[2]. В «Киевской мысли» печатался Максим Горький[5].

Редакция «Киевской мысли» находилась на улице Фундуклеевской, 19. В конце 1918 года в ней разместилась редакция газеты «Киевский коммунист»[1].

См. также

Напишите отзыв о статье "Киевская мысль"

Литература и примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 Київ. Енциклопедичний довідник. За ред. А. В. Кудрицького. Головна редакція Української Радянської енциклопедії. Київ, 1981. С. 282—283
  2. 1 2 3 4 [starosti.ru/kiev2.html Киевская Мысль]
  3. [www.evartist.narod.ru/text1/90.htm ГАЗЕТА И ЖУРНАЛ В СИСТЕМЕ ПРЕССЫ НАЧАЛА XX в.]
  4. 1 2 3 4 [www.oldkiev.info/Delovoy_KIEV/kievskaya_pressa.html Было слово]
  5. [home.mts-nn.ru/~gorky/TOM/tom11.htm На базе Собрания сочинений в 30-ти томах]

Отрывок, характеризующий Киевская мысль

– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.