Киевская операция Войска польского (1920)

Киевская операция Войска Польского
Основной конфликт: Советско-польская война
Дата	25 апреля — 14 мая 1920
Место	Украина
Итог	Победа Польши и УНР
Противники
Российская СФСР Украинская ССР Украинская ССР Польша Украинская НР Иностранные добровольцы
Командующие
неизвестно неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Киевская операция Войска Польского (1920) — наступательная операция вооруженных сил Польши и армии УНР в ходе Советско-польской войны 1919—1921, предпринятая в апреле 1920 года с целью захвата Киева.

Начало кампании 1920 года

В первых числах января 1920 года войска Эдварда Рыдз-Смиглы неожиданным ударом взяли Двинск и затем передали его латвийским властям. 21 февраля в городе состоялся военный парад Войска Польского. Тем временем, командование РККА собрало огромную силу в 100 тысяч штыков, при наличии мощной артиллерии, бронепоездов и бронемашин. 10 марта план наступления Красной Армии, разработанный Сергеем Каменевым и Борисом Шапошниковым, был утвержден. Однако, уже 6 марта польские войска перешли в наступление в Белоруссии, захватив Мозырь и Калинковичи. Атака же на Украине 12-й и 14-й армий РККА захлебнулась через два дня. Армии вынуждены были перейти к обороне. Все четыре попытки Красной Армии отбить Мозырь не увенчались успехом. Тем не менее, обе стороны понимали, что все это лишь частные успехи или неудачи, и что решающие битвы впереди.

К концу 1919 года польские вооруженные силы насчитывали 21 дивизию пехоты и 7 моторизованных бригад — всего 600 тысяч бойцов. В первых месяцах 1920 года была объявлена мобилизация, принесшая значительное пополнение личному составу. Кроме того, продолжали прибывать все новые добровольцы. В том числе и американские (среди них находился и летчик Мериан К. Купер — будущий создатель Кинг-Конга и отец польского писателя Мачея Сломчинского). К кампании 1920 года Польша выставила более 700 тысяч солдат. К началу главного наступления силы сторон составляли:

На южном участке фронта — от Днепра до Припяти:

Войско Польское

• 6-я армия генерала Вацлава Ивашкевича
  • 5-я пехотная дивизия (Вацлав Енджеевский)
  • 12-я пехотная дивизия (Мариан Янушайтис-Жегота)
  • 18-я пехотная дивизия (Франтишек Крайовский)
  • 3-й Авиадивизион (Стефан Бастыр)

• 2-я армия генерала Антония Листовского
  • 13-я пехотная дивизия (Франтишек Паулик)
  • 15-я Поморская пехотная дивизия (Антони Ясенский)
  • 6-я украинская пехотная дивизия (Марко Безручко)
  • 2-й Авиадивизион (Камилло Перини)

• 3-я армия генерала Эдварда Рыдз-Смиглы
  • 1-я пехотная дивизия Легионов (Эдвард Рыдз-Смиглы)
  • 7-я пехотная дивизия (Эугениуш Погожельский)
  • 3-я кавадерийская бригада (Ежи Савицкий)

Всего — 30,4 тыс. штыков и 4,9 тыс. сабель.

РККА

• 12-я армия Сергея Меженинова
  • 7-я стрелковая дивизия
  • 58-я стрелковая дивизия

• 14-я армия Иеронима Уборевича
  • 41-я стрелковая дивизия
  • 60-я стрелковая дивизия

Всего 13,4 тыс. штыков и 2,3 тыс. сабель.

На северном участке фронта — между Припятью и Двиной:

Войско Польское

• 4-я армия (район Полесья и Березины) генерала Станислава Шептицкого
  • 2-я пехотная дивизия Легионов (Хенрик Минкевич)
  • 6-я пехотная дивизия (Казимеж Рашевский)
  • 14-я Велькопольская пехотная дивизия (Даниель Конажевский)
  • Полесская группа генерала Владислава Сикорского
    • 9, 16, 21-я пехотные дивизии
  • 7-й Авиадивизион (Антони Бучкевич)

• 1-я армия (район Двины) генерала Стефана Маевского
  • 1-я Литовско-Белорусская дивизия (Ян Жондковский)
  • 8-я пехотная дивизия
  • 1-я кавалерийская бригада
  • 4-й Авиадивизион (Юлиан Слоневский)

• Оперативная группа генерала Леонарда Скерского (район Борисова)
• Резервная армия генерала Казимежа Соснковского

Всего 12 дивизий пехоты и 2 бригады кавалерии — 60,1 тыс. штыков и 7 тыс. сабель.

Западный фронт Михаила Тухачевского:

• 15-я армия Августа Корка
• 16-я армия Николая Соллогуба

Всего 66,4 тыс. штыков и 4,4 тыс. сабель.

Таким образом, в Белоруссии силы были примерно равны, тогда как на Украине поляки обладали почти трехкратным превосходством. К тому же в тылах 12-й и 14-й армий действовали украинские партизанские отряды и две взбунтовавшиеся галицийские бригады численностью более 1,5 тыс. человек. После принятия решения о наступлении на южном участке фронта польское командование перебросило туда ещё 10 тыс. штыков и 1 тысячу сабель.

Наступление на Киев

25 апреля 1920 года польские войска атаковали позиции Красной Армии по всей протяженности украинской границы. Участком фронта от Мозыря до Олевска командовал генерал Юзеф Рыбак; от Олевска до Полонне — генерал Эдвард Рыдз-Смиглы; от Полонне до Проскурова (Хмельницкого) — генерал Антони Листовский; от Проскурова до румынской границы — генерал Вацлав Ивашкевич. Кроме того, действия поляков, в соответствии с договором, поддерживали войска Симона Петлюры (около 15 тыс. человек). Действия Пилсудского вызвали недовольство Франции, которая надеялась на выступление поляков единым фронтом с ВС Юга России. Однако подобное было невозможно. К 28 апреля польские войска заняли линию Чернобыль — Казатин — Винница — румынская граница. А затем, в течение суток прошли 90 км и остановились у ворот Киева, не встречая никакого сопротивления. Все говорило за то, что Сергей Меженинов отвел армию, уклоняясь от прямого столкновения…

Ударным группам противника без труда удалось прорвать жидкий фронт 12-й красной армии. Группа Рыбака в тот же день, то есть 25 апреля, заняла г. Овруч, а группа генерала Рыдза-Смиглого, развивая энергичное наступление, причем её пехота (1-я пехотная дивизия легионеров) частично двигалась на грузовых автомобилях в течение суток, покрыла 80-километровый переход и на рассвете 26 апреля овладела Житомиром после боя на ближайших подступах к нему с 58-й стрелковой дивизией. В этот же день противник занял Коростень и Радомышль, утвердившись, таким образом, на рокадной железнодорожной линии, проходившей позади фронта 12-й красной армии (Коростень — Житомир). В результате этих действий противника на второй же день после начала его наступления 12-я армия перестала существовать как управляемая единица: четыре её дивизии (47, 7, 58-я стрелковые и 17-я кавалерийская), потеряв связь со штабом армии и между собой, уже отходили в восточном направлении, стремясь выйти на свои тыловые военные дороги…

В Житомире Юзеф Пилсудский выступил с обращением к украинскому народу, подтвердив его право на независимость и собственный выбор государственного устройства. Со своей стороны Симон Петлюра подчеркнул незыблемость польско-украинского союза. В эти дни поляки взяли в плен более 25 тысяч красноармейцев, захватили 2 бронепоезда, 120 орудий и 418 пулеметов. 6 мая пала Белая Церковь. В тот же день польские солдаты въехали в Киев на захваченном ими трамвае, взяли в плен одного из красных командиров и уехали. На следующий день части РККА в спешном порядке бежали из города. 7 мая в Киев вступили кавалерийские части Войска Польского (8-го вошла пехота). Следует признать, что киевляне не обратили на вступающие польские войска ни малейшего внимания, поскольку это была уже пятнадцатая смена власти в течение трех лет. На мосту через Днепр произошла небольшая стычка с арьергардными частями, прикрывающими отход 12-й армии РККА. Прибывшая на место 1-я дивизия Легионов полковника Стефана Домб-Бернацкого перешла реку и заняла левобережный плацдарм, протянувшийся на 15 км вглубь позиций противника. Польские потери при взятии Правобережной Украины составили 150 убитых и 300 раненых.

Однако удержать Киев польским войскам не удалось. 14 мая в Белоруссии началось контрнаступление значительно усиленного Западного фронта под командованием Михаила Тухачевского. А 5 июня на Украине 1-я Конная армия прорвала фронт и вынудила поляков отступить. 12 июня в Киев вошли войска красной армии (см. также Киевская операция РККА (1920))

Источники

1. Тухачевский М. Н. Поход за Вислу // Ю. Пилсудский. Война 1920 год. — М., 1992.
2. [militera.lib.ru/research/meltyukhov2/title.html Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918—1939 гг]
3. Проф. Лех Вышчельский (1999). Киев 1920. Изд. «Беллона», Варшава ISBN 83-11-08963-9.
4. Тадеуш Кутшеба. Киевская операция. Варшава, 1937
5. [scepsis.ru/library/id_2072.html № 134 Сводка материалов Редакционной коллегии о погромах военнослужащими польской армии в мае—июне 1920 г. в Киевской губ.]

Отрывок, характеризующий Киевская операция Войска польского (1920)

Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.