Киевский академический Молодой театр
Поделись знанием:
К:Театры, основанные в 1979 годуКоординаты: 50°26′53″ с. ш. 30°31′01″ в. д. / 50.4482889° с. ш. 30.5170917° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.4482889&mlon=30.5170917&zoom=12 (O)] (Я)
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
| Киевский академический Молодой театр | |
 | |
| Основан | |
|---|---|
| Здание театра | |
| Местоположение |
Киев, ул. Прорезная, 17 |
| Руководство | |
| Директор |
Владимир Галацан |
| Художественный руководитель | |
| Ссылки | |
|
[www.molody.kiev.ua/ Официальный сайт] | |
Киевский академический «Молодой театр» основан в 1979 году в Киеве.
Содержание
История театра
Осенью 1978 году на ХХІІІ съезде ЛКСМУ (Ленинский коммунистический союз молодёжи Украины) Владимир Щербицкий выступает с речью, в которой отмечает, что Киеву необходим молодёжный театр. Уже в 1979 году выходит приказ Министерства культуры УССР о создании Молодёжного театра. Феномен киевского Молодёжного театра состоит в том, что он был организован сверху, а не в студийном порядке, подобно московскому «Современнику» или Молодёжному театру в Чернигове.
Днём рождения театра считается 14 декабря 1979 года, когда состоялось первое собрание труппы театра. Первый спектакль Молодёжного театра — «...С весною я к тебе вернусь!» — состоялся 26 апреля 1980 года.
В 1995 году произошла смена названия театра на Молодой театр — дань памяти известному украинскому режиссёру-реформатору Лесю Курбасу, который в 20-х годах XX века основал «Молодой театр», который к тому же работал в этом самом помещении на улице Прорезной, 17.
За время существования театра в нём работали известные украинские режиссёры: Александр Заболотный, Николай Мерзликин, Лесь Танюк, Владимир Оглоблин, Виктор Шулаков, Виталий Малахов, Александр Крыжановский, Валентин Козьменко-Делинде, Валерий Бильченко, Марк Нестантинер, Дмитрий Богомазов, Дмитрий Лазорко… Время от времени театр становился ареной смелых экспериментов, спектакли театра вошли в золотой фонд украинского театра.
В театре начинали свою карьеру множество известных украинских актёров, среди которых Валерий Чигляев, Тамара Плашенко, Сергей Бойко, Виктор Андриенко и другие.
С 1996-го по 2012 года Молодой театр возглавлял Станислав Моисеев. После его ухода на пост художественного руководителя театра им. Франко, его пост занял режиссёр театра драмы и комедии Андрей Билоус.[1]
В настоящее время в труппу театра входит 60 актёров, каждый из которых хорошо известен украинским зрителям.
Молодой театр сотрудничает с известными писателями, драматургами, композиторами, художниками: писатели Александр Ирванец, Юрий Андрухович, драматург Януш Гловацкий, театральные художники Сергей Маслобойщиков, Андрей Александров-Дочевский, художник Александр Войтович с арт-проектом Salome и не только…
Персоналии театра
Художественные руководители театра
- 1979—1981 — Александр Заболотный
- 1981—1983 — Виктор Шулаков
- 1983—1986 — Николай Мерзликин
- 1986—1988 — Леонид Танюк
- 1988—1990 — Владимир Оглоблин
- 1990—1994 — Виктор Шулаков
- 1994—1996 — Валентин Козьменко-Делинде
- 1996—2012 — Станислав Моисеев
- с 2012 — Андрей Билоус
Труппа театра
В разное время в театре работали многие известные и популярные актёры и режиссёры, среди которых (по алфавиту, в скобках указаны даты службы в театре):
- Авдеенко, Виктория Вадимовна (с 1980)
- Бащева, Анна Александровна
- Безсмертный, Александр Николаевич (с 2000)
- Бжезинская, Иванна Романовна
- Бжезинский, Станислав Евгеньевич (с 2005)
- Бин, Кирилл Игоревич (с 1998)
- Бойко Сергей
- Боклан, Николай Владимирович (1988 — 1997)
- Боклан, Станислав Владимирович (с 1994)
- Бочарова, Светлана Дмитриевна (с 1979)
- Бурлюк Алла
- Васильева, Анна Вячеславовна
- Васько, Наталья Любомировна (с 1998)
- Вертинский, Алексей Сергеевич (с 1997)
- Витовская, Ирма Григорьевна (с 1998)
- Вовкун, Лидия Сергеевна (с 2000)
- Вороненко, Николай Николаевич
- Галафутник, Александр Борисович (с 1990)
- Гаврилюк, Ярослав Дмитриевич (с 1979)
- Георгиевский, Борис Владимирович
- Гладий, Григорий Степанович (с 1980)
- Гранко, Ярослав Евгеньевич (1979 — 2006)
- Грищенко Зоя
- Гурская Виктория
- Дементьева, Людмила Петровна
- Джигурда, Сергей Борисович
- Дробот, Марк Владимирович (с 2005)
- Зюбина, Римма Анатольевна
- Игнашкина, Татьяна Григорьевна (с 1986)
- Кленина, Наталья Ивановна (с 1996)
- Козленко, Надежда Феликсовна (с 1981)
- Кокотунов, Владимир Николаевич (с 1993)
- Колесник, Андрей Львович (с 1994)
- Кравченко, Ирина Андреевна (с 1981)
- Кривда Елена
- Кружилина, Елена Евгеньевна
- Куликовская, Елена Александровна
- Кучеренко, Сергей Николаевич (с 1990)
- Легин, Валерий Петрович (с 1979)
- Макаренко Валентин
- Мартынишин, Артём Дмитриевич
- Недашковская, Раиса Степановна (1980 — 1993)
- Недбайло Александр
- Петров, Анатолий Тихонович
- Печёнкина Татьяна
- Портянко, Игорь Владимирович (с 1996)
- Примогенов, Олег Борисович
- Потапенко, Юрий Михайлович (с 1991)
- Пустовая, Мария Вячеславовна
- Равицкий, Роман Игоревич
- Ребрик, Лилиана Ивановна (с 2001)
- Расстальная, Анна Васильевна
- Светлякова, Ирина Ивановна
- Сланко, Вячеслав Анатольевич (с 1983)
- Сомик, Анатолий Иванович
- Стебловская, Татьяна Владимировна
- Стефанова Галина (1979 — 1991)
- Сухенко, Татьяна Михайловна
- Телеглова Светлана
- Узлюк, Елена Анатольевна
- Филимонова Луиза
- Хижная, Елена Борисовна
- Ходос, Валерия Игоревна
- Чигляев, Владимир Иванович (с 1998)
- Чорненький, Ярослав Степанович
- Чупис Лидия
- Шведова, Ирина Игоревна (1983 — 1986)
- Швец, Оксана Александровна (с 1980)
- Шептекита, Валерий Иванович
- Щербак, Игорь Иванович (с 1981)
- Яценко, Тамара Александровна (с 1979)
Избранный репертуар
- 1980, 26 апреля — «...С весною я к тебе вернусь!» А. Казанцева (перевод Надежды Гордиенко-Андриановой); режиссёр А. Заболотный
- 1980, сентябрь — «За двумя зайцами» М. Старицкого; режиссёр В. Шулаков
- 1981 — «Стойкий принц» П. Кальдерона; режиссёр Марк Нестантинер
- 1989, март — «Пригвождені» В. Винниченко; режиссёр В. Оглоблин
- 1997, 22 ноября — «Дон Жунан» Мольера; режиссёр С. Моисеев
- 1998, 13 мая — «Синий автомобиль» (моноспектакль) Я. Стельмаха; режиссёр И. Славинский
- 1999, 15 октября — «РЕхуВИлийЗОР» Н. Гоголя и Н. Кулиша; режиссёр С. Моисеев
- 2000 — «Севильская помолвка» Р. Шеридана; режиссёр Евгений Курман
- 2000 — «Трагедия Гамлета, принца датского» У. Шекспира; режиссёр С. Моисеев
- 2000 — «Русалочка» Л. Разумовской по Х. Андерсену; режиссёр — Евгений Курман[2]
- 2001, 31 марта — «Гедда Габлер» Г. Ибсена; режиссёр С. Моисеев
- 2001 — «Лев и Львица» Ирены Коваль; режиссёр С. Моисеев
- 2001 — «Стальная воля» М. Курочкина; режиссёр Д. Богомазов
- 2002, 18 апреля — «Любофф!» Мери Шизгал; режиссёр Тарас Криворученко
- 2002, 15 ноября — «Хоровод любви» А. Шницлера; режиссёр С. Моисеев
- 2003, 11 октября — «Дядя Ваня» А. Чехова; режиссёр С. Моисеев
- 2004, 14 мая — «Маринованый аристократ» Ирены Коваль; режиссёр С. Моисеев
- 2005, 15 апреля — «В моём конце моё начало» Ф. Шиллера; режиссёр С. Моисеев
- 2006, 17 февраля — «Московиада» Ю. Андруховича; режиссёр С. Моисеев
- 2007, 2 февраля — «Четвертая сестра» Я. Гловацкого; режиссёр С. Моисеев
- 2007, 21 сентября — «Empty Trash» (Сжигаем мусор) Т. Иващенко; режиссёр Ю. Одинокий
- 2007, 6 декабря — «Голубка» Ж. Ануя; постановщик Андрей Бакиров
- 2007 — «Обыкновенная история» М. Ладо; режиссёр Тарас Криворученко
- 2008, 26 сентября — «Конотопская ведьма» Богдана Жолдака по мотивам повести Г. Квиткы-Основьяненко; постановщик Николай Яремкив
- 2009, 5 декабря — «Торчалов» Никиты Воронова; постановщик С. Моисеев
- 2010, 12 февраля — «Пока мама не пришла» Реми Де Воса; режиссёр Кристоф Фьотрие
- 2010, 19 марта — «Инкрустации» Л. Костенко; режиссёр Елена Шапаренко
- 2010, 24 декабря — «Сатисфакция» по пьесе У. Шекспира «Венецианский купец»; режиссёр С. Моисеев
- 2011 — «Тот, та и другие» Иштвана Эркеня; режиссёр Бела Меро
- 2012, 13 января — «Любовные письма Сталину» Хуана Майорга; режиссёр С. Моисеев
- 2012, 9 февраля — «Афинские вечера» П. Гладилина; режиссёр И. Славинский
- 2013, 23 февраля — «Гоголь-моголь из двух яиц» Н. Эрдмана; режиссёр Александра Меркулова
- 2013, 12 сентября — «Загадочные вариации» Э. Шмитта; режиссёр А. Билоус
- 2013, 30 ноября — «Ангельская комедия» по мотивам пьесы «Фердинандо» А. Ручелло; режиссёр Л. Сомов
- 2014, 23 марта — «В ожидании Годо» С. Беккета; режиссёр Алла Заманская
- 2014, 12 апреля — «Коварство и любовь» Ф. Шиллера; режиссёр А. Билоус
- 2014, 15 мая — «В чём чудо, тётя?» Надежды Симчич; режиссёр Екатерина Лобода
- 2014, 22 мая — «Требуются лжецы!» по пьесе «Месье Амилькар, или Человек, который платит» Ива Жамиака; режиссёр С. Жирков[3]
- 2015, 18 марта — «Сталкеры» по пьесе «В начале и в конце времен» Павла Арье; режиссёр С. Жирков
- 2015, 29 ноября — «Однорукий» по пьесе «Однорукий из Спокэна» М. Макдонаха; режиссёр А. Билоус[4]
- «Археология»; режиссёр Валерий Бильченко
- «Войцек» Г. Бюхнера
- «Джикетский манифест» А. Чхаидзе; режиссёр Н. Мерзликин
- «Диктатура совести» М. Шатрова
- «Зойкина квартира» М. Булгакова
- «И сказал Б…»; режиссёр Валерий Бильченко
- «Канте Хондо» (моноспектакль) по произведениям Ф. Лорки
- «Маленькая футбольная команда» Ю. Щербака
- «Малыш» Ж. де Летраза; режиссёр В. Бегма
- «Приключения Алисы в Стране чудес» Б. Заходера по Л. Кэрроллу; режиссёр В. Семенцов
- «Полет над гнездом кукушки» К. Кизи
- «Сирано де Бержерак» Э. Ростана; режиссёр В. Шулаков
- «Слово о полку Игореве» Я. Стельмаха по мотивам древнерусского произведения; режиссёр В. Шулаков
- «Стена» Ю. Щербака; режиссёр Н. Мерзликин
- «Третья ракета»; режиссёр В. Шулаков
- «Цилиндр» Э. Де Филиппо; режиссёр К. Линартович
- «Шельменко-денщик» Г. Квитка-Основьяненко; режиссёр В. Гурьев
Здание театра
Молодой театр располагается в старинном четырёхэтажном здании в стиле модерн на улице Прорезной, 17.
Особняк постройки середины ХIХ века изначально имел всего два этажа, оформленных в стиле ампир. В 90-х годах XIX века его приобрёл почетный гражданин Киева Григорович-Барский и с разрешения Киевской думы выполнил надстройку. До 1912 года это был доходный дом.
До революции в здании располагался офицерский клуб, а с 1918-го года здание было реквизировано революционной организацией «Батькiвщина» и передано режиссёру Лесю Курбасу для создания «Молодого театра». Театр проработал здесь два сезона, после чего труппа переехала в Харьков. А в помещении работал польский рабочий театр.
С 1944-го по 1985 год в помещении располагался четырёхзальный кинотеатр «Комсомолец»
С 1985 года — Молодой театр
Напишите отзыв о статье "Киевский академический Молодой театр"
Примечания
- ↑ [gazeta.zn.ua/CULTURE/molodoy_teatr_vot_novyy_povorot___rezhisser_andrey_bilous__o_zhelaniyah_i_namereniyah,_ob_akterah_i_.html Молодой театр. «Вот новый поворот…»]
- ↑ Елена РАСКИНА. [gazeta.zn.ua/CULTURE/obretenie_dushi.html Обретение души] (рус.). Зеркало недели (19 января 2001). Проверено 22 апреля 2015.
- ↑ Юлия БЕНТЯ. [www.capital.ua/ru/time/20164-premera-spektaklya-nuzhny-vruny Притвориться, чтобы влюбиться] (рус.). Капитал №069 (246) (16 мая 2014). Проверено 17 мая 2014.
- ↑ Олег ВЕРГЕЛИС. [gazeta.zn.ua/CULTURE/otel-dvuh-mirov-_.html Отель двух миров] (рус.). Зеркало недели (18 декабря 2015). Проверено 20 декабря 2015.
Ссылки
- [www.molody.kiev.ua/ Официальный сайт]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Киевский академический Молодой театр
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
