Киевский клуб русских националистов

Киевский клуб русских националистов
Обложка ежегодного сборника ККРН
Членство:	738 (на 1913 год)
Руководители
председатель	А. И. Савенко
Основание
19 марта 1908 года
Ликвидация
1917
Киев, Большая Васильковская, 14

К:Организации, закрытые в 1917 году

«Ки́евский клуб ру́сских национали́стов» (ККРН, «Ки́евский клуб прогресси́вных ру́сских национали́стов», до марта 1917 года — «Клуб русских националистов города Киева») — внепартийная, умеренно-правая организация, существовавшая в Киеве в 1908—1917 годах. Членами клуба являлись видные представители киевской интеллигенции и духовенства, объединённые стремлением охранения русской национальной идеи. В 1917 году активная деятельность клуба постепенно сошла на нет из-за политических разногласий среди членов; в 1919 году многие члены ККРН были расстреляны.

Председатели: Василий Чернов (1908—1912), Анатолий Савенко (1912—1918).

История

Клуб был создан по инициативе А. И. Савенко и В. Е. Чернова в 1908 году. Клуб был задуман после революции 1905—1907 годов как организация, способная объединить национально-мыслящих русских людей независимо от их партийной принадлежности вокруг идеи о господствующем положении в государстве русского народа. Целью организации было заявлено: «распространение в обществе идей русского национализма, национального самосознания, проведение в жизнь идей мирного политического и культурного развития России, выяснение нужд и потребностей населения края и удовлетворение их легальными путями, борьба с вредными влияниями космополитизма и учениями антирусскими, противогосударственными и противообщественными, главным же образом, борьба с польским натиском и украинофильством и, наконец, объединение людей, исповедующих принципы национально-русской государственности».

Устав ККРН был утверждён 19 марта 1908 года. Члены клуба подразделялись на почётных членов, членов-учредителей, действительных членов и членов-сотрудников. Клуб управлялся Советом, который состоял из 18 членов и 2 кандидатов. Выборы в Совет проводились ежегодно. В 1909 году в ККРН числилось 326 человек, а в 1913 году уже 738. При клубе была открыта читальня, в которую выписывались газеты «Киевлянин», «Русское знамя», «Россия», «Вече», «Кремль» и другие, а также журналы «Исторический вестник», «Мирный труд». В клубе регулярно проводились собрания, на которых зачитывались доклады, обсуждались насущные темы.

Большое внимание ККРН уделял украинскому вопросу. Члены клуба видели серьёзную опасность в деятельности «сознательных украинцев» на Украине, направленной, по их мнению, на раскол в русском народе, (который согласно этнографическим представлениям в российской науке того времени делился на белорусов, великороссов и малороссов). ККРН принимал участие в организации церковных и гражданских торжеств, установке памятников, активно сотрудничал с организациями галицких русинов. Деятельность ККРН в 1911 году поддержал П. А. Столыпин, в речи к депутации клуба заявив: «Мое сочувствие и поддержка всецело на вашей стороне. Я считаю вас и вообще деятелей вашего клуба солью здешней земли». Одной из целей клуба было повышение сознательности граждан, их морального и нравственного облика. Клуб в том числе проводил работу по предотвращению еврейских погромов: так, после того как Столыпин попал в больницу со смертельным ранением, в помещении клуба было проведено совещание лидеров всех правых организаций Киева, на котором было вынесено решение о недопущении каких-либо манифестаций, «чтобы не дать этим пищу для насильственных выступлений», как заявил видный член ККРН В. Г. Иозефи.

Во время Первой мировой войны члены ККРН, которые не были мобилизованы, организовали благотворительную поддержку русской армии, устраивали приём раненых в клубных помещениях. В 1917 году Киевский клуб русских националистов был переименован в Клуб прогрессивных русских националистов по инициативе А. И. Савенко, который значительно «полевел», из-за чего от него отвернулись многие монархисты. Вскоре активная деятельность клуба прекратилась, а в 1919 году многие его члены были расстреляны во время красного террора, когда после захвата Киева большевиками в январе 1919 года в ЧК попал список членов клуба с подробными адресами; по этому списку были арестованы и расстреляны все, кого смогла найти ЧК — всего 68 человек. Газета «Большевик» сообщала:

В первую голову пошли господа из стана русских националистов. Выбор сделан очень удачно и вот почему. Клуб «русских националистов» с Шульгиным и Савенко во главе был самой мощной опорой царского трона, в него входили помещики, домовладельцы и купцы Правобережной Украины.
...
Сколько ни было правительств после революции, ни одно из них не трогало пихновского гнезда. Поэтому вся масса черносотенной буржуазии, голосовавшая за «русский список», в числе достигавшая 53 000, чувствовала себя в Киеве очень спокойно.
...
Расстрел клуба русских националистов, разбивая организацию «хлеборобов-собственников» – протофисовских Голицыных, Кочубеев и т.п. дает хороший урок и украинской чёрной сотне.

— [ru.wikisource.org/wiki/%D0%9F%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%8F_%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%8C%D1%8F_%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B5%D1%82%D1%8B_%C2%AB%D0%91%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D0%BA%C2%BB_%2825_%D0%BC%D0%B0%D1%8F_1919%29 Передовая статья газеты «Большевик» от 25 мая 1919 года]. — Киев, 1919.

Известные члены клуба

См. также: Члены Киевского клуба русских националистов

Членами ККРН состояли были учёные: В. Е. Чернов, Т. Д. Флоринский, Ю. А. Кулаковский, М. Н. Лапинский, В. К. Линдеман, А. А. Муратов, В. Н. Проценко, А. О. Поспишиль, П. Н. Ардашев, Н. А. Оболонский, С. Т. Голубев, П. Я. Армашевский, И. П. Матченко, К. Д. Попов; представители духовенства: прот. Г. Я. Прозоров, М. А. Стельмашенко, М. Д. Златоверховников, С. И. Трегубов, М. В. Митроцкий, Тихон (Лященко); отставные генералы: В. И. Баскаков, А. И. Евский, П. Г. Жуков, П. К. Ланге, Н. Э. Милорадович; купцы: Г. П. Гладынюк, Я. П. Кобец, В. В. Коноплин, А. П. Слинко, Я. Н. Бернер, П. А. Гомоляка, Н. И. Чоколов; общественные деятели: В. Я. Демченко, граф А. А. Бобринский, И. М. Рева, Д. В. Туткевич, А. В. Стороженко, К. Е. Сувчинский, С. Н. Щёголев, В. В. Шульгин, Н. Н. Чихачев, В. В. Страхов и другие. Почетными членами Клуба состояли А. А. Сидоров, Д. И. Пихно, граф Л. А. Бобринский, Т. Д. Флоринский, И. А. Сикорский, П. А. Зилов.

Ссылки

• [www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=5880 Киевский клуб русских националистов в «Большой энциклопедии русского народа».]
• [ftp2.mnib.org.ua/mnib437-SKRN3.pdf Сборник Клуба русских националистов. Выпуск третий.]
• Любченко В. Б. «Киевский клуб прогрессивных русских националистов» // [histans.com/LiberUA/ehu/4.pdf Енциклопедія історії України. У 10 т.] / Редкол В. А. Смолій та ін. — Інститут історії України НАН України. — Київ: Наукова думка, 2009. — Т. 4. Ка-Ком. — С. 321. — 528 с. — 5000 экз. — ISBN 978-966-00-0692-8.

Отрывок, характеризующий Киевский клуб русских националистов

– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.