Речной вокзал (Киев)

Киевский речной порт и вокзал (укр. Київський Річковий Порт та Вокзал) — главный речной порт Киева, расположенный на правом берегу Днепра на Подоле, исторической части города.

Причалы порта тянутся от Гавани до станции метро «Днепр».

С древних времён Подол был торговым центром города, товары на который доставлялись преимущественно по воде. С XIX века началось движение судов по течению Днепра, и ряды пристаней раскинулись по правому берегу. Киевской речной порт был построен в июле 1897 года. В 1953–1961 годах на Почтовой площади было построено новое здание вокзала по проекту архитекторов В. Гопкало, В. Ладного и других. Башня здания напоминает мачты парусных судов.

Грузопассажирские перевозки по Днепру осуществляла судоходная компания «Укрречфлот». В советское время пассажирские перевозки были нерентабельны, но дотировались государством. После приватизации «Укрречфлота» 11 ноября 1992 г. объём перевозок стал падать, одновременно с этим пассажирские корабли и суда распродавались за рубеж, шли на металлолом. Сегодня по Днепру для пассажиров осуществляются экскурсионные маршруты только в районе г. Киева. В 2009 году был запущен забытый для Киева вид общественного транспорта — так называемый, «речной трамвай», для сообщения между правым и левым берегами Киева. Трамвай курсирует только в тёплое время года. Днепр также активно используется для транспортировки крупногабаритных грузов.

Источники

• Ruta Malikenaite. Guildebook: Touring Kyiv. Kyiv: Baltia Druk, 2003. ISBN 966-96041-3-3

Отрывок, характеризующий Речной вокзал (Киев)

Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».