Киз, Дэниел

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дэниел Киз
Daniel Keyes
Место рождения:

Нью-Йорк, США

Место смерти:

Бока-Ратон, Флорида, США

Род деятельности:

прозаик, филолог

Годы творчества:

1952—2014

Жанр:

научная фантастика

Язык произведений:

английский

Дебют:

«Прецедент»

Премии:

Хьюго (1960)
Небьюла (1967)

[www.danielkeyesauthor.com/ Daniel Keyes Homepage]
[www.lib.ru/INOFANT/KIZ/ Произведения на сайте Lib.ru]

Дэ́ниел Киз (англ. Daniel Keyes; 9 августа 1927 года, Нью-Йорк, США — 15 июня 2014 года, Бока-Ратон[1], США) — американский писатель и филолог.





Биография

Дэниел Киз родился в Бруклине, в семье еврейских эмигрантов из Российской империи Уильяма Киза и Бетти Алицки[2][3][4][5]. Семья его матери перебралась с Украины в Монреаль в конце XIX века[6][7]. Отец держал магазин подержанных вещей, мать работала косметологом[8].

В 1950 году Киз окончил Бруклинский колледж, получив степень бакалавра психологии. Спустя месяц он устроился на работу в издательскую компанию Magazine Management и со временем получил должность редактора в журнале Marvel Science Stories</span>ruen[9].

Первая публикация — рассказ «Прецедент» — состоялась в майском номере журнала Marvel Science Stories за 1952 год. Известность Дэниелу Кизу принесли рассказ «Цветы для Элджернона» (1959) и написанный на его основе одноимённый роман 1966 года.

В 1966 году Дэниел Киз получил должность профессора художественной литературы в Университете Огайо, а в 2000 году был удостоен звания почётного профессора университета[10][11].

Был женат на Ори Васкес, с которой имел двух дочерей.

Награды

Дэниел Киз получил две самых престижных в англоязычной научной фантастике награды за два произведения с одним и тем же названием. В 1960 году премии «Хьюго» был удостоен рассказ «Цветы для Элджернона», а в 1966 году премию «Небьюла» получил одноимённый роман, написанный на его основе.

Экранизации

Библиография

Романы:

  • Flowers for Algernon (1966) / «Цветы для Элджернона» (пер. на рус. С. Шарова)
  • The Touch (1968) / «Прикосновение»
  • The Fifth Sally (1980) / «Пятая Салли»
  • The Minds of Billy Milligan (1982) / «Множественные умы Билли Миллигана» (пер. на рус. А. Бойкова, А. Костровой, 2003), «Таинственная история Билли Миллигана» (пер. на рус. Ю. Фёдоровой, 2010)
  • The Milligan Wars (1986) / «Войны Миллигана»
  • Until Death (1998) / «До самой смерти»

Сборник рассказов:

  • Daniel Keyes Collected Stories (1993)

Документальная проза:

  • Unveiling Claudia (1986)
  • Algernon, Charlie and I: A Writer’s Journey (2000)

Напишите отзыв о статье "Киз, Дэниел"

Примечания

  1. Daniel Slotnik. [www.nytimes.com/2014/06/18/books/daniel-keyes-a-novelist-of-the-mind-dies-at-86.html Daniel Keyes, a Novelist of the Mind, Dies at 86] (англ.). The New York Times (17 June 2014). Проверено 18 июня 2014.
  2. [books.google.com/books?id=3nPYfqEbfrsC&pg=PA959&lpg=PA959&dq= Science Fiction and Fantasy Literature]
  3. [www.encyclopedia.com/article-1G2-2590000372/keyes-daniel-1927.html Concise Major 21st Century Writers]
  4. [www.heritagefl.com/story/2013/05/24/features/scene-around/764.html Gloria Yousha «Scene Around: Aurea and Dan Keyes»]: I first met her I was still a child and visiting at my aunt Betty’s house in Brooklyn, N.Y. Aurea was dating my cousin, Dan, whose mom, Betty and my mom, Sally, were sisters.
  5. [hfj.stparchive.com/Archive/HFJ/HFJ08312012p09.php Gloria Yousha in Heritage: Florida Jewish News (August 31, 2012)]: I am very proud of this talented famous writer, especially since his late mom and my late mom were sisters.
  6. [www.heritagefl.com/story/2014/03/21/features/scene-around/2425.html Gloria Yousha «Heritage: Florida Jewish News»]: Thanks to that voyage, my grandparents, Jerome and Dora Elick (changed to Alicke, probably by Canadian immigration authorities) and their young son, Jack and young daughter, Betty, made their home in Montreal, where, in 1908, my mom, Sally, was born.
  7. [books.google.com/books?id=PDTD2hPNcjAC&pg=PT41&lpg=PT41&dq= Daniel Keyes «Algernon, Charlie, and I: A Writer’s Journey»]: I mused over the coincidence that both their parents — unknown to each other — had made their way across Europe to Canada to New York City. There, Betty and Willie met for the first time (p. 6).
  8. [www.telegraph.co.uk/news/obituaries/10909555/Daniel-Keyes-obituary.html Некролог в «The Telegraph»]
  9. Robert Chambers, 1993, p. vii.
  10. Dwight Woodward. [www.ohio.edu/ohiotoday/fall00/departments/wall/algernon.html ‘Algernon’ lives on]. Ohio Today. Ohio University (2000). Проверено 17 июня 2014.
  11. Rae Winters. [academic.depauw.edu/aevans_web/HONR101-02/WebPages/Fall2009/Rae/Daniel%20Keyes's%20Flowers%20for%20Algernon/pages/keyes_biography.htm Keyes Biography] (1 декабря 2009). Проверено 17 июня 2014.

Литература

  • [books.google.com/books?id=pIs9Em38dAoC&pg=PP11 The Play of Daniel Keyes' Flowers for Algernon] / ed. Robert Chambers. — Heinemann, 1993. — ISBN 978-0-435-23293-1.
  • Michael Ashley. [books.google.com/books?id=F-zHBPAWmHkC&pg=PA42&dq=%22daniel+Keyes%22+marvel+comics&hl=en&sa=X&ei=MZK4UK6TCoGy8QTs44DICQ&ved=0CDYQ6AEwAw#v=onepage&q=%22daniel%20Keyes%22%20marvel%20comics&f=false Transformations: Volume 2 in the History of Science Fiction Magazine, 1950–1970]. — Liverpool University Press, 2005. — ISBN 978-0853237693.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Киз, Дэниел

Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.