Киликия (римская провинция)

Киликия — римская провинция, которая располагалась на территории юго-восточного побережья Турции.

Прокураторская провинция Киликия была организована в 101—100 годах до н. э. и существовала вплоть до 67 года до н. э., когда в состав изначальной провинции (состоявшая из Ликаонии, Писидии, Памфилии, юго-восточной Фригии и Киликия Трахеи, за исключением её береговой линии, кишащей пиратами) была включена и Киликия Педиада после кампании Гнея Помпея Великого. Таким образом, провинция Киликия объединила почти все южное малоазиатское побережье Средиземного моря. Стоит отметить, что Киликия Трахея находилась на западе и была гористой, а Киликия Педиада была восточнее и равнинная. Контакты с другими областями Малой Азии осуществлялись через известный перевал, называемый Киликийскими воротами.

В состав Киликии в 58 году до н. э. был включён остров Кипр. В 27 году до н. э. область стала императорской провинцией со столицей в Тарсе, управлявшейся наместником в преторском ранге. Несколько лет спустя, в 22 году до н. э., от Киликии был отделён Кипр, который стал независимой провинцией (он был сенатской провинцией, управляемой проконсулом преторского ранга). Возможно, что сама Киликия был объединена с Сирией, в то время как горная её часть была под управлением местных царьков. Окончательно провинция была восстановлена в 74 году по приказу императора Веспасиана и её главой был легат Августа пропретор.

В 297 году в результате административно-территориальной реформы императора Диоклетиана Киликия была включена в состав Восточного диоцеза.

Киликия в правление Константина I стала частью преторианской префектуры Востока.

Провинция была разделена при Феодосии I на две части: Киликия Первая со столицей в Тарсе и Киликия Вторая со столицей в Аназарбе.

Литература

• Giovanni Brizzi, Storia di Roma. 1.Dalle origini ad Azio, Bologna 1997.
• M.H.Crawford, Origini e sviluppi del sistema provinciale romano, in Storia Einaudi dei Greci e dei Romani, Ediz. de Il Sole 24 ORE, Milano, 2008 (vol. 14°).
• André Piganiol, Le conquiste dei Romani, Milano 1989.

Отрывок, характеризующий Киликия (римская провинция)

Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.