Киллигиль, Нури
| Нури-паша Киллигиль | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы | |
| Звание | |
| Командовал | |
| Сражения/войны | |
Нури-паша Киллигиль (тур. Nuri Killigil; 1881[1], Стамбул, Османская империя — 2 марта 1949, там же, Турецкая Республика) — турецкий военачальник, генерал-лейтенант, сводный брат Энвер-паши, командующий Кавказской исламской армией.
Содержание
Биография
Родился в 1881 году в Стамбуле.[1] Во время Первой мировой войны командовал армейской группой «Африка».[1] С поста командующего ушёл в 1918 году.[1]
В 1918 году командовал Кавказской исламской армией, состоявшей из около 13 тысяч человек и 40 орудий. Изначально должность командира Кавказской исламской армией была дана другому. Из-за злоупотребления кандидатом алкоголя, Энвер, по настоянию посланника из Азербайджана, назначил на этот пост своего молодого сводного брата. В боях под Геокчаем Кавказская исламская армия под командованием Нури-паши разбила начавшие наступление на Гянджу части Красной армии Бакинского Совета. 20 июля Кавказская исламская армия взяла стратегически важный город Шамаха.
Для борьбы с Кавказской исламской армией в Баку прибыли английские войска под командованием генерала Денстервиля, однако они вынуждены были покинуть город, осознав невозможность его успешной обороны[2].
15 сентября Кавказская исламская армия взяла Баку. 30 октября 1918 года по Мудросскому перемирию Нури-паша вынужден был покинуть Азербайджан. Под давлением английского генерала Томсона 17 ноября он покинул Баку. В июле 1920 года возглавил восстание в Карабахе против советской власти. Некоторое время со своими солдатами вёл борьбу с дашнаками и большевиками. Спустя некоторое время вернулся в Турцию. Англичане арестовали Киллигиля и посадили его в тюрьму в Батуми, однако ему удалось бежать из тюрьмы.
В 1938 Нури купил в Турции угледобывающий завод. Он также планировал организовать производство пистолетов, пуль, противогазов и.т.д. Расширив свой завод, Нури Киллигиль переместил его в Сюльтюдже. Спустя некоторое время объявил о прекращении производства оружия, но всё-таки производство тайно продолжалось. Он изобрёл полуавтоматический пистолет «Нури Киллигиль», который сегодня можно увидеть в военном музее Стамбула.
В 1941 году он установил связь с германским послом в Анкаре для того, чтобы заручиться поддержкой панктюристского движения.[1] При его содействии был сформирован Туркестанский легион СС.[1]
Во время Второй мировой войны побывал в Германии с целью добиться признания независимости Азербайджана нацистами. Попытки были безуспешны.[3]
Нури-паша погиб 2 марта 1949 в 16:30, во время взрыва на фабрике. Погибло также 26 человек.
См. также
Напишите отзыв о статье "Киллигиль, Нури"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.turkeyswar.com/whoswho/who-nuri.htm Turkey in the First World War — Nuri Paşa (Killigil)] (англ.). turkeyswar.com. Проверено 17 февраля 2012. [www.webcitation.org/6EkekiExn Архивировано из первоисточника 27 февраля 2013].
- ↑ [www.historynet.com/world-war-i-battle-for-baku.htm/6 World War I: Battle for Baku] (англ.). historynet.com. Проверено 17 февраля 2012.
- ↑ Гилязов, И. [window.edu.ru/resource/434/58434 Тюркизм: становление и развитие (характеристика основных этапов): Учебное пособие для студентов-тюркологов]. — Казань: Казанский гос. ун-т, 2002. — 70 с.
Источники
- [www.xalqqazeti.com/index.php?lngs=aze&cats=6&ids=10630 Azərbaycan Xalq Cümhuriyyəti: müstəqilliyin çətin yolu] (азерб.)
- [www.hrono.info/biograf/bio_n/nuri_pasa.html Хронос. Биографии. Нури-Паша (Nury-Pasa) Киллигиль]
Литература
- Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. — М.: АСТ, 2003. — 896 с. — 5000 экз. — ISBN 5-271-06895-1.
Отрывок, характеризующий Киллигиль, Нури
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.
На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
