Кимвал
| Кимвалы | |
 Сатир и ребенок-Дионис. Национальный археологический музей Неаполя. | |
| Классификация | |
|---|---|
| Связанные статьи | |
Кимва́л (греч. κύμβαλον, лат. cymbalum), употребляется преимущественно во множественном числе, кимва́лы (греч. κύμβαλα, лат. cymbala, англ. cymbala, нем. Kymbala) — парный ударный музыкальный инструмент, предшественник современных тарелок. Известен с глубокой древности.
Кимвал представляет собой небольшую (от 5 до 18 см) бронзовую тарелку, посреди которой прикреплялся ремень (или шнурок) для надевания на правую руку. Кимвал ударяли о другой кимвал, надетый на левую руку.
В античности кимвалы — принадлежность оргиастических обрядов в культах Диониса и Кибелы. Именно в этом контексте обильны упоминания кимвал в древнегреческих (Пиндар, Менандр, Ксенофонт и др.) и древнеримских (Проперций, Вергилий, Катулл и др.) литературных памятниках. Сохранились многие изображения (скульптуры, вазопись, фрески) с кимвалами в руках музыкантов и мифологических персонажей (сатиров, менад и др.), обслуживающих дионисийский культ. В Риме в связи с завоеваниями на Востоке получили распространение инструментальные ансамбли из ударных (обычно тимпана, кротал и кимвал) и духовых (обычно авлоса) инструментов как своего рода «восточная экзотика» для развлечения публики на улице и в таверне (см. пример древнеримской мозаики). Найденные археологами оригинальные образцы кимвал находятся в Британском музее[1], в Метрополитен-музее[2] и в Национальном археологическом музее Неаполя.
В церковнославянских и русских переводах хвалебных псалмов слово «кимвалы» (которое заимствовано из Септуагинты) предположительно обозначает древнееврейский культовый идиофон — тарелки «целцелим».
Не следует путать кимвалы с цимбалами, многострунным инструментом, который распространён в Белоруссии, на Украине, в Молдавии и на Балканах.
Не следует путать (древние) кимвалы с инструментом симфонического оркестра «античные тарелочки» (фр. cymbales antiques), введённым в обиход Гектором Берлиозом.
Напишите отзыв о статье "Кимвал"
Примечания
- ↑ [www.britishmuseum.org/research/search_the_collection_database/search_object_details.aspx?objectid=463840&partid=1&searchText=Cymbals&fromADBC=ad&toADBC=ad&numpages=10&orig=%2fresearch%2fsearch_the_collection_database.aspx¤tPage=4 Описание и изображение на веб-сайте музея].
- ↑ [www.metmuseum.org/works_of_art/collection_database/all/pair_of_bronze_cymbals/objectview.aspx?page=1&sort=6&sortdir=asc&keyword=cymbals&fp=1&dd1=0&dd2=0&vw=1&collID=0&OID=130009232&vT=1&hi=0&ov=0 Изображение и подробное описание на веб-сайте музея].
Литература
- Kymbala // Riemann Musiklexikon. Sachteil. 12te Aufl. Mainz, 1967, SS. 499-500.
- Коляда Е. А. Музыкальные инструменты в Библии. Москва, 2003.
- Кимвалы // Большая российская энциклопедия. Том 13. Москва, 2009, с. 681.
Ссылки
- Соловьёв Н. Ф. Кимвал // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кимвал
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
