Ким, Владимир Сергеевич

Владимир Сергеевич Ким
Место рождения:	Мактааральский район, Казахская ССР
Награды и премии

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Влади́мир Серге́евич Ким (род. 29 октября 1960, Мактааральский район, Казахская ССР) — крупный казахстанский предприниматель. Президент и крупный акционер Группы «KAZ Minerals», занимающейся добычей и переработкой цветных и драгоценных металлов. Президент "Холдинга Казахмыс"

Биография

Родился 29 октября 1960 года в посёлке Мырзакент (Славянка) Мактааральского района Южном Казахстане, сын корейцев-спецпереселенцев.

Высшее образование — окончил Алматинский Архитектурно-строительный Институт в 1982 году, который был преобразован в КазГАСА Казахская головная архитектурно-строительная академия в 1992 году.

В советское время работал инструктором райкома партии Алма-Аты, затем заместителем председателя райисполкома.

После обретения Казахстаном независимости стажировался в Германии, Швейцарии, Южной Корее. Кандидат технических наук. В 1998 году в США получил ученую степень доктора философии по бизнесу и административному управлению.

В 1995 году был назначен Управляющим директором и Главным исполнительным директором АО «Жезказганцветмет» и был избран Председателем Совета Директоров данной компании в декабре 2000 года. В 2005 году был избран Председателем Совета Директоров Компании Казахмыс (в 2014 году переименована а KAZ Minerals после завершения реорганизации) до выхода Компании на листинг на Лондонской фондовой бирже.

Владимир Ким покинул пост Председателя Совета Директоров в мае 2013 года, но сохраняет членство в Совете Директоров KAZ Minerals PLC в качестве Неисполнительного директора. После завершения реорганизации Группы, он сохранил пост Неисполнительного директора и остался основным акционером Группы.

Женат, имеет троих детей. Владимир Ким имеет родственные отношения с Таиром Мансуровым, бывшим акимом СКО.

По версии журнала Forbes на март 2015 году его личное состояние оценивается в $1,8 млрд (№1054 в мире )

Награды

• Орден Барыс 1 степени
• Орден святого благоверного князя Даниила Московского II степени (РПЦ, 2015)

Ссылки

• [www.kazminerals.com/ru/about_us/board_of_directors Краткая биография Кима Владимира Сергеевича на вебсайте KAZ Minerals]
• [web.archive.org/web/20110402064542/www.kommersant.ru/factbook/note.aspx?objectid=53734 Краткая биография Владимира Кима на "Коммерсантъ"]

Отрывок, характеризующий Ким, Владимир Сергеевич

– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.