Ким Дук Ку

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ким Дук Ку
Общая информация
Место рождения:

Косон, Республика Корея

Весовая категория:

лёгкая (61,2 кг)

Стойка:

правосторонняя

Рост:

168 см

Размах рук:

165 см

Профессиональная карьера
Первый бой:

7 декабря 1978

Последний бой:

13 ноября 1982

Количество боёв:

20

Количество побед:

17

Побед нокаутом:

8

Поражений:

2

Ничьих:

1

Любительская карьера
Количество боёв:

33

Количество побед:

29

Количество поражений:

4

[boxrec.com/list_bouts.php?human_id=12186&cat=boxer Послужной список (boxrec)]

Ким Дук Ку (кор. 김득구; 8 января 1959, Косон — 18 ноября 1982, Лас-Вегас) — корейский боксёр лёгкой весовой категории, выступавший на профессиональном уровне в конце 1970-х — начале 1980-х годов. Чемпион Южной Кореи, чемпион Азиатско-тихоокеанской боксёрской федерации. Умер в результате травмы, полученной в матче за титул чемпиона мира с американцем Рэем Манчини. Этот случай произвёл большой резонанс в спортивной общественности и привёл к изменению ряда правил ведущих боксёрских организаций, в частности, продолжительность чемпионских боёв была сокращена с 15 раундов до 12.





Биография

Дук Ку родился 8 января 1959 года в уезде Косон, провинция Канвондо, в бедной крестьянской семье — был пятым ребёнком у своих родителей. Изначально носил фамилию Ли, но, когда ему было два года, отец умер, и мать потом ещё несколько раз выходила замуж, поэтому мальчик в итоге получил фамилию одного из отчимов — Ким. В детстве часто подвергался издевательствам со стороны сверстников, постоянно дрался с другими детьми и в своей деревне прослыл хулиганом[1]. Пытаясь сбежать от нищеты, подростком уехал в Сеул, где брался за любую работу, сменил множество разных профессий: был чистильщиком обуви, подсобным рабочим на металлургической фабрике, бродячим торговцем книгами, туристическим гидом. В 1976 году пришёл в боксёрский зал и стал активно заниматься боксом, за два года на любительском уровне одержал 29 побед, потерпел 4 поражения, после чего решил перейти в профессионалы.

Начало карьеры

В декабре 1978 года Ким провёл свой первый профессиональный бой, в четырёхраундовом поединке по очкам переиграл соотечественника Пак Мён Су. Тем не менее, первое время его карьера складывалась не очень удачно, уже в третьем бою его побил дебютант Ли Джон Силь, а в седьмом, когда против него вышел такой же новичок Чхан Пхё, судьи зафиксировали ничью. Несмотря на неудачи, Ким продолжал выходить на ринг, успешно съездил на Филиппины, победив местного бойца, а в декабре 1980 года в бою с Ли Пхиль Гу завоевал титул чемпиона Южной Кореи в лёгком весе.

Постепенно его мастерство росло, победы становились всё более убедительными, некоторые соперники оказывались в нокаутах уже в начальных раундах. В феврале 1982 года, взяв верх над неуступчивым японцем Кацухиро Окубо, Ким добился права побороться за пояс чемпиона Азиатско-тихоокеанской боксёрской федерации (АТБФ) — действующий чемпион Ким Гван Мин отстоял на ногах все двенадцать раундов, но судьи всё-таки отдали победу претенденту. Это достижение очень много значило для Кима, он триумфально вернулся в свою родную деревню, выступил перед односельчанами с торжественной речью и впервые за долгое время навестил престарелую мать. В течение года трижды защитил свой титул, а в ноябре ему неожиданно выпал шанс выйти на ринг против американца Рэя Манчини, чемпиона мира в лёгком весе по версии Всемирной боксёрской ассоциации (ВБА)[2].

Бой против Рэя Манчини

Матч состоялся 13 ноября 1982 года на открытой площадке развлекательного комплекса Сизарс-Палас в Лас-Вегасе, транслировался в прямом эфире телеканалом CBS. Ким, проведший большинство своих боёв на родине, впервые приехал так далеко за границу, и это был первый его бой из пятнадцати раундов, тогда как Манчини являлся более опытным в этом плане боксёром, уже в четвёртый раз участвовал в таком пятнадцатираундовом марафоне, причём ранее один из его поединков продлился до четырнадцатого раунда. Американская пресса в основном скептически относилась к корейскому претенденту[3], хотя действующий чемпион готовился к своему сопернику со всей серьёзностью, отметив в одном из интервью, что «на ринге будет война». Сам Ким рассматривал этот поединок как важнейший в карьере, настраивался на него как на последний бой в своей жизни, в частности, в гостиничном номере на абажуре лампы он оставил надпись на корейском «жить или умереть» (в прессе поначалу распространился неправильный перевод «убить или быть убитым»).

Вопреки ожиданиям специалистов Ким начал бой довольно удачно, ничем не уступал оппоненту, нанёс несколько крепких ударов в голову, после которых у Манчини образовались серьёзные гематомы на лице, и левый глаз практически полностью закрылся. Тем не менее, ближе к середине матча чемпион начал склонять ход поединка в свою пользу, нанося всё больше точных ударов — в одиннадцатом раунде после серии результативных попаданий Ким упал на колени, но быстро поднялся и продолжил боксировать. В тринадцатом раунде Манчини обрушил на Кима 39 безответных панчей, но это не возымело никакого эффекта — кореец оставался на ногах и неуклонно шёл в «рубку». Присутствовавший на матче в качестве комментатора Шугар Рэй Леонард отметил, что Ким превосходно держит удары и за счёт невероятной выносливости всё ещё может претендовать на титул.

В начале четырнадцатого раунда Манчини нанёс мощный удар правой, Ким отшатнулся назад, и последовавший добивающий удар левой прошёл мимо цели. Американец буквально сразу же провёл ещё один правый по ошарашенному противнику, и претендент рухнул на пол, ударившись затылком о настил ринга. Несмотря на тяжелейшее потрясение, Ким всё-таки сумел подняться на ноги, но рефери Ричард Грин принял решение остановить бой, зафиксировав нокаут. Спустя несколько минут кореец впал в кому и покинул арену на носилках в бессознательном состоянии. В больнице ему диагностировали субдуральную гематому объёмом около 100 мл. Проведённая операция не помогла и через четыре дня после госпитализации Ким, не приходя в сознание, скончался. Выполнивший операцию нейрохирург сообщил, что причиной такого серьёзного повреждения послужил один-единственный прямой удар в голову. Тело Ким Дук Ку было возвращено в Корею и похоронено в соответствии с христианской традицией в его родной деревне в Косане.

После боя

Происшествие с корейским боксёром произвело большой резонанс в спортивной общественности, в частности, американский журнал Sports Illustrated вышел с фотографией боя на обложке и центральным заголовком «Трагедия на ринге»[4]. Мать Кима не смогла смириться с потерей сына и спустя три месяца покончила с собой, выпив бутылку пестицида. Рефери на ринге Ричард Грин считал себя виновным в смерти 23-летнего корейца, поскольку вовремя не остановил бой, и в июле 1983 года тоже покончил жизнь самоубийством[5]. Защитивший титул Рэй Манчини впал в состояние апатии, но друзья убедили его в том, что произошедшее — не его вина, а несчастный случай. Американец продолжил карьеру, в его биографии было ещё много значимых побед, хотя промоутер Боб Арум отмечал, что его подопечный после этого инцидента заметно изменился и уже никогда не был прежним[6].

В Корее Кима ждала беременная невеста Ли Ён Ми, и в июле 1983 года у погибшего боксёра родился сын Ким Чи Ван, который впоследствии стал довольно успешным дантистом. В 2011 году они встретились с Манчини во время съёмок документального фильма об американском чемпионе[7].

Гибель Кима Дук Ку заставила спортивных функционеров задуматься о безопасности бойцов во время поединков. Атлетическая комиссия штата Невада сразу же после инцидента дала указание судьям внимательно следить за здоровьем боксёров во время поединков и останавливать матчи при малейших подозрениях. В результате следующий прошедший в Сизарс-Палас бой между Майклом Уивером и Майклом Доуксом был остановлен рефери уже на второй минуте первого раунда. В 1982 году на ежегодном собрании Всемирного боксёрского совета (ВБС) было решено отказаться от пятнадцатираундовых боёв, титульные поединки отныне проводятся в формате двенадцати раундов. В 1987 году эту инициативу поддержали две другие ведущие боксёрские организации ВБА и ВБФ, а образованная в 1988 году ВБО с самого начала утвердила в своём регламенте двенадцатираундовые чемпионские бои. Большое внимание стало уделяться предварительному осмотру боксёров перед выходом на ринг, если раньше врачам достаточно было проверить артериальное давление и возможность сердечного приступа, то теперь проводятся тщательнейшие обследования: делаются электрокардиограммы, тесты мозга и лёгких[8].

Примечательно, что в 2007 году при схожих обстоятельствах погиб ещё один кореец Чхве Ё Сам.

В массовой культуре

  • В 2002 году в Южной Корее был снят биографический фильм о Киме под названием «Чемпион», главную роль исполнил актёр Ю О Сын.
  • Американская рок-группа Sun Kil Moon посвятила Киму песню в своём альбоме 2003 года Ghosts of the Great Highway.
  • У американского рок-музыканта Уоррена Зивона есть песня «Boom Boom Mancini», в которой упоминается поединок Рэя Манчини и Кима Дук Ку.

Статистика профессиональных боёв

Бой
Дата
Соперник
Место проведения
Раундов
Примечание
20 13 ноября 1982 Рэй Манчини (24-1-0) Сизарс-Палас, Лас-Вегас, США KO14 (15) Бой за титул чемпиона мира ВБА
19 18 июля 1982 Тадао Исидо (9-5-0) Munhwa Gymnasium, Сеул, Южная Корея TKO4 (12) Третья защита титула АТБФ
18 21 июня 1982 Ник Капутоль (12-7-1) Munhwa Gymnasium, Сеул, Южная Корея UD10 (10)
17 30 мая 1982 Флэш Вилламер (7-2-0) Сеул, Южная Корея UD12 (12) Вторая защита титула АТБФ
16 4 апреля 1982 Сурадей Кионгфайорн (1-0-0) Сеул, Южная Корея KO1 (12) Первая защита титула АТБФ
15 28 февраля 1982 Ким Гван Мин (21-3-1) Чхунджу, Южная Корея UD12 (12) Бой за титул чемпиона АТБФ
14 12 декабря 1981 Кацухиро Окубо (9-7-0) Сеул, Южная Корея TKO3
13 9 сентября 1981 Флэш Ромео (4-2-0) Changchung Gymnasium, Сеул, Южная Корея KO4
12 16 августа 1981 Юн Эскалера (4-2-0) Munhwa Gymnasium, Сеул, Южная Корея PTS10 (12)
11 22 апреля 1981 Лим Хон Гю (7-0-0) Changchung Gymnasium, Сеул, Южная Корея TKO4 (10)
10 6 декабря 1980 Ли Пхиль Гу (6-1-0) Сеул, Южная Корея PTS10 (10) Бой за титул чемпиона Южной Кореи
9 16 июля 1980 Тони Флорес (4-2-1) Eduardo’s Nightclub, Паранак, Филиппины TKO8 (10)
8 21 июня 1980 Чхве Хан Ги Munhwa Gymnasium, Сеул, Южная Корея KO8
7 26 февраля 1980 Ким Чхан Пхё (1-0-0) Пусан, Южная Корея PTS8 (8)
6 6 октября 1979 Ким Ён Дэ Сеул, Южная Корея PTS6 (6)
5 1 сентября 1979 Чхан Сок Су Сеул, Южная Корея PTS4 (4)
4 25 марта 1979 Пак Мён Су (0-1-0) Ульсан, Южная Корея KO1 (4)
3 9 декабря 1978 Ли Джон Силь Сеул, Южная Корея PTS4 (4)
2 8 декабря 1978 Сон Ён Ун Сеул, Южная Корея PTS4 (4)
1 7 декабря 1978 Пак Мён Су Сеул, Южная Корея PTS4 (4) Профессиональный дебют Кима

Напишите отзыв о статье "Ким Дук Ку"

Примечания

  1. [michael-shapiro.com/articles/si.html Remembering Duk Koo Kim by Michael Shapiro] Sports Illustrated, April 27, 1987
  2. [vault.sportsillustrated.cnn.com/vault/article/magazine/MAG1126122/index.htm Then All The Joy Turned To Sorrow], Ralph Wiley, Sports Illustrated, November 22, 1982
  3. [sports.yahoo.com/box/news?slug=ki-mancinikim111207 «Mancini and Kim forever linked»], Yahoo Sports
  4. [vault.sportsillustrated.cnn.com/vault/cover/featured/8825/index.htm SI cover]
  5. [www.lvrj.com/sports/11232441.html «25 Years Later: The Death Of Duk Koo Kim»], Las Vegas Review-Journal, November 13, 2007
  6. [sports.espn.go.com/sports/boxing/news/story?id=3107079 «Twenty-five years is a long time to carry a memory»], ESPN.com
  7. [english.yonhapnews.co.kr/n_feature/2012/08/16/99/4901000000AEN20120816002300315F.HTML New documentary about Kim Duk-koo set for release 30 years after his death]
  8. [fightnews.ru/2012/11/24/pogibshie-na-ringe-chast-2 Погибшие на ринге. Часть 2] (англ.). fightnews.ru (24 November 2012). Проверено 5 июня 2013. [www.webcitation.org/6H9363Rqm Архивировано из первоисточника 5 июня 2013].

Ссылки

  • [boxrec.com/list_bouts.php?human_id=12186&cat=boxer Ким Дук Ку] (англ.) — статистика профессиональных боёв на сайте BoxRec
  • [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=8582587 Ким Дук Ку] (англ.) на сайте Find a Grave

Отрывок, характеризующий Ким Дук Ку




В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»