Кинбурнская баталия

Кинбурнская баталия
Основной конфликт: Русско-турецкая война 1787-1792
Дата	1 (12) октября 1787
Место	Кинбурнская коса, совр. Николаевская область
Итог	Победа русских войск
Противники
Османская империя Российская империя
Командующие
Джезаирли Гази Хасан-паша янычарский ага Сербен-Гешти-Эюб-ага Суворов, Александр Васильевич
Силы сторон
5000 солдат, около 400 орудий  4 000 солдат, 338 орудий
Потери
4 из 5000 вернулись, 400 орудий  450 — 500

Кинбурнская баталия 1787 — эпизод русско-турецкой войны 1787—1792, когда русские войска под командованием генерал-аншефа А. В. Суворова разбили 1 (12) октября турецкий десант на Кинбурнской косе (современная Николаевская область).

Предыстория

Кинбурнская крепость явилась первым объектом нападения турецких войск в войне. Это было связано с её выгодным стратегическим положением недалеко от русскойкрепости Очаков (таким образом, она могла являться базой для подготовки захвата Очакова), а также от базы русского флота в Херсоне, защищая её (в случае успеха русский флот был бы сожжён). Кроме того, овладение Кинбурном открывало путь к восстановлению турецкого контроля над Крымом.

Ход сражения

Турецкий флот в составе 3 линейных кораблей, 4 фрегатов, 4 бомбардирских кораблей (плавучих батарей), 14 канонерских лодок в течение сентября 1787 года обстреливал Кинбурн и выявлял огневые точки русских войск. 1 (12) октября 1787 в 9 часов утра турецкий десант под командованием янычарского аги Сербен-Гешти-Эюб-аги начал высаживаться на берег. Сразу после высадки Хасан-паша приказал отвести корабли, чтобы его войска не надеялись на эвакуацию, турецкий флот стал поддерживать нападающих огнём.

Во время высадки турок Суворов находился в церкви по случаю праздника Покрова Пресвятой Богородицы. Обратившимся к нему с сообщением о начале высадки турок и строительства ими укреплений офицерам, он приказал не открывать ответный огонь и ждать пока высадятся все турецкие войска. Сам в это время продолжал слушать литургию. Спокойствие Суворова придало уверенности в себе русским воинам.

К часу дня, выкопав 15 траншей (см. схему), турецкие войска подошли на близкое расстояние к крепости. В это время в Кинбурне было 1500 человек пехоты, а ещё 2500 пехоты и лёгкой конницы стояло в качестве резерва в 30 вёрстах сзади от крепости. Когда турки подошли к крепости на расстояние 200 шагов, последовал залп из всех орудий, и началась контратака. Отряд полковника Иловайского, обойдя крепость слева по берегу Чёрного моря, и Орловский пехотный полк под началом генерал-майора Река, справа, ударили с флангов, а затем батальон Козловского полка во главе с Суворовым ударил во фронт. Значительные силы турок и большие потери среди Орловского полка вынудили русских отойти, при этом сам Суворов был ранен картечью в бок и едва не был убит янычарами, его спас мушкетёр Иван Новиков.

В результате второй атаки, в которой участвовали свежие резервы, турецкие войска удалось вытеснить с косы и они, неся значительные потери, стали эвакуироваться на корабли. Суворов в этой атаке был ранен в руку. Первым заметил ранение Суворова есаул Кутейников, который перевязал его своим галстуком. К 10 часам вечера бой закончился полной победой России. В Очакове установлен памятник Суворову, где скульптор изобразил его в момент Кинбурнского сражения, уже раненым со слегка наклонённым корпусом, прижимающим рану левой рукой, а правой указывающий направление атаки. Скульптор Б.Эдуардс. Открыт в 1907 году.

Победа при Кинбурне стала первой крупной победой русских войск в русско-турецкой войне 1787—1792 годов. Она фактически завершила кампанию 1787 года, поскольку турки в этом году больше не предпринимали активных действий.

Суворов в честь победы построил церковь Покрова Пресвятой Богородицы. Екатерина II наградила его орденом Андрея Первозванного. Для отличившихся в битве была выпущена специальная медаль.

См. также

• Сражение у Кинбурна (1855)

Ссылки

• [wars175x.narod.ru/btl_knb.html Сражение при Кинбурне 1 октября 1787 г.]
• [wars175x.narod.ru/dc21.html Из реляции Суворова о сражении при Кинбурне 1787 г.]
• [wars175x.narod.ru/dc32.html Письмо Суворова Потемкину о сражении при Кинбурне. Октября 3 дня 1787 года]

Отрывок, характеризующий Кинбурнская баталия

– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.