Кинг-Конг (фильм, 2005)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 13 мая 2011 года. |
Кинг-Конг | |
King Kong | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Продюсер | |
Автор сценария |
История: |
В главных ролях | |
Оператор | |
Композитор | |
Кинокомпания | |
Длительность |
Театральная версия: |
Бюджет |
$ 207 000 000 |
Сборы |
$ 550 517 357 |
Страна | |
Год | |
Следующий фильм |
Кинг-Конг: Остров черепа (2017) |
IMDb | |
«Кинг-Конг» (англ. King Kong) — приключенческий фильм 2005 года, ремейк одноимённого фильма 1933 года.
Режиссёр Питер Джексон поставил целью создание ремейка, верного духу оригинала, но с использованием сверхсовременных кинотехнологий. Для фильма был написан новый сценарий, который, однако, сюжетно в целом верен первоисточнику.
Содержание
Сюжет
Действие фильма начинается в Нью-Йорке в 1933 году — в разгар Великой депрессии. Главная героиня фильма по имени Энн Дэрроу (Наоми Уоттс), лишившись работы актрисы водевиля, случайно знакомится с Карлом Денхэмом (Джек Блэк), измученным проблемами кинематографистом. Продюсеры отказались финансировать его новую картину, сказав что это лишь трата времени и денег, но, несмотря на это, Карл приглашает Энн принять участие в своём новом фильме. Узнав о том, что сценаристом фильма является её любимый драматург Джек Дрисколл (Эдриен Броуди), она соглашается на участие в киносъёмках и заключает трудовое соглашение.
Вскоре все они отправляются на старом судне под названием «SS Venture» снимать фильм на остров Черепа (Skull Island), затерянный в Индийском океане у западного побережья Суматры. И во время плавания Энн и Джек влюбляются друг в друга. Однако ночью происходит непредвиденное: несмотря на все старания экипажа судна изменить взятый курс, корабль в тумане садится на каменные скалы, обступающие остров Черепа. Высадившись на остров, киногруппа обнаруживает там туземное племя, проживающее в деревне возле циклопической стены с огромными воротами. Между ними происходит столкновение, туземцев удаётся отогнать стрельбой. Тем временем команда латает пробоины, однако затем аборигены похищают Энн прямо с отчалившего судна.
Отправившиеся к ней на выручку члены киногруппы и моряки обнаруживают, что девушку привязали к огромной рогатине и выставили за стену. Из джунглей появляется невероятных размеров горилла, которую аборигены называют Конг, и уносит Энн. Преследуя чудовище, американцы сталкиваются с доисторическими ящерами, гигантскими насекомыми и другими чудовищами; многие члены команды и киногруппы погибают. Однако Дрисколлу всё-таки удаётся добраться до логова Конга и спасти девушку.
Денхэм, воодушевлённый потрясающим открытием, тут же меняет свои планы — теперь он хочет доставить Конга в Нью-Йорк и разбогатеть, показывая его публике за деньги. Морякам с большими потерями удаётся обездвижить Конга, усыпив его хлороформом, и погрузить его на корабль.
Вернувшись в Нью-Йорк, Денхэм реализует свою идею. Во время шоу Конг, разъярённый лживым театрализованным представлением (в роли Энн в нём выступает другая актриса, так как настоящая Энн отказалась от участия), разрывает стальные цепи и освобождается. Начинается паника. Конг выходит в город и пытается найти Энн, круша всё на своем пути. В конце концов он её находит и, преследуемый военными, взбирается с ней на шпиль Эмпайр-стейт-билдинг. Здесь истребители-бипланы Curtiss F8C-5 Helldiver атакуют его и расстреливают из 7,62-мм пулемётов системы Браунинга и 7,7-мм пулемётов системы Льюиса, несмотря на попытки Энн остановить их криком. В неравной схватке с военной авиацией Конгу удаётся сбить три самолета из шести. Наконец, умирающий Конг падает с небоскрёба, а Энн, оставшуюся на шпиле, находит Дрисколл.
Последнюю фразу над мёртвым телом гиганта произносит Карл:
Его убили не самолёты. Чудовище убила Красота.
Оригинальный текст (англ.)It wasn't the airplanes. It was Beauty killed the Beast.
В ролях
Актёр | Роль | русский дубляж |
---|---|---|
Наоми Уоттс | Энн Дэрроу | Жанна Никонова |
Джек Блэк | Карл Денэм | Алексей Колган |
Эдриен Броуди | Джек Дрисколл | Игорь Тарадайкин |
Томас Кречманн | капитан Энглхорн | Андрей Градов |
Энди Серкис | Кинг Конг (движения и голос), кок Лампи | Борис Быстров |
Джейми Белл | Джимми | Александр Гаврилин |
Кайл Чандлер | Брюс Бакстер | Алексей Иващенко |
Колин Хэнкс | Престон | Илья Бледный |
Эван Парк | Хейз | Виктор Бохон |
Джон Самнер | Хёрб | Борис Быстров |
Лобо Чан | Чой | Вячеслав Баранов |
Крейг Холл | Майк | Никита Семёнов-Прозоровский |
Эпизодические роли дублировали: Денис Беспалый, Галина Исхакова, Светлана Старикова, Никита Прозоровский, Александр Рыжков, Дмитрий Филимонов, Александр Новиков, Рогволд Суховерко, Борис Клюев.
Фильм дублирован на студии «Пифагор» по заказу компании «UIP» в 2005 году.
- Режиссёр дубляжа — Алла Гончарова
- Ассистент режиссёра — Ирина Баранова
- Переводчик — Артём Осокин
- Автор синхронного текста — Светлана Ахметжанова
- Звукорежиссёр — Леонид Драгилев
- Супервайзер — Генри Допсон
Награды и номинации
«Оскар» (2006) | ||
---|---|---|
Кристофер Бойс, Майкл Семаник, Майкл Хеджес, Хэммонд Пик | Награда | |
Майк Хопкинс, Итан Ван дер Рин | Награда | |
Джо Леттери, Брайан Ван’т Хул, Кристиан Риверс, Ричард Тейлор | Награда | |
Грант Мейджор (постановщик), Дэн Хенна, Саймон Брайт (декораторы) | Номинация | |
«Золотой глобус» (2006) | ||
Питер Джексон | Номинация | |
Джеймс Ньютон Ховард | Номинация | |
BAFTA (2006) | ||
Джо Леттери, Кристиан Риверс, Брайан Ван’т Хул, Ричард Тейлор | Награда | |
Хэммонд Пик, Кристофер Бойс, Майк Хопкинс, Итан Ван дер Рин | Номинация | |
Грант Мейджор | Номинация | |
«Сатурн» (2006) | ||
Питер Джексон | Награда | |
Наоми Уоттс | Награда | |
Джо Леттери, Ричард Тейлор, Кристиан Риверс, Брайан Ван’т Хул | Награда | |
Номинация | ||
Питер Джексон, Фрэн Уолш и Филиппа Бойенс | Номинация | |
Терри Райан | Номинация | |
Ричард Тейлор, Gino Acevedo, Домини Тилл, Питер Кинг | Номинация | |
«Сатурн» (2007) | ||
расширенная версия фильма (Deluxe Extended Edition) | Номинация | |
MTV Movie Awards (2006) | ||
Номинация | ||
бой Кинг-Конга против самолётов | Номинация | |
Премия Ассоциации создателей визуальных эффектов (2006) | ||
Джо Леттери, Эйлин Моран, Кристиан Риверс, Эрик Сейндон | Награда | |
Дэн Леммон, Р. Кристофер Уайт, Мэтт Эйткен, Чарльз Тэйт (for the New York dawn attack) | Награда | |
Энди Сёркис, Кристиан Риверс, Ацуши Сато, Гай Уильямс (for «Kong») | Награда | |
Эрик Уинкуист, Michael Pangrazio, Стив Кронин, Suzanne Jandu (for the T-Rex fight) | Номинация | |
Национальный совет кинокритиков США (2005) | ||
Награда | ||
Empire Awards (2006) | ||
Награда | ||
Номинация | ||
Питер Джексон | Номинация | |
Энди Сёркис | Номинация | |
Наоми Уоттс | Номинация | |
Премия Лондонского кружка кинокритиков (2006) | ||
Наоми Уоттс | Награда | |
Номинация | ||
Питер Джексон | Номинация | |
Ассоциация кинокритиков Чикаго (2006) | ||
ДА | Номинация | |
Питер Джексон | Номинация | |
Наоми Уоттс | Номинация | |
Джеймс Ньютон Ховард | Номинация | |
Эндрю Лесни | Номинация | |
Phoenix Film Critics Society Awards (2005) | ||
Награда | ||
Грант Мейджор | Награда |
Режиссёрская версия
Целиком оригинальная версия длиннее конечной на 15 минут. В ней присутствуют дополнительные сцены:
- Сразу после входа в джунгли поисковая группа сталкивается с разъярённым цератопсом с раздвоенным рогом на носу. Он топчется на месте, потом падает без сил. Денхем снимает его на камеру.
- После бегства от «апатозавров» группа останавливается на берегу болота, Лампи начинает строить плот.
- Самая длинная вырезанная сцена (сразу после бегства Энн от Конга): группа плывёт на плотах по болоту, из воды на них нападают членистоногие, похожие на скорпионов, затем чудовищная рыба (названная «пираньядоном»). Трое матросов погибают, Престон чудом спасает камеру Денхема. В это время Энн останавливается у скалы, пьёт из родника, затем слышит голос Дрисколла. Она бежит, но не в том направлении. Группа встречает странную нелетающую птицу, напоминающую страуса, которую Лампи по случайности пристреливает. После этого Хейз приводит свой отряд к упавшему через пропасть дереву.
- После битвы в ущелье Брюс торопит выживших вылезти наверх по верёвке, Джимми берёт фуражку погибшего Хейза.
- Два коротких момента, когда Конг прорывается среди развалин города туземцев.
- Сцена нападения военных на Конга в Нью-Йорке.
- Знакомство драматурга Джека Дрисколла с актрисой Энн Дэрроу в режиссёрской версии произошло при несколько других обстоятельствах, нежели в конечной версии фильма. Дэнхем и Дрисколл беседуют во время прогулки по судну, Джек критикует Карла за неудачи постигшие его предыдущие проекты (в частности, драматург здесь делал акцент на крайне неудачном, по его мнению, наборе актёров, произведённом Дэнхемом). Джек крайне скептически настроен к появлению в съёмочной группе Дэнхема неизвестной ему актрисы. Всю эту критику в свой адрес слышит Энн, случайно попавшаяся Карлу и Джеку на глаза. Оскорблённая Энн уходит. В этой версии знакомства основной упор делался на взаимную антипатию Энн и Джека.
- Более расширенная версия разговора Джека и Карла о карте Острова Черепа, незадолго до высадки на остров. Дэнхем выказывает неприязнь к капитану Энглхорну. Джек удивлён поведением Карла, полагая, что последний повёл всю команду на верную погибель, в погоне за «тем, чего не существует».
- Сцена обсуждения сценария и первой встречи Джека с матросом Джимми в режиссёрской версии были объединены в один эпизод. Джимми комментирует написанный Дрисколлом и Дэнхемом сценарий, случайно услышав их разговор о сцене убийства старпома.
- Сцена подготовки Энн к долгожданной встрече с кумиром — драматургом Дрисколлом. Этот эпизод в режиссёрской версии оказался чуть дольше того, что был включён в конечную версию.
- Сцена в каюте капитана Энглхорна. Энглхорн слушает музыку, как вдруг в каюту вбегает Хейс. Он пытается выведать у капитана, почему капитан повёл судно неизведанным маршрутом, что чревато отрывом от морских путей. Хейс понимает, что за это ему заплатил режиссёр Дэнхем («Сколько он Вам заплатил?»), капитан отмахивается сказав: «… любая профессия опасна…»
- Прямое продолжение предыдущего эпизода. Хейс выходит из каюты капитана, случайно замечает Джимми, копошащегося в рыболовных сетях. Хейс говорит ему, что он должен «стать человеком», Джимми утверждает, что начал читать, как доказательство, предъявив Хейсу книгу «Сердце тьмы». Между ними происходит следующий диалог: (Джимми) «Вот, посмотрите — „Приключения на диком пароходе“, как про нас…» (Хейс) «Нет, не как про нас!» Единственное, чем этот эпизод отличается от включённого в конечную версию — одна фраза Хейса.
Отличия от фильма 1933 года
- В «Кинг-Конге» 1933 года Энн только боится Конга и не испытывает к нему любовных чувств.
- В фильме 1933 года Джек Дрисколл был помощником капитана Энглхорна, а в ремейке — драматургом. Кроме того, в ремейке черты его характера разделяют два персонажа: помощник капитана Хейз и актёр Брюс Бакстер, специализирующийся на съёмках в приключенческих фильмах.
- В фильме 1933 года китаец-кок не сходит на остров и появляется в продолжении «Сын Конга» (1933). В ремейке же Чой отправляется на поиски Энн и погибает при переходе через пропасть, куда его сбрасывает Конг.
- Туземцы, живущие на острове — более отрицательные персонажи, чем в оригинале, и они даже не пытаются остановить рвущегося через гигантские ворота Конга, как это было в первом фильме.
- В ремейке показаны две битвы Конга, а не три, как в оригинале: отсутствуют какие-либо отсылки к его схватке с плезиозавром.
Видеоигра «Peter Jackson's King Kong: The Official Game Of The Movie»
Компанией Ubisoft Casablanca в 2005 году была разработана и выпущена одноимённая видеоигра, являющейся адаптацией фильма. Сюжет игры в целом верен первоисточнику, хотя и присутствует ряд отступлений и дополнений. Игра была очень тепло принята критиками и была удостоена ряда престижных наград (в том числе и кинематографических). Таким образом, игра была признана лучшей адаптацией кинофильма в 2005 году. Игра была выпущена на ПК, Playstation 2, Playstation Portable (и т. д.). В английской версии все персонажи игры говорили голосами актёров, сыгравших их в кинофильме. В игре присутствуют две сюжетные кампании — за писателя Джека Дрисколла, и за самого Конга.
В игре существует ряд сюжетных отступлений от сюжета фильма. К их числу относятся:
- Самое начало игры, а именно — высадка на Остров Черепа, происходящая с согласия капитана Энглхорна. В фильме Энглхорн узнает о высадке на остров слишком поздно, не желая, в дальнейшем спасать высадившихся.
- В игре ещё до самой высадки погибает один из членов экипажа (в игре его называют — Бриггс, один из матросов), в фильме — вплоть до самой высадки на берег не погибает ни один из членов экспедиции.
- В игре экипаж высаживается на берег в страшный шторм (рушатся скалы, сильнейший ливень, мощное течение сбивает несколько шлюпок с курса и т.д.), в фильме на берег сходит всего одна шлюпка и столь сильного шторма ещё не было, но море всё же было неспокойно.
- В игре отсутствуют некоторые персонажи из фильма, игравшие немаловажную роль в сюжете фильма, такие, как звукооператор Майк, монтажёр Херб, трусоватый актёр Брюс Бэкстер, хотя намёк на их присутствие в самой игре имеется.
- Также, немаловажно отметить, — некоторые персонажи, выжившие в ходе сюжета фильма, в самой игре погибают. Так, например, при первой встрече с Джимми последний рассказывает, что стал свидетелем смерти Престона, ассистента Карла Дэнхема (смерть самого Престона в игре не показана). В фильме Престон остался в живых и вернулся в Нью-Йорк.
- В игре Энглхорн регулярно снабжает экспедицию оружием и боеприпасами, сбрасывая ящики с ними с аэроплана, в фильме отсутствуют всяческие намёки на это.
- В игре экипаж высаживался на остров всего один раз, в фильме высадки было две (точнее три, если учесть спасательный отряд, запрошенный у Энглхорна актёром Бэкстером).
- Хейс погибает в игре при других обстоятельствах, нежели в фильме. В игре его тяжело ранит тираннозавр, нападая на Конга, он остается жив ещё некоторое время и в конечном итоге после долгих мучений умирает, в фильме его убивает сам Конг, сбросив его в пропасть, а затем и всю команду с бревна (та же сцена присутствует и в игре, но все члены команды чудом остаются живы, да и сама пропасть в игре не облюбована гигантскими членистоногими, — она просто очень глубокая, и на дне неё протекает река).
- В игре туземцы преследуют экспедицию на протяжении всего пути, периодически пытаясь вставлять им палки в колеса. Плюс ко всему, во время поимки Конга, в фильме, Город необитаем, в игре туземцы остаются в нем вплоть до самой поимки Конга. Последнему, в конечном итоге, удается перебить всех туземцев.
- В игре Джек и остальные члены экспедиции периодически подвергаются атакам вастатозавра, тогда как в фильме они ни разу не встречаются лицом к лицу.
- В игре, потеряв свою камеру и весь отснятый материал, Карл решает остаться в Паучьем Ущелье до поры-до времени, надеясь выбраться, отправившись вверх по течению реки. Остальные выжившие (Джек, Хейс и Джимми) идут дальше по следу Энн и Конга. Карлу удается спастись, каким образом — остаётся загадкой. О его «чудесном спасении» в дальнейшем нигде не упоминается.
- В фильме кок Лампи погибает на дне Паучьего Ущелья (его съедают какие-то беспозвоночные твари, называемые карниктисами), в игре он героически погибает, прикрывая отход своих товарищей, его убивает и съедает тираннозавр.
- В игре показана альтернативная версия концовки истории Конга (открывается только после стопроцентного прохождения игры). Джек и Энглхорн мчатся на выручку Конгу на аэроплане (на том самом, с которого капитан сбрасывал экспедиции на острове оружие и боеприпасы). На Эмпайр-стейт-билдинг расстреливают прожекторы, наведённые на Конга, попутно сбив несколько военных самолётов (неканонический вариант). Конгу удается слезть со здания, его сажают на судно и отвозят обратно на Остров Черепа. Последняя сцена — полёт на аэроплане Джека и Энн, на Острове Черепа, Конг стоит на вершине скалы, издав свой коронный рык, будто бы прощаясь со своими спасителями. Джек и Энн возвращаются на судно.
Интересные факты
- В оригинальной версии фильма на дне ущелья Денхем говорит Брюсу, что когда перед смертью перед глазами проносится вся жизнь, то настоящий американец обязательно увидит это в цвете.
- Производственный бюджет фильма — 207 млн $, что делает его одним из самых дорогих фильмов в истории.
- Режиссёрский гонорар Питера Джексона составил 20 миллионов долларов — это абсолютный рекорд, большей суммы единовременно за режиссуру не получал никто (не считая Джеймса Кэмерона).
- Конга сыграл Энди Серкис, по движениям которого была обсчитана цифровая модель движений и мимики гигантской гориллы. Энди Серкис по той же технологии (захват движения) исполнял роль Голлума в фильмах Джексона «Властелин колец: Две крепости», «Властелин колец: Возвращение короля» и роль обезьяны Цезаря в фильме Восстание планеты обезьян. Также Энди сыграл одного из матросов по имени Лампи (Lumpy).
- Звезде первоначального фильма Фэй Рэй была предложена маленькая роль в фильме — она должна была произнести финальную реплику. Поначалу она отказалась. Питер Джексон всё-таки рассчитывал добиться её согласия, однако Фэй Рэй скончалась незадолго до начала съёмок. Тем не менее, она всё же упомянута в фильме — Дэнхем в разговоре с Престоном завершает её именем список актрис, которых хотел бы пригласить для съёмок.
- У [ru.kinosaur.wikia.com/wiki/Вастатозавр вастатозавров] в фильме по три пальца на передних конечностях, а у тираннозавров таких пальцев было только два.
- Сцена шоу с участием Конга, которое организовал Дэнхем в Нью-Йорке, обширно цитирует первоначальный фильм и сопровождается музыкой из него же.
- В первоначальной версии фильма присутствовал эпизод, в котором на сброшенных Конгом на дно ущелья людей нападали огромный паук, краб, головоногий монстр и другие чудовища; все люди, попавшие в ущелье, погибали. После тестового просмотра эпизод был вырезан, так как оказался «чересчур насыщенным» для тогдашнего зрителя. Монтажный материал «сцены в Паучьем Ущелье», насколько известно, не сохранился. Тем не менее, сцена была воссоздана по сохранившимся сценарным разработкам и отдельным кадрам съёмочной группой Питера Джексона и доступна в качестве дополнительных материалов к DVD-изданию фильма.
- Диалог между Энн Дэрроу и Брюсом Бакстером, который они разыгрывают перед камерой на борту корабля, дословно повторяет диалог между Дэрроу и старшим помощником Дрисколлом из первоначального фильма, а по ситуации — пародирует его.
- Питер Джексон сыграл пилота одного из бипланов, атакующих Конга — это ещё одна прямая отсылка к первоначальному фильму, где роли пилота и стрелка биплана сыграли режиссёры Мериан Купер и Эрнест Шодсак.
- На одном из ящиков в трюме корабля есть надпись «Осторожно! Обезьяна-крыса с Суматры». Имеется в виду вымышленное существо из фильма Питера Джексона «Живая мертвечина». Также сам остров Черепа является тем островом, откуда привезли эту обезьяну-крысу в том же фильме.
- В фильме цитируется роман Джозефа Конрада «Сердце тьмы» (фраза помощника капитана: «Мы привыкли к чудовищам побежденным, и закованным в цепи, но здесь перед нами было существо ужасное, но свободное» — прямая цитата из романа, хотя в романе она относилась к другому объекту).
- На борту корабля «SS Venture» различима надпись «Сурабая». Это отсылка к «Кинг-Конгу» 1976 года, события которого начинаются в этом городе.
- В последующем фильме 2007 года «Перемотка» персонаж Джека Блэка снимал уже сам фильм «Кинг-Конг».
- Изначально фильм планировался чёрно-белым, но от этой идеи отказались из-за возможной неинтересности фильма.
Напишите отзыв о статье "Кинг-Конг (фильм, 2005)"
Примечания
Ссылки
- [www.kingkongmovie.com/ Официальный сайт фильма] (англ.)
- [www.king-kong.kiev.ua/ Украинский официальный сайт фильма]
- «Кинг-Конг» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.rottentomatoes.com/m/king_kong/ «Кинг-Конг»] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
- [www.kongisking.net/ Фан-сайт фильма] (англ.)
- [www.exler.ru/films/26-12-2005.htm Кинг-Конг] — рецензия Алекса Экслера
- [www.scepsis.ru/library/id_428.html - рецензия Бориса Кагарлицкого]
- [www.imdb.com/title/tt0360717/awards Награды и номинации на сайте IMDb]
|
|
Отрывок, характеризующий Кинг-Конг (фильм, 2005)
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.
Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.