Кинематограф Буркина-Фасо
Буркина-Фасо является одной из ведущих стран Африки в области кинематографа[1]. История кинематографа Буркина-Фасо насчитывает несколько десятилетий и включает производство фильмов, получавших престижные награды.
История
Вклад Буркина-Фасо в африканский кинематограф начался с проведения первого
Фестиваля кино и телевидения стран Африки в Уагадугу в 1969 году, который проходил как неделя фильмов Африки. В дальнейшем фестиваль, ставший наиболее престижным и наиболее масштабным в чёрной Африке, получил правительственную поддержку и стал проходить раз в два года, по нечётным годам в марте. Фестиваль посещают до полумиллиона человек.
Буркина-Фасо также производит большое количество игровых фильмов, одно из самых больших в Африке. Многие режиссёры, такие как Идрисса Уэдраого, Гастон Каборе, Дани Куяте, Даниэль Колло, получили международную известность и удостаивались призов на кинофестивалях. Так, например, в 1990 году фильм «Закон» Идриссы Уэдраого стал единственным пока африканским фильмом, получившим Гран-при Каннского кинофестиваля. С 1983 года штаб-квартира Федерации Панафриканских кинематографистов (ФЕПАСИ, FEPACI) размещалась в Уагадугу, куда её пригласил президент Томас Санкара. В 2006 году секретариат этой организации переехал в Южную Африку, но сама штабквартира до сих пор размещается в столице Буркина-Фасо. С 1977 по 1987 год в Уагадугу размещалось учебное заведение, готовившее кинематографистов, Institut d'Education Cinématographique de Ouagadougou (INAFEC). Формально оно находилось под патронажем ЮНЕСКО и ФЕПАСИ, но 80% финансирования предоставлялось правительством Буркина-Фасо. Ни одна другая африканская страна не участвовала в финансировании, и число иностранных студентов было крайне невелико.
Современность
В конце 1990-х годов увеличилось количество киностудий, к 2002 году в стране существовало 25 киностудий различного размера. К наиболее известным кинорежиссёрам Буркина-Фасо принадлежат Мамаду Джим Кола, Гастон Каборе, Даниэль Колло, Поль Зумбара, Эмманюэль Калифа Санон, Пьер Ямеого, Идрисса Уэдраого, Дрисса Туре, Дани Куяте и Режина Фанто Накро[2].
Многие фильмы, снятые в Буркина-Фасо, идут в прокате во франкоязычных европейских странах, некоторые при поддержке французского правительства. Однако даже фильмы, получавшие призы на международных кинофестивалях и включённые в учебную программу, в Африке практически неизвестны за пределами академических кругов.
В 2005 году Гастон Каборе на свои деньги построил школу для кинематографистов в Уагадугу. В школе прошёл кинофестиваль 2005 года.
Напишите отзыв о статье "Кинематограф Буркина-Фасо"
Примечания
| ||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кинематограф Буркина-Фасо
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
