Кинематограф Дании

Кинематограф появился в Дании в конце XIX века. С последней четверти XX века кинопроизводство в Дании переживает подъём, вызванный созданием Датского института кинематографии и программой государственного финансирования.

Немое кино

В 1896 году Вильгельм Пахт провёл в Копенгагене первые показы фильмов братьев Люмьер. В 1897 году Петер Эльфельт создал первый датский фильм «Езда на гренландских собаках». Длительность этой документальной ленты — меньше минуты. В 1903 году Эльфельт снял и первый датский игровой фильм «Казнь» (Henrettelsen). В течение примерно десяти лет Эльфельт был единственным кинематографистом Дании.

В 1904 году в Копенгагене открылся первый кинотеатр. В 1906 году кинопродюсер Оле Ольсен создал компанию «Nordisk Film». За несколько лет Nordisk Film выросла во вторую по величине кинокомпанию Европы после Pathé. В ней работало около 1700 человек. Nordisk производила комедии, мелодрамы и триллеры, отличавшиеся реалистичностью постановки и яркой актёрской игрой. В 1910 году фильмом «Бездна» дебютировала в кино актриса Аста Нильсен. «Бездна», снятая будущим мужем Нильсен Петером Урбаном Гадом, получила известность благодаря эротическому подтексту главной женской роли. Нильсен продолжила сниматься сначала в Дании, потом в Германии, став одной из первых звёзд европейского кино. С 1911 года директором Nordisk стал режиссёр Август Блом, который снял ряд коммерчески успешных полнометражных картин. Среди них эротическая мелодрама «Соблазны большого города» (Ved Faengslets Port) и фильм-катастрофа «Атлантида» (Atlantis) по роману Гауптмана. Кинопроизводство в Дании пошло на спад с началом Первой мировой войны. Причинами были исчерпание ресурсов Nordisk — компания эксплуатировала стандартные сюжеты, которые приелись публике, и конкуренция со стороны других стран, в частности Германии. Двумя крупнейшими режиссёрами эпохи немого кино в Дании были Беньямин Кристенсен и Карл Теодор Дрейер. Кристенсен снял на собственной студии два фильма — «Таинственный X» (Det hemmelighedsfulde X, 1913) и «Ночь мщения»(Hcevnens nat), после чего в поисках средств уехал из страны. Его следующая работа «Ведьмы» была снята уже в Швеции. Дрейер был одним из наиболее значимых кинематографистов своего времени. Его режиссёрский почерк отличали любовь к крупным планам и замкнутым пространствам. Дрейер начинал как сценарист на Nordisk, там же он дебютировал как режиссёр с фильмами «Президент» (Præsidenten, 1918) и «Страницы из книги Сатаны» (Blade af Satans bog, 1921). Позже Дрейер переехал во Францию, где снял свой самый известный фильм, новаторскую историческую драму «Страсти Жанны д’Арк».

Историк кино Жорж Садуль отмечал, что вышедший в 1917 году фильм Августа Сандберга «Клоун», в котором свою последнюю роль сыграл знаменитый датский актёр Вальдемар Псиландер, имел значительный коммерческий успех, а Сандберг выдвинулся в ряды постановщиков с мировым именем

1930-е и 1940-е

Пионером звукового кино был Георг Шневойт. Его фильм «Эскимос» (1930) прошёл незамеченным, а следующей ленте «Пастор из Вейльбю» уже сопутствовал успех. В 1930-х производство фильмов в Дании сокращалось в связи с экспансией Голливуда.

В период немецкой оккупации в Данию в большом количестве импортировалось кино из Германии и нейтральной Швеции. В собственном кинопроизводстве преобладали лёгкие жанры — комедии и фарсы. На их фоне выделялись картины «Заблудшая» Лау Лауритцена-младшего и Бодиль Ипсен и историческая драма об охоте на ведьм вернувшегося в Данию Дрейера «День гнева».

В послевоенные годы тема оккупации оставалась одной из главных в национальном кинематографе, ей были посвящены многие фильмы. Наиболее известным из них стала ещё одна картина Лауритцена и Ипсен – «Красные луга», получившая в 1946 году Гран-при (на то время главную премию) Каннского кинофестиваля. Послевоенные годы стали и периодом подъёма реализма. Одной из его вершин стал фильм «Дитте — дитя человеческое», снятый Бьярне и Астрид Хеннинг-Енсен по роману датского классика коммуниста Мартина Андерсена-Нексё.

1950-е и 1960-е

В 1949 году закон ввёл налоговые льготы для производителей фильмов с образовательной составляющей. Одним из результатов этого стало сокращение остросоциальных фильмов. Через год по примеру Швеции в Дании была введена государственная поддержка национального кинематографа: кроме субсидий для фильмов, «пропагандирующих общественно-полезные ценности» был введён возврат 25 % уплаченного налога на зрелища. Считается, что эти меры помогли развитию скандинавского кинематографа. В то же время художественная ценность большинства фильмов 1950-х была невысокой, хотя новый фильм долго молчавшего Дрейера «Слово» всё же получил главный приз Венецианского кинофестиваля 1955 года.

В 1960-х годах на датский кинематограф большое влияние оказала французская новая волна. Среди характерных кинокартин того периода «Уик-энд» Петера Кьерульфа Шмидта, «Дилемма» и «Голод» Хеннинга Карлсена, «Совершенный человек» Йоргена Лета.

1970-е и 1980-е: создание Института датского кино

В 1972 году был принят закон о поддержке национального кинематографа, одним из нововведений которого стало учреждение Датского института кино (Det Danske Filminstitut, DFI). Функцией DFI является принятие решений о государственных субсидиях на съёмки фильмов. Для оценки каждого предлагаемого фильма DFI назначает консультантов-«экспертов» (литераторов, драматургов и т.д.), мнение которых является решающим. Консультант контролирует съёмки фильма — и решение о выделении субсидий или их прекращении (что тоже бывает) основывается на его оценке. Эта схема много критиковалась за сосредоточение слишком больших полномочий в одних руках, но в соответствии с другими мнениями, она была полезна для развития некоммерческого кинематографа.

Некоторые фильмы, получившие субсидии, были прохладно приняты критиками и публикой. Среди успешных фильмов — экранизация классического романа Оге Тома Кристенсена «Разрушение» 1977 года, самая дорогая на тот момент кинокартина в истории страны, и «Рождённый зимой» 1988 года Астрид Хеннинг-Енсен, за который режиссёр получила приз «Серебряный медведь» Берлинского кинофестиваля. В 1978 году фильмом «Медовый месяц» дебютировал Билле Аугуст.

В 1982 году в закон были внесены поправки, нацеленные на развитие кино для молодёжи: не менее четверти средств должны были направляться на фильмы для подростковой аудитории. Вехой для датского подросткового кино считается фильм Лассе Нильсена «Оставьте нас одних». Нильсен, в прошлом педагог, снял тяжёлый фильм о проблемах молодёжи, в значительной степени основанный на импровизации актёров. Ещё одной значимой картиной стал фильм Аугуста «Заппа» (1983).

В 1980-х датское кино совершило прорыв на мировые экраны: два года подряд «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке получали датские кинорежиссёры. «Оскар» за 1987 год получил «Пир Бабетты» Габриэля Акселя, а в следующем году лауреатом стал «Пелле-завоеватель» Аугуста.

1990-е и 2000-е

Известность получил манифест четырёх датских режиссёров «Догма 95». Его озвучил на конференции в Париже в марте 1995 года Ларс фон Триер. Авторы манифеста противопоставляли процессу глобализации малобюджетное кино, при работе над которым режиссёр накладывает на себя ряд ограничений (эти ограничения, сведённые в десять пунктов, были приложены к манифесту в виде «обета целомудрия»). Первыми фильмами, официально признанными снятыми по правилам «Догмы 95», были «Торжество» Томаса Винтерберга и «Идиоты» фон Триера (оба — 1998). Другими подписантами манифеста были Кристиан Левринг и Сёрен Краг-Якобсен.

Фон Триер дебютировал в 1984 году фильмом «Элемент преступления». Его фильмы 1990-х и 2000-х «Европа», «Рассекая волны», «Танцующая в темноте» и «Догвилль» были показаны на крупнейших мировых фестивалях и получили множество наград.

В 1996 году режиссёр Румле Хаммерих был назначен на пост руководителя департамента художественных программ национальной телевещательной корпорации Danmarks Radio. Хаммерих модернизировал департамент, заложив основу для конвейера по производству успешных телевизионных сериалов, среди которых «Такси» (Taxa, 1997-99), «Подразделение 1» (Rejseholdet, 2000-03), «Орёл» (Ørnen, 2004-06).

Режиссёр Сюзанна Бир работала в кинематографе с конца 1980-х. Её комедия 1999 года «Один единственный» (Den Eneste Ene) стала одним из самых успешных в прокате датских фильмов последнего времени. Её сотрудничество со сценаристом Андерсом Томасом Йенсеном принесло номинацию на «Оскар» за лучший иностранный фильм за «После свадьбы» (2006) и «Оскар» за «Месть» (2010).

Первый полнометражный фильм Кристоффера Боэ «Реконструкция» на Каннском кинофестивале получил премию «Золотая камера». Режиссёр Николас Виндинг Рефн, родившийся в Дании и живущий в США, получил известность благодаря трилогии фильмов «Пушер» (первый фильм вышел в 1996 году), а в 2011 году получил приз Каннского фестиваля за лучшую режиссуру за картину «Драйв». Одним из лучших европейских актёров начала XXI века считается Мадс Миккельсен, удостоившийся за роль мягкого воспитателя детского сада Лукаса в психологической драме Томаса Винтерберга «Охота» приза за лучшую мужскую роль 65-го Каннского кинофестиваля.

Литература

• Tytti Soila, Astrid Söderbergh-Widding, Gunnar Iverson. [books.google.ru/books?id=lMP7z4PQh8QC&printsec=frontcover&source=gbs_atb#v=onepage&q&f=false Nordic national cinemas]. — Routledge, 1998. — 262 p. — ISBN 9780415081955.
• Mette Hjort. [books.google.ru/books?id=dLerimzCXlEC&printsec=frontcover&source=gbs_atb#v=onepage&q&f=false Small nation, global cinema: the new Danish cinema]. — University of Minnesota Press, 2005. — 312 p. — ISBN 9780816646494.
• John Sundholm, Isak Thorsen, Lars Gustaf Andersson, Olof Hedling, Gunnar Iversen. [books.google.ru/books?id=Ae4QqlUDt9wC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_atb#v=onepage&q&f=false Historical Dictionary of Scandinavian Cinema]. — Scarecrow Press, 2012. — 482 p. — ISBN 9780810855243.

Ссылки

• [www.dfi.dk/ Датский институт кинематографии] (датск.). [www.webcitation.org/6JGfagHpt Архивировано из первоисточника 31 августа 2013].

Кино   Дания

Отрывок, характеризующий Кинематограф Дании

Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.