Кинематограф Кореи

Кинематограф Кореи — один из видов художественного творчества государств Корейского полуострова, национальный стиль и способ подачи кинематографического материала. После разделения Кореи в 1945 году дальнейшее развитие этого сегмента искусства происходило под влиянием взаимоисключающих общественно-политических формаций. С этого периода необходимо выделять кинематограф КНДР и кинематограф Республики Корея.

Зарождение кинематографа (до 1926 года)

Упоминание о первых в Корее публичных демонстрациях «движущихся фотографий» студии «Pathe» в старом бараке в Сеуле относятся к 1897 году. Есть сведения о демонстрации фильмов в 1898 году в корейской столице около Намдэмуна. Однако, на основании изучения архивов рекламных объявлений — прямых письменных источников, принято считать, что первые киносеансы в Корее проведены в 1903 году на рынке Тондэмун в Сеуле. Первой киносъёмкой, которая была произведена на полуострове, следует считать работу американского путешественника Бертона Холмса, документальная хроника которого в 1899 году была продемонстрирована королевской семье Кореи.

Политика изоляционизма, этические устои, которые предписывало конфуцианство, делали невозможным динамичное развитие национального кинематографа на Корейском полуострове. Однако, с 1910 года, после колонизации Японией, процесс импорта фильмов был упрощён. Спросом у зрителя пользовались фильмы с традиционными приключенческими сюжетами: экранизации английских баллад о Робин Гуде, немецкого эпоса о нибелунгах и тому подобное.

Первые эксперименты в национальном кинематографе сначала ограничивались совмещением двух искусств — драматического и кинематографического: на фоне проецируемых на задний фоновый занавес движущихся или статичных изображений разыгрывались сцены традиционного корейского театра. Эти постановки назывались кино-драмой и были популярны в течение нескольких лет. К началу 1920 года начался процесс производства документальных фильмов. Первой хроникальной стала картина «Панорамный вид на город Кёнсан».

В начале 1923 года был снят первый полнометражный игровой фильм «Граница» (иногда — «Национальная граница»), в апреле того же года — «Клятва, данная под луной» (ряд источников приписывают первенство этой картине, утверждая, что съёмки её были завершены уже в январе). Автором сценария и режиссёром был Юнь Бек-нам.

Фильм «Сказание о Чхунхян», основанный на народном корейском эпосе, имел большой успех у зрителя и продемонстрировал коммерческие перспективы развития кинематографа. За три последующих года появилось семь производственных компаний, среди которых Koryo Film Workshop, Bando Kinema, Kerim Film Society и другие. Следует отметить, что картина «Сказание о Чхунхян», как и большинство лент этого периода, была поставлена по заказу колониальных властей японским режиссёром на студии, образованной японскими инвесторами. Хотя японские кинопроизводители ставили много фильмов для корейцев, на близкие и понятные им темы, непрекращающаяся критика корейских печатных изданий не давала возможность зрителю объективно оценить эти работы.

«Золотая эра» немого кино (1926—1935 годы)

Choson Kinema, как и большинство компаний учреждённая японскими коммерсантами, в 1926 году выпустила фильм «Ариран» (кор. 아리랑), который позже был признан первым шедевром корейского кинематографа. Автором сценария, режиссёром и исполнителем главной роли выступил двадцатипятилетний На Ун-гю. Фильм рассказывает о первой попытке национального сопротивления японским властям, произошедшей 1 марта 1919 года. Возможность свободной демонстрации по всей стране откровенно анти-японского фильма объясняется следующим фактором. В эру немого кинематографа показ фильмов в Корее, как и в Японии, сопровождали реплики комментатора бэнси. В случае наличия в зале цензора или другого представителя колониальных властей давался нейтральный текст. При их отсутствии рассказчики добавляли едкие сатирические комментарии. Сам немой фильм был снят таким образом, что предусматривал возможность двусмысленного восприятия происходящего на экране. «Ариран» стал символом освобождения Кореи, а народная песня, давшая название фильму, — гимном времён колониализма. По сей день она остаётся одной из любимых песен среди корейцев. Фильм «Ариран» и его популярность окончательно установлили концепцию национального кино. Хотя на этапе становления кинематографа в нём преобладали японские инвесторы с единственной целью извлечения коммерческой выгоды, после «Ариран» корейцы нашли свой путь развития национального кино: реализм, основанный на протесте. Критики иногда называют кинематографистов Кореи «наследниками Арирана». После выхода картины режиссёр На Ун-гю основал Na Un-gyu Productions, которая позже выпустила немало шедевров, сделанных корейцами для корейцев.

Успех Ун-гю вдохновил многих корейских кинематографистов. Позже этот период назовут «золотой эрой немого кино». В ближайшие годы было снято около 70 фильмов, среди которых: «Pung-un-a» (кор. 풍운아, рус. ≈ Солдат удачи, 1926 год), «Deuljwi» (кор. 들쥐, рус. ≈ Полевая мышь, 1927 год), «Jal-itgeola» (кор. 잘 있거라, рус. ≈ Прощайте, 1927 год), «Beong-eoli Sam-ryong» (кор. 벙어리 삼룡, рус. ≈ Глухой Сем-рён, 1929 год), «Salang-eul chaj-aseo» (кор. 사랑을 찾아서, рус. ≈ В поисках любви, 1929 год). Заметным режиссёром этого периода был Шим Хун (1901—1936), который снял только один фильм «Mondong i tul ttae» (кор. 먼동 이 틀 때, рус. ≈ Рассвет), успех которого был соизмерим с картиной «Арирана».

В первой половине 1930-х годов произошёл заметный спад национального кинематографа, вызванный значительным усилением цензуры со стороны колониальных властей. Многие режиссёры были вынуждены эмигрировать в Шанхай. Одним из немногих фильмов этого периода стал «Imja-eobsneun nalusbae» (кор. 임자없는 나룻배, рус. ≈ Паром без перевозчика, 1932 год) режиссёра Ли Гю-хвана (1904—1981).

Приход звука (1935—1945 годы)

Первым звуковым фильмом Кореи стал в 1935 году фильм «Chunhyang-jeon», ещё одна интерпретация «Сказания о Чхунхян» (о любви юноши из семьи высокого социального положения к девушке-простолюдинке). В начале 1940-х годов число выпускаемых фильмов увеличилось. На Ун-гю начал снимать звуковые фильмы. Среди них были такие значительные произведения, как «Kang geonneo ma-eul» (кор. 강 건너 마을, рус. ≈ Деревня за рекой, 1935 год) и «Oh Mong-nyeo» (кор. 오몽녀, 1937 год). В 1937 году На Ун-гю скоропостижно скончался в возрасте 35 лет.

Звуковые фильмы столкнулись с гораздо жесткой цензурой со стороны японского правительства. Кроме того, уход «бенши», оказавшихся ненужными с приходом звукового кино, означал, что доносить до зрителя устные антиправительственные комментарии в обход цензуры стало некому.

Показ американских и европейских фильмов сократился, они были заменены на японские: страна вступала в мировую войну и кино стало инструментом пропаганды, в частности, в 1944 году вышел в свет фильм «Дорогой солдат», в котором в идеологически правильном, с точки зрения японской администрации, ключе была отображена служба корейцев в Императорской армии Японии. Начиная с 1938 года все съёмочные компании в Корее перешли в руки японцам, а к 1942 году использование корейского языка в фильмах было прямо запрещено.

Кинематограф КНДР

С завершением Второй мировой войны период японской колонизации Кореи подходит к концу. В 1945—1948 годах, во время присутствия военного контингента СССР в Северной части Корейского полуострова, там, с поддержкой советских коллег, начал развиваться Северокорейский кинематограф. Уже в 1946 году выпускаются первые документальные фильмы «Наше строительство» и «Демократические выборы». Начавшаяся Корейская война снизила темпы развития национального кино. Однако, фильмы на военно-патриотическую тематику продолжали выпускать. Один из них — «Юные партизаны», — VI Кинофестиваль в Карловых Варах в 1951 году отметил специальной Премией борьбы за свободу. В следующем году подготовлен и выпущен в прокат первый советско-корейский проект — картина «Братья» (полное название в КНДР — «Не забывай Па Чжу Быль!» кор. 잊지말라 파주블!). В 1959 году вышла экранизация национального корейского эпоса «Сказание о девушке Чун Хян» (о любви юноши-аристократа и простолюдинки). Оператору фильма 0 Ун Тхаку Первый (возрождённый) Московский кинофестиваль присудил серебряную медаль.

В соответствии с провозглашённой ещё в 1955 году идеологией чучхе, подтверждённой конституцией 1972 года, все вопросы внутренней жизни должны решаться с позиций самостоятельности, с опорой на собственные силы. Кинематограф, как важнейший инструмент воздействия на сознание граждан страны, находится в полном подчинении руководителей Северной Кореи. Ким Чен Ир в молодые годы лично руководил на месте всем северокорейским кинематографом, «проводя дни и ночи на съемочных площадках». В 1973 году он пишет объёмный труд «О киноискусстве», которым регламентирует все процессы кинопроизводства. В условиях полного регулирования творческого процесса количество и качество фильмов начинает снижаться. Официальные источники Северной Кореи оценивают объём выпускаемых фильмов на уровне 60-70 в год, что соответствует оценкам британской корпорации Би-би-си. Другие источники сообщают об 1-2 фильмах, специально готовящихся для международных фестивалей, и 15-20 выпускаемых ежегодно для внутреннего рынка картинах. Примитивность технической базы не позволила бы выпускать бо́льшее количество.

В 1994 году скончался Ким Ир Сен, государство возглавил его сын Ким Чен Ир. Нельзя говорить о системных переменах в кинематографе, но подход и структура этой индустрии подверглись пересмотру. Произошла, в том числе, активизация международного сотрудничества и появление собственных кинофестивалей: национального и международного. В 1990-е годы студия детских фильмов принимала участие в создании мультфильмов «Король Лев», «Синдбад: Легенда семи морей», «Геркулес», «Покахонтас» и других.

Кинематограф Республики Корея

После завершения Второй мировой войны главной темой в кинематографе была тема освобождения. В качестве основного фильма этих лет принято считать «Да здравствует Свобода!» (англ. Viva Freedom!, кор. 자유만세, 1946 год). Последовавшая Корейская война приостановила развитие национального кинематографа. В 1950—1953 годах производилось не более 5-6 кинолент в год.

Президент молодой республики Корея Ли Сын Ман в числе первых законодательных действий не только льготировал налогообложение кинематографа, но и стимулировал денежными призами высококлассные фильмы. Если до 1956 года производилось не более 20 фильмов в год, то в 1959 году их число превысило 100. Среди лучших картин этого периода называются фильмы Ким Ки Ёна «Горничная» (иногда — «Служанка», кор. 하녀, Hanyo, 1960 год) и Ю Хён Мока «Шальная пуля» (кор. 오발탄, 1960 год), а также картины режиссёра Син Сан Ока «Цветок в аду» (название в международном прокате, оригинал — кор. 지옥화, латинская транслитерация Jiokhwa, 1958 год) и «Sarangbang sonnimgwa eomeoni» (кор. 사랑방 손님과 어머니, ≈ рус. Гость и моя мать, 1961 год). К 1969 году в Южной Корее ежегодно снималось более 230 фильмов и по всей стране было продано свыше 170 миллионов билетов в кинотеатры.

После того, как в стране в 1972 году установилась так называемая Четвёртая республика Южной Кореи, на фоне общего усиления политической цензуры, запрета ряда политических партий и отмены некоторых положений конституции, «золотой век» национального кинематографа сменился глубоким спадом. К 1976 году посещаемость кинотеатров снизилась почти в три раза (до 70 млн посещений в год). Установленная в 1979 году Пятая республика Южной Кореи хоть и характеризовалась попытками реформ, но сопровождалась значительными социальными потрясениями (Бойня в Кванджу).

Предчувствие близости демократических перемен второй половины 1980-х годов открывает творчество авторов с новыми взглядами и идеями. Многие критики считают, что именно этот период сделал центральной фигурой всего корейского кинематографа Им Квон Тхэка с его творческими вершинами: «Мандала» (en:Mandala (film), кор. 만다라, 1981 год) и «Сопхёндже» (en:Seopyeonje, кор. 서편제, 1993 год). С середины 1990-х годов кинематограф Южной Кореи переживает бурный рост. Доля национальных фильмов в прокате увеличилась с 23 % в 1996 году до 50 % в 2001 году, а количество кинозалов, соответственно, с 511 до 1648. Развивались сети кинотеатров CJ-CGV, Megabox и Lotte Cinema. Крупнейшим коммерческим успехом десятилетия стали фильмы Пак Чхан Ука «Объединённая зона безопасности», Кан У Сока «Сильмидо» (en:Silmido (film)), Кан Чже Гю «38-я параллель», которые посмотрели десятки миллионов зрителей. Количество выпускаемой кинопродукции перешло в качество. Фильмы Южной Кореи стали вызывать большой интерес на международных фестивалях и конкурсах.

Сотрудничество в настоящее время

В 2000 году на встрече глав двух корейских государств была достигнута договоренность о культурном обмене. В Южной Корее был официально показан северокорейский фильм «Пульгасари», созданный на основе древней народной легенды. Пхеньян ответил Сеулу через 3 года. В 2003 в столице КНДР впервые показали южнокорейский фильм — драму «Ариран», — очередную экранизацию истории корейского народа в годы японского колониального правления. Тема вполне идеологически корректна, поэтому северяне приняли делегацию с Юга с должным гостеприимством. Тема единения одного народа дала толчок съёмкам в Республике Корея не только политических боевиков из общей истории, но и романтических комедий, например, «Девушка с Севера, парень с Юга». У двух стран не только общие классические сюжеты «Ариран», «Чхунхян» или вариации на тему боевых искусств. Кинематографисты Северной Кореи учились в СССР раньше, Южной — учатся в России сейчас. Есть и другие общие позиции. Северокорейские политики всегда поддерживали противление южнокорейских коллег увеличению рынка иностранных фильмов, так как «это ведет к дальнейшему подавлению корейской культуры, лишению корейской нации её национальной самобытности, на смену которым приходят американизация, японизация, вестернизация».

См. также

• Корейская волна

Литература

• Kim Mee Hyun. [www.koreanfilm.or.kr/jsp/publications/history.jsp?pageIndex=1&catCd=640103### Korean Cinema From Origins to Renaissance]. — CommunicationBooks, 2007. — 477 с. — ISBN 898499703X.

Ссылки

• Ж. Н. Ибраева. [world.lib.ru/i/ibraewa_z_n/massowajakulxtura.shtml Киноиндустрия Южной Кореи: от истоков становления до международного признания] (рус.). world.lib.ru (28.02.2008). Проверено 27 октября 2011. [www.webcitation.org/67ihjjHOS Архивировано из первоисточника 17 мая 2012]. со ссылкой на Казахский национальный университет имени аль-Фараби

Отрывок, характеризующий Кинематограф Кореи

Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
«Je vous avoue, que je comprends tres peu toutes ces affaires de legs et de testament; ce que je sais, c'est que depuis que le jeune homme que nous connaissions tous sous le nom de M. Pierre les tout court est devenu comte Безухой et possesseur de l'une des plus grandes fortunes de la Russie, je m'amuse fort a observer les changements de ton et des manieres des mamans accablees de filles a Marieier et des demoiselles elles memes a l'egard de cet individu, qui, par parenthese, m'a paru toujours etre un pauvre, sire. Comme on s'amuse depuis deux ans a me donner des promis que je ne connais pas le plus souvent, la chronique matrimoniale de Moscou me fait comtesse Безухой. Mais vous sentez bien que je ne me souc nullement de le devenir. A propos de Marieiage, savez vous que tout derienierement la tante en general Анна Михайловна, m'a confie sous le sceau du plus grand secret un projet de Marieiage pour vous. Ce n'est ni plus, ni moins, que le fils du prince Basile, Anatole, qu'on voudrait ranger en le Marieiant a une personne riche et distinguee, et c'est sur vous qu'est tombe le choix des parents. Je ne sais comment vous envisagerez la chose, mais j'ai cru de mon devoir de vous en avertir. On le dit tres beau et tres mauvais sujet; c'est tout ce que j'ai pu savoir sur son compte.
«Mais assez de bavardage comme cela. Je finis mon second feuillet, et maman me fait chercher pour aller diner chez les Apraksines. Lisez le livre mystique que je vous envoie et qui fait fureur chez nous. Quoiqu'il y ait des choses dans ce livre difficiles a atteindre avec la faible conception humaine, c'est un livre admirable dont la lecture calme et eleve l'ame. Adieu. Mes respects a monsieur votre pere et mes compliments a m elle Bourienne. Je vous embrasse comme je vous aime. Julie».
«P.S.Donnez moi des nouvelles de votre frere et de sa charmante petite femme».
[Вся Москва только и говорит что о войне. Один из моих двух братьев уже за границей, другой с гвардией, которая выступает в поход к границе. Наш милый государь оставляет Петербург и, как предполагают, намерен сам подвергнуть свое драгоценное существование случайностям войны. Дай Бог, чтобы корсиканское чудовище, которое возмущает спокойствие Европы, было низвергнуто ангелом, которого Всемогущий в Своей благости поставил над нами повелителем. Не говоря уже о моих братьях, эта война лишила меня одного из отношений самых близких моему сердцу. Я говорю о молодом Николае Ростове; который, при своем энтузиазме, не мог переносить бездействия и оставил университет, чтобы поступить в армию. Признаюсь вам, милая Мари, что, несмотря на его чрезвычайную молодость, отъезд его в армию был для меня большим горем. В молодом человеке, о котором я говорила вам прошлым летом, столько благородства, истинной молодости, которую встречаешь так редко в наш век между двадцатилетними стариками! У него особенно так много откровенности и сердца. Он так чист и полон поэзии, что мои отношения к нему, при всей мимолетности своей, были одною из самых сладостных отрад моего бедного сердца, которое уже так много страдало. Я вам расскажу когда нибудь наше прощанье и всё, что говорилось при прощании. Всё это еще слишком свежо… Ах! милый друг, вы счастливы, что не знаете этих жгучих наслаждений, этих жгучих горестей. Вы счастливы, потому что последние обыкновенно сильнее первых. Я очень хорошо знаю, что граф Николай слишком молод для того, чтобы сделаться для меня чем нибудь кроме как другом. Но эта сладкая дружба, эти столь поэтические и столь чистые отношения были потребностью моего сердца. Но довольно об этом.
«Главная новость, занимающая всю Москву, – смерть старого графа Безухого и его наследство. Представьте себе, три княжны получили какую то малость, князь Василий ничего, а Пьер – наследник всего и, сверх того, признан законным сыном и потому графом Безухим и владельцем самого огромного состояния в России. Говорят, что князь Василий играл очень гадкую роль во всей этой истории, и что он уехал в Петербург очень сконфуженный. Признаюсь вам, я очень плохо понимаю все эти дела по духовным завещаниям; знаю только, что с тех пор как молодой человек, которого мы все знали под именем просто Пьера, сделался графом Безухим и владельцем одного из лучших состояний России, – я забавляюсь наблюдениями над переменой тона маменек, у которых есть дочери невесты, и самих барышень в отношении к этому господину, который (в скобках будь сказано) всегда казался мне очень ничтожным. Так как уже два года все забавляются тем, чтобы приискивать мне женихов, которых я большею частью не знаю, то брачная хроника Москвы делает меня графинею Безуховой. Но вы понимаете, что я нисколько этого не желаю. Кстати о браках. Знаете ли вы, что недавно всеобщая тетушка Анна Михайловна доверила мне, под величайшим секретом, замысел устроить ваше супружество. Это ни более ни менее как сын князя Василья, Анатоль, которого хотят пристроить, женив его на богатой и знатной девице, и на вас пал выбор родителей. Я не знаю, как вы посмотрите на это дело, но я сочла своим долгом предуведомить вас. Он, говорят, очень хорош и большой повеса. Вот всё, что я могла узнать о нем.
Но будет болтать. Кончаю мой второй листок, а маменька прислала за мной, чтобы ехать обедать к Апраксиным.
Прочитайте мистическую книгу, которую я вам посылаю; она имеет у нас огромный успех. Хотя в ней есть вещи, которые трудно понять слабому уму человеческому, но это превосходная книга; чтение ее успокоивает и возвышает душу. Прощайте. Мое почтение вашему батюшке и мои приветствия m lle Бурьен. Обнимаю вас от всего сердца. Юлия.
PS. Известите меня о вашем брате и о его прелестной жене.]
Княжна подумала, задумчиво улыбаясь (при чем лицо ее, освещенное ее лучистыми глазами, совершенно преобразилось), и, вдруг поднявшись, тяжело ступая, перешла к столу. Она достала бумагу, и рука ее быстро начала ходить по ней. Так писала она в ответ:
«Chere et excellente ami. Votre lettre du 13 m'a cause une grande joie. Vous m'aimez donc toujours, ma poetique Julie.
L'absence, dont vous dites tant de mal, n'a donc pas eu son influenсе habituelle sur vous. Vous vous plaignez de l'absence – que devrai je dire moi, si j'osais me plaindre, privee de tous ceux qui me sont chers? Ah l si nous n'avions pas la religion pour nous consoler, la vie serait bien triste. Pourquoi me supposez vous un regard severe, quand vous me parlez de votre affection pour le jeune homme? Sous ce rapport je ne suis rigide que pour moi. Je comprends ces sentiments chez les autres et si je ne puis approuver ne les ayant jamais ressentis, je ne les condamiene pas. Me parait seulement que l'amour chretien, l'amour du prochain, l'amour pour ses ennemis est plus meritoire, plus doux et plus beau, que ne le sont les sentiments que peuvent inspire les beaux yeux d'un jeune homme a une jeune fille poetique et aimante comme vous.