Киноведческие записки
| Киноведческие записки | |
| Специализация: | |
|---|---|
| Периодичность: |
4 раза в год |
| Сокращённое название: |
КЗ |
| Язык: | |
| Главный редактор: | |
| Учредители: |
Редакция журнала, |
| Издатель: |
Эйзенштейн-центр |
| Страна: | |
| Дата основания: |
1988 |
| Тираж: |
1000 экз. |
| ISSN печатной версии: |
[www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0235-8212&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0235-8212] |
| Веб-сайт: |
[www.kinozapiski.ru kinozapiski.ru] |
«Киноведческие записки» — российский историко-теоретический журнал о кино. Основан киноведом Александром Трошиным. Издаётся с 1988 года. Главный редактор — Наум Клейман. Журнал публикует как новые работы по теории и истории кино, созданные российскими и зарубежными исследователями, так и архивные материалы классиков мирового киноведения. Особый акцент делается на историю дореволюционного и советского кинематографа[1]. Журнал также практикует издание тематических номеров, центром внимания которых становятся смежные искусства (театр, анимация) или кинематографии отдельных стран и регионов[2]. Известность «КЗ» выходит за рамки узкого круга специалистов, которым они непосредственно адресованы[3].
«КЗ» были задуманы Трошиным как «площадка» для определённого «типа теоретической киномысли», который олицетворяли Наум Клейман, Леонид Козлов, Юрий Цивьян, Михаил Ямпольский — представители классической кинонауки, рассматривающей кинематограф как непрерывный исторический процесс. Ключевой для журнала автор прошлого — Сергей Эйзенштейн, на страницах «КЗ» в рубрике «Эйзенштейновские чтения» регулярно выходят материалы из его архива. Поясняя пристальный интерес издания к наследию Эйзенштейна, Трошин писал: «…практика и особенно теория великого режиссёра и учёного настолько широки, что включают в свою орбиту самые разнообразные явления, позволяя выстроить то самое объёмное „пространство культуры“, которое, собственно, и является подлинным полем внимания и исследования для авторов журнала»[2].
Помимо названных выше, в «КЗ» печатались такие российские специалисты, как Лев Аннинский, Георгий Гачев, Александр Жолковский, Нея Зоркая, Вяч. Вс. Иванов, Майя Туровская, Мирон Черненко и др. Под обложкой журнала появлялись работы, принадлежащие перу крупных кинотеоретиков XX века (Андре Базен, Бела Балаж, Ролан Барт, Вальтер Беньямин, Луи Деллюк, Зигфрид Кракауэр, Кристиан Метц и др.), а также теоретические, эпистолярные и мемуарные тексты, созданные классиками мировой режиссуры (Робер Брессон, Луис Бунюэль, Лукино Висконти, Дэвид Уорк Гриффит, Жан Кокто, Фриц Ланг, Пьер Паоло Пазолини, Жан Ренуар и др.)[1]. Для современного автора попасть на страницы «КЗ» — «это престижная рекомендация»[3].
Напишите отзыв о статье "Киноведческие записки"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.kinozapiski.ru/ru/about/ Киноведческие записки — О нас]. Официальный сайт журнала «Киноведческие записки». Проверено 9 ноября 2014.
- ↑ 1 2 Артём Сопин. [thebridge-moct.org/volume-2-issue-3-6-март-2013-2/ Журналу «Киноведческие записки» 25 лет]. «The Bridge-MOCT», том 2, вып. 3 (6) (март 2013). Проверено 9 ноября 2014.
- ↑ 1 2 Ян Левченко. [old.russ.ru/krug/period/20031014_jl.html Журнал как учёные записки: умно об изящном]. Русский журнал (14 октября 2003). Проверено 9 ноября 2014.
Ссылки
- [www.kinozapiski.ru Официальный сайт]
Отрывок, характеризующий Киноведческие записки
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
