Кинорегистрация видео

Кинорегистра́ция ви́део (видеоза́пись на кинопле́нку, англ. kinescope) — способ записи и хранения телевизионного видеосигнала при помощи съёмки на киноплёнку изображения с телевизионного кинескопа. До появления видеомагнитофонов в 1956 году и радиорелейных передающих линий была единственным способом сохранения телепрограмм и их международного распространения. Установка для кинорегистрации представляла собой киносъёмочный аппарат формата 16-мм или 35-мм, установленный на общем основании с видеомонитором и синхронизированный с его кадровой развёрткой. Некоторые телевизионные постановки сохранились до наших дней благодаря использованию этой технологии. В настоящее время перевод изображения, существующего в электронной форме, на киноплёнку осуществляется фильм-рекордером.

История

Использование киноплёнки на телевидении началось в середине 1930-х годов, когда она применялась вместо чрезвычайно низкочувствительных телекамер в кинотелевизионных системах. Изображение, получаемое при этом на киноплёнке, ничем не отличалось от кинематографического. Однако, сложность и низкая мобильность таких «камер» заставила отказаться от них, как только появились телекамеры, пригодные для натурных съёмок. В это же время делались попытки приспособить киносъёмку с экрана кинескопа для демонстрации изображения на большом экране кинопроектором по аналогичной кинотелевизионной технологии «цвишенфильм». Качество получаемого изображения было неудовлетворительным из-за низкой разрешающей способности кинотелевизионных систем, устаревших уже к началу 1940-х. Тем не менее, кинорегистрация оставалась единственным способом сохранения телепрограмм до появления видеомагнитофонов. Ранняя киносъёмка с кинескопа проводилась с частотой 8 кадров в секунду и передавала движение обобщенно, что приводило к его прерывистости. В сентябре 1947 года Kodak представил своё устройство под торговым названием «Кинефото» (англ. Kinephoto). Качество изображения и плавность движения удалось повысить, но всё равно получаемый фильм оставлял желать лучшего.

До появления видеозаписи и современных спутниковых систем телетрансляции кинорегистрация использовалась для архивирования и международного обмена телевизионными программами, главным образом, в капиталистических странах. Полученный с кинорегистратора фильм мог быть доставлен самолётом в другую страну или на другой континент и при помощи телекинопроектора передан по местной телесети. При трансляции в других странах киноплёнка служила в качестве преобразователя телевизионных стандартов разложения за счёт применения только двух почти совпадающих частот регистрации — 24 и 25 кадров в секунду. В этом случае телекинопроекция полученной плёнки могла осуществляться в любым стандарте, минуя проблемы интерполяции кадров и строк, присущие электронным преобразователям. С начала 1950-х годов кинорегистрация получила широкое распространение в США, поскольку в послевоенной Европе телевидение находилось в зачаточном состоянии. Так, в 1951 году американские национальные телесети NBC и CBS еженедельно выпускали более тысячи 16-мм копий телепрограмм для распространения в своих филиалах. В 1956 году только CBS выпускала уже более 2500 еженедельно.

В 1954 году расход киноплёнки телевещателями превзошел её суммарный расход всеми киностудиями Голливуда. После строительства систем ретрансляции телевизионного вещания, позволявших передавать программы на большие расстояния, кинорегистрация всё равно была необходима для показа телепрограмм в других часовых поясах. Так, в США в 1952 году, через год после запуска радиорелейной трансляции, передавали телесигнал из Нью-Йорка на западное побережье в Лос-Анджелес, где он записывался на киноплёнку двумя аппаратами: на 35-мм негативную киноплёнку и резервная копия на 16-мм обращаемую. После лабораторной обработки киноплёнок записанные таким образом изображение и звук транслировались местными телесетями с трёхчасовой задержкой. Даже с появлением видеозаписи в стандарте «Quadruplex» кинорегистраторы применялись для параллельного видеомонтажа. Несовершенство поперечно-строчной видеозаписи позволяло осуществлять монтаж магнитной ленты только механическим путём: с «проявлением» магнитных дорожек специальным составом и последующей склейкой под микроскопом точно по границе между кадрами. Для точного монтажа видеозапись дублировалась на киноплёнке, которая монтировалась, и смонтированный фильм использовался, как основа для монтажа видеоленты.

В СССР киносъёмка с кинескопа впервые осуществлена Павлом Тагером в 1939 году. Советской промышленностью для кинорегистрации выпускались специальные киносъёмочные аппараты «Миг» 35КСТ для 35-мм киноплёнки и узкоплёночные 16КСБ. Грейферные механизмы этих аппаратов оснащались ускорителями, позволявшими повысить коэффициент обтюрации и регистрировать бо́льшую часть каждого телевизионного поля. Аппарат 35КСТ входил в установку кинорегистрации «С-971» с кинескопом 23ЛК10И и звукозаписывающим устройством 25Д-20.

Технология

Для регистрации видеосигнала применялись специально приспособленные киносъёмочные аппараты, установленные на общем основании с телевизионным монитором. Киносъёмка в большинстве случаев велась на специальную мелкозернистую киноплёнку, предназначенную для съёмки изображения, даваемого люминофором. Для получения на киноплёнке позитивного изображения на экран кинескопа выводилось изображение, «обращённое» в негатив. В некоторых случаях для регистрации использовалась обращаемая киноплёнка, при этом изображение на кинескопе было позитивным. Оператор кинорегистратора имел возможность регулировки яркости и контраста изображения монитора, а также изменения кадрировки в некоторых пределах, хотя традиционный видоискатель в таких аппаратах отсутствовал. Для обеспечения возможности регистрации программ большой длительности кассеты 35-мм аппарата могли обладать ёмкостью до 2000 метров, обеспечивая возможность записи часовой телепрограммы без перезарядки.

Способы синхронизации

В СССР и Европе, где был принят стандарт разложения 625/50, кинорегистрация проводилась с частотой 25 кадров в секунду, соответствующей кадровой частоте видеосигнала. Главная сложность киносъёмки с кинескопа заключается в том, что интервал между кадрами телевизионной развёртки составляет не более 1,6 миллисекунды, за который переместить киноплёнку на шаг кадра не способен ни один скачковый механизм. Особенности развёртки приводят к неполной регистрации изображения кадра, если выдержка, даваемая обтюратором, меньше его длительности. В то же время выдержка не может превышать время неподвижного положения киноплёнки, зависящее от быстроты её перемещения на шаг кадра. Для сокращения холостого интервала в кинорегистраторах применялись грейферные механизмы с ускорителями, основанные на неравномерном вращении ведущего вала механизма. Применение ускорителей было наиболее эффективным в узкоплёночных кинорегистраторах, обеспечивая время продёргивания киноплёнки не более 2 миллисекунд, лишь ненамного превосходящее длительность кадрового гасящего импульса. Кроме того, обтюратор такого аппарата располагался с таким расчётом, чтобы движение кромки его лопасти совпадало с направлением кадровой развёртки. Это уменьшало видимость искажений I рода, проявляющихся в виде полос на изображении.

Самым простым был «полукадровый» способ кинорегистрации: на киноплёнку снималось только одно из двух полей каждого видеокадра. За время длительности пропущенного поля киноплёнка могла перемещаться обычным грейфером. Однако, при этом терялась половина строк, и полученное изображение обладало разрешающей способностью, вдвое меньшей, чем исходное. Наиболее выгоден был подобный способ при записи телепрограмм в американском стандарте разложения 525/60 с кадровой частотой 30 кадров в секунду. При киносъёмке с частотой 24 кадра в секунду пропускалось не каждое второе поле, а половина каждого третьего. Таким образом, на каждом кадре киноплёнки регистрировались чётное и нечётное поля, обеспечивая полноценную резкость. Большинство таких кинорегистраторов оснащались механическим обтюратором с углом раскрытия 288°, что обеспечивало выдержку ровно в 1/30 секунды, равную длительности одного кадра. Закрытое состояние длилось 1/120 секунды и равнялось половине длительности поля. Ежесекундно из 60 полей телевизионного изображения регистрировались 48, соответствующие 24 кадрам в секунду. 12 потерянных полей приходились на время закрытия обтюратора и были неизбежной платой за время, необходимое для перемещения киноплёнки грейфером. Потеря части полей не проходила бесследно. Некоторые «половинки» регистрировались на киноплёнке не полностью или наоборот, с «перекрытием». Это приводило к появлению на изображении горизонтальных полос на стыке половин полей, то есть посередине. К тому же, эти полосы получались только на каждом втором кадре, что приводило к их заметному мерцанию с частотой 12 Герц. При запаздывании закрытия обтюратора получался переэкспонированный участок кадра, и на экране появлялась светлая полоса. При слишком раннем закрытии полоса выходила тёмной. Эффект устранялся ручной подгонкой размера лопасти обтюратора.

Развитием «полукадровой» технологии стало отображение на экране кинескопа пропущенного поля со значительно большей яркостью, что, в сочетании с использованием люминофоров с повышенным эффектом послесвечения, обеспечивало съёмку на один кадр обоих полей. Во время съемки менее яркого «рабочего» поля изображение «пропущенного» продолжало слабо светиться на малоинерционном люминофоре, таким образом, оба поля фиксировались с равной яркостью. Со временем эта технология заменила предыдущие в аппаратуре с 35-мм киноплёнкой, мало пригодной для грейферов с ускорителями.

Ещё одним недостатком киносъёмки с кинескопа является очень узкий диапазон полутонов, воспроизводимых люминофором. В результате, используется ничтожная часть фотографической широты киноплёнки, и полученное изображение имеет очень грубую передачу градаций яркости. В наибольшей степени это заметно при регистрации цветного изображения. Частично свободными от этого недостатка были системы со специальной вакуумной камерой, в которой киноплёнка экспонировалась непосредственно электронным пучком. При этом диапазон полутонов не зависел от характеристик люминофора, и получаемое изображение полностью соответствовало качеству видеосигнала. Однако, этот способ требовал постоянной откачки воздуха, что усложняло и удорожало устройство.

Регистрация цветных телепрограмм

Регистрация цветного изображения связана с проблемами другого рода: использование цветного кинескопа с теневой маской значительно снижает резкость изображения, получаемого на киноплёнке. Чтобы устранить этот недостаток, были разработаны более совершенные методы пересъёмки цветного видео, применявшиеся для перевода цветных видеозаписей и телепрограмм на плёнку. «Кодак» запатентовал технологию «Тринископ», основанную на использовании трёх чёрно-белых кинескопов, одновременно снимавшихся на цветную многослойную киноплёнку через цветные светофильтры. На каждый из кинескопов выводились цветоделённые изображения красного, зелёного и синего цвета без использования масок, давая на киноплёнке качественное цветное изображение.

Компания «Техниколор» использовала три киноплёнки, на каждую из которых снимался отдельный чёрно-белый кинескоп с цветоделённым изображением. В дальнейшем с полученных цветоделённых негативов изготавливались матрицы, предназначенные для печати цветного изображения гидротипным способом. Наиболее совершенной была технология «Видтроникс», также разработанная «Техниколором»: перевод цветной видеозаписи производился на одну цветную киноплёнку трёхкратной съёмкой изображения чёрно-белого кинескопа. Киноплёнка трижды проходила через киносъёмочный аппарат, снимая одну и ту же видеозапись через три цветных светофильтра. Точное совмещение достигалось тщательной синхронизацией всех трёх «прогонов».

Запись звукового сопровождения

При киносъёмке с экрана кинескопа возможна запись звукового сопровождения на ту же киноплёнку оптическим способом. Однако, чаще всего звук записывался отдельным магнитофоном, синхронизированным с киноплёнкой. В большинстве случаев для точной синхронизации использовались перфорированная магнитная лента и зубчатые барабаны в лентопротяжном механизме магнитофона. Такой способ использовался, например, в кинорегистраторах «Маркони», один из которых изображён на фотографии в начале статьи. Магнитная запись повышала качество звукозаписи и упрощала устройство кинорегистратора. В случае необходимости в дальнейшем на основе полученных изображения и фонограммы возможно изготовление совмещённых фильмокопий, однако для повторных трансляций по телевидению воспроизведение чаще всего велось с полученных исходных носителей — киноплёнки и магнитной ленты.

Кинорегистрация в фильмопроизводстве

Использование киносъёмки с экрана кинескопа значительно удешевляло и ускоряло производство телефильмов. В этом случае постановка кинокартины по технологии аналогична театральному спектаклю, а съёмочный период зависит только от количества площадок и может совпадать с экранным временем. С развитием телевидения появился даже отдельный жанр телепередач — телеспектакль, большинство из которых снималось телевизионными камерами с одновременной записью на киноплёнку. В СССР таким способом сняты телефильмы «Шантаж», «Тысяча душ», «Композиторы за роялем» и «США — опасность справа». Однако, качество изображения, получаемого при помощи кинорегистраторов, было таким низким, что телекомпании находились в постоянном поиске альтернативных решений. Одним из них была съёмка телепередач сразу на киноплёнку многокамерным методом. Телевизионные передающие камеры полностью исключались из процесса производства, и изображение, сразу полученное на киноплёнке, обладало несравнимо более высоким качеством, чем записанное регистратором. Этот способ обладал единственным, но серьёзным недостатком: производство телепрограмм по кинотехнологии было более длительным, и программа не могла выйти в прямой эфир.

Другой способ, разработанный телесетью DuMont, назывался «Электроник Кам» (англ. Electronicam). При многокамерной съёмке каждая передающая камера была оснащена киносъёмочным аппаратом. Телекамера и киноаппарат имели общий оптическим тракт с полупрозрачным зеркалом, направлявшим свет одновременно на мишень передающей трубки и на киноплёнку. Аналогичная конструкция впоследствии стала применяться в телевизи́рах. При этом изображение с телекамер могло передаваться в эфир, а снимаемое на киноплёнку после лабораторной обработки монтировалось и служило полноценной заменой получаемому с кинорегистраторов. Для точного воспроизведения склеек прямого эфира применялась световая маркировка киноплёнки, обозначающая начало и конец переданного в эфир плана. В других вариантах запуск и останов киносъёмочного аппарата каждой камеры осуществлялся с режиссёрского пульта, синхронно с выбором передающей телекамеры. Это позволяло существенно экономить киноплёнку. Аналогичный принцип лежал в основе системы «Джемини», использовавшей комбинацию передающих камер и 16-мм киносъёмочных аппаратов с общим оптическим трактом. В оригинальном виде такие системы просуществовали недолго, вследствие замены видеомагнитофонами, но послужили основой для ряда технологий кинопроизводства. Оборудование «Электроник Кам» впоследствии использовалось для съёмки телефильмов многокамерным методом, в том числе в СССР.

Другая технология, основанная на кинорегистрации видеосигнала, называлась «Электроновижн» (англ. Electronovision) и применялась для создания фильмов на киноплёнке, пригодных для проката в кинотеатрах, но снимаемых телевизионным оборудованием по электронной технологии. В 1960-х — начале 1970-х годов было снято несколько фильмов телевизионными камерами, использующими французский стандарт разложения на 819 строк, и специальных широкополосных видеомагнитофонов формата «Квадраплекс» с последующим переводом видеозаписи на киноплёнку кинорегистратором. Другая технология «Видтроникс», разработанная компанией «Техниколор», использовалась при производстве кинофильма «200 мотелей», снимавшегося телевизионными камерами стандарта PAL 625/50. Оба способа стали предшественниками цифрового кинематографа, получившего широкое распространение в настоящее время. Несмотря на альтернативные методы регистрации телепрограмм и появление видеозаписи, кинорегистраторы использовались до конца 1960-х годов, как наиболее надежный и дешевый, по сравнению с первыми видеомагнитофонами, способ сохранения видеосигнала. Например, телекомпания «Би-Би-Си» в течение 1967 года ежемесячно записывала на киноплёнку до 300 программ и поставила зарубежным партнёрам 1000 таких копий своих передач.

См. также

• Киносъемочный аппарат
• Кинотелевизионная система
• Фильм-рекордер
• Видеомагнитофон
• Телекинопроектор

Литература

• И. Б. Гордийчук, В. Г. Пелль. Справочник кинооператора / Н. Н. Жердецкая. — М.,: «Искусство», 1979. — С. 420-426. — 440 с.

• О. Ф. Гребенников. Киносъёмочная аппаратура / С. М. Проворнов. — Л.,: «Машиностроение», 1971. — 352 с. — 9000 экз.

• О. Ф. Гребенников. Глава III. Временны́е и пространственно-временны́е преобразования изображения // Основы записи и воспроизведения изображения (в кинематографе). — М.,: «Искусство», 1982. — С. 105—160. — 239 с.

• Е. А. Иофис. Фотокинотехника / И. Ю. Шебалин. — М.,: «Советская энциклопедия», 1981. — С. 326. — 447 с.

• Б. Н. Коноплёв. Характеристика телефильмов и технические особенности их производства // Основы фильмопроизводства / В. С. Богатова. — М.,: «Искусство», 1975. — С. 170—181. — 448 с.

• С. М. Проворнов. Глава XIX. Механизмы прерывистого движения с ускорителями // [www.planetavideo.ru/books/s-m-provornov-kinoproektsionnaya-tekhnika-razdel-3/stranica-60 Кинопроекционная техника]. — М.,: «Искусство», 2004. — Т. 3. — С. 54—60. — 458 с.

• К 70-летию П. Г. Тагера (рус.) // «Техника кино и телевидения» : журнал. — 1973. — № 11. — С. 93. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0040-2249&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0040-2249].

• Н. И. Тельнов, В. М. Семёнов Аппаратура записи ТВ-изображения с экрана кинескопа на киноплёнку (рус.) // «Техника кино и телевидения» : журнал. — 1973. — № 9. — С. 30—36. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0040-2249&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0040-2249].

• Бургов В. А. Развитие кинотелевизионной техники в СССР (рус.) // «Техника кино и телевидения» : журнал. — 1967. — № 9. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0040-2249&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0040-2249].

• М. З. Высоцкий Способы перевода изображений с магнитной ленты на киноплёнку (рус.) // «Техника кино и телевидения» : журнал. — 1975. — № 2. — С. 70—76. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0040-2249&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0040-2249].

Отрывок, характеризующий Кинорегистрация видео

После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..

Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.