Кипсала
| Кипсала латыш. Ķīpsala | |
 | |
| Остров Кипсала | |
| 56°57′22″ с. ш. 24°04′52″ в. д. / 56.95611° с. ш. 24.08111° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.95611&mlon=24.08111&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 56°57′22″ с. ш. 24°04′52″ в. д. / 56.95611° с. ш. 24.08111° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.95611&mlon=24.08111&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Акватория | Даугава |
| Страна |  Латвия |
| Регион | Рига |
| Площадь | 1,975 км² |
| Наивысшая точка | 5 м |
| Население (2010 год) | 823 чел. |
| Плотность населения | 416,709 чел./км² |
Ки́псала (латыш. Ķīpsala, до 1919 рус. Кипенгольм, нем. Kiepenholm), ранее остров Жагару — район Риги на одноимённом острове, площадью 1,975 км². Длина до 2,7 км, ширина до 0,5 км, высота: 3—5 м над уровнем реки.[1] Расположен ближе к левому берегу Даугавы, от него отделен протокой Зундс. Остров заселён, его можно назвать отдельным микрорайоном. Через него проходит Вантовый мост, откуда можно попасть на остров. В северной части острова жилые дома и квартиры. Также на острове расположен офис Swedbank — второе по высоте здание Риги, бывший Дом печати, выставочный зал, бассейн, гостиница «Īslande», часть учебных корпусов РТУ и торговый центр «Олимпия».
История
Нынешние очертания остров приобрёл к началу XX века путём слияния островов Большая и Малая Кипсала, Буркансала, Пелдусала, безымянных островков и мелей.
Первое упоминание в исторических источниках приходится на первую половину XVII века. Сохранились документы о поселениях рыбаков на островах, лежащих напротив Рижского замка: Жагарсале (Кипсале), Дарвас сале (Малой Кипсале) и острове Эбес (Буркансале).
Название острова напрямую связано с именами старшин рыбацкой гильдии Жагарсом и Киписом. До конца XVII века в ходу были оба топонима, пока в официальных документах не закрепилось имя Кипенгольм.
После окончания Северной войны стала возобновляться прерванная торговля. Для нужд рижского порта по плану Густава Эммануэля фон Вейсмана были построены земляные дамбы вдоль левого берега Даугавы от Кливерсалы до Хапака гравис. Несмотря на свою невысокую эффективность, они позволили увеличить территорию острова.
В начале XVIII века по соседству с рыбаками появились дома плотовщиков и лесоторговцев. Свободные земельные участки всё чаще использовались для хранения древесины. К концу века Кипсала была официально включена в состав быстро растущего Елгавского предместья Риги.
Наступивший XIX век для жителей острова прошёл в постоянной борьбе с паводками. Пояс дамб постепенно соединил Малую и Большую Кипсалу. Были укреплены берега, появилась набережная. В 1840 году по решению Биржевого комитета на Кипсалу должны были быть перенесены складские амбары из Московского форштадта. После долгих бюрократических проволочек, это решение так и не было выполнено, по причине начавшейся Крымской войны.
В начале XX века Рижская городская управа сдала Биржевому комитету земельные участки в северной части острова для строительства зимнего порта. Были проведены работы по углублению русла Малой Даугавы (протоки Зундс) и укреплению берега. Освободившиеся площади использовались под угольный склад и для штабелировки пиломатериалов. К планам возведения дока и судоремонтных мастерских не возвращались.
К 1913 году на острове работали следующие отделения Рижского порта: Балластный порт, занимавшийся перегрузкой лесоматериалов; порт острова Пелду, специализировавшийся на погрузке угля и кокса; небольшие порты в заливах Зунд и Подрагса.
Новые деревянные и каменные здания появлялись по согласованию со Строительным управлением Риги. Застройка была вполне ординарная, но осуществлялась лучшими профессионалами: Альфредом Пилеманисом, Константином Пекшеном, Эйженом Лаубе, Рейнгольдом Шмелингом, Мартиньшем Нукшей.
Один из самых состоятельных рыбаков Кипсалы — Мартиньш Людвиг Селис — имел возможность заказать проект своего нового дома респектабельному архитектору Янису Алкснису.
Наряду с этим вплоть до тридцатых годов XX века земельные участки на острове сдавались для сельскохозяйственных нужд, и использовались арендаторами под сады и для выпаса скота[2].
Транспорт
Через остров следуют автобусы, троллейбусы и маршрутное такси.
Автобусы
- 13 — Babites Stacija — Precu 2
- 30 — Stacijas Laukums — Bolderaja
- 37 — Esplanade — Imanta 5
- 41 — Esplanade — Anninmuizas bulvaris — Imanta 5
- 53 — Esplanade — Zolitude
- 57 — Abrenes iela — Ķīpsala
Троллейбусы
- 5 — Daugavas Stadions — Kliniska slimnica
- 9 — Stacijas Laukums — Ilguciems
- 12 — Agenskalna priedes — Smerlis
- 25 — Brivibas iela — Ilguciems
Напишите отзыв о статье "Кипсала"
Примечания
- ↑ Рига: Энциклопедия — Рига: Главная редакция энциклопедий, 1989 — стр. 363 ISBN 5-89960-002-0
- ↑ Barzdeviča M. Ķīpsala. — Zelta grauds, 2009. — ISBN 978-9984-994 (латыш.)
|
Это заготовка статьи о Риге. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Кипсала
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
