Кириенко, Иван Иванович

Иван Иванович Кириенко
Іван Іванович Кирієнко
Депутат Второй Думы, 1907 г.
Дата рождения:	1877(1877)
Дата смерти:	23 декабря 1918(1918-12-23)
Место смерти:	Омск
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Вероисповедание:	православие
Партия:	РСДРП меньшевиков
Род деятельности:	депутат Государственной думы II созыва от Киевской губернии.

Иван Иванович Кириенко (1877 — 23 декабря 1918, Омск) — меньшевик, депутат Государственной думы II созыва от Киевской губернии.

Биография

По национальности украинец («малоросс»). Из дворян. Выпускник Киевского реального училища. Учился в Харьковском Технологическом институте, но 5 раз был исключён из него за участие в студенческих волнениях, курса университета так и не окончил. Многократно был арестован. Состоял в Российской социал-демократической партии, вошёл во фракцию меньшевиков. Владел землёй площадью 120 десятин.

6 февраля 1907 избран во Государственную думу II созыва от общего состава выборщиков Киевского губернского избирательного собрания. Вошёл в состав Социал-демократической фракции. Состоял в думские комиссии по исполнению государственной росписи доходов и расходов, о свободе совести и аграрную комиссию. Участвовал в прениях по вопросам об избрании Продовольственной комиссии и Комиссии о помощи безработным, о величине контингента новобранцев в призыв 1907. 17 апреля 1907 года был лишён слова.

После роспуска Думы проходил по делу о Социал-демократической фракции и приговорён к 4 годам каторги.

После Февральской революции был назначен комиссаром Временного правительства в 11-й армии, и комиссаром Киевского военного округа.

В начале августа 1918 года переехал из Екатеринбурга в Челябинск, там стал главой военно-учётного стола. В начале сентября 1918 стал помощником челябинского окружного комиссара, а с конца октября 1918 — исполняющий должность комиссара.

В середине ноября 1918, будучи главой гражданской администрации края, отказался признать переворот адмирала А. В. Колчака, в ходе которого были арестованы члены Временного Всероссийского правительства, избранного на Государственном совещании в Уфе. Одновременно отказался от вооружённого сопротивления перевороту и ратовал за мирное разрешение конфликта. В ночь на 30 ноября 1918 задержан и вывезен в Омск.

22 декабря во время восстания большевиков, поднятого в Омске, освобождён. Но не разделяя целей восстания и стремясь предотвратить кровопролитие, вместе с другими социал-демократами вернулся в тюрьму. Ночью 23 декабря сопровождаемый сильным конвоем в тюрьму явился начальник унтер-офицерской школы капитан П. М. Рубцов и потребовал выдать ему И. И. Кириенко и эсера И. И. Девярова. По приказу Рубцова их увёл один из офицеров, который вскоре вернулся в тюрьму и доложил об исполнении приказа. Кириенко был расстрелян на льду Иртыша вместе с другими видными социалистами, членами Учредительного собрания и большевиками, участниками неудачного восстания в Омске.

Сам Колчак рассматривал ночные расстрелы в Омске видных меньшевиков и эсеров как «акт, направленный против меня, совершенный такими кругами, которые меня начали обвинять в том, что я вхожу в соглашение с социалистическими группами». После этого расстрела антибольшевистский союз Колчака и социалистов развалился.

Литература

• [tez-rus.net/ViewGood30727.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. Москва. РОССПЭН. 2008. С. 250.]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003732207#page540?page=168 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Второй созыв. М, 1907. С. 126.]

Рекомендуемые источники

• Российский государственный исторический архив. Фонд 1278. Опись 1 (2-й созыв). Дело 193; Дело 603. Лист 17.

Отрывок, характеризующий Кириенко, Иван Иванович

– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.