Кириенко, Иван Касьянович

Иван Касьянович Кириенко
генерал-майор Кириенко Иван Касьянович
Дата рождения	1881(1881)
Место рождения	Киев
Дата смерти	25 мая 1971(1971-05-25)
Место смерти	Брен-ле-Конт, Эно, Бельгия
Принадлежность	Российская империя Российская империя Белое движение
Род войск	пехота
Годы службы	1905—1920
Звание	генерал-майор
Командовал	Георгиевский полк; комендатура 1-й Армейского корпуса;
Сражения/войны	Русско-японская война Первая мировая война Гражданская война
Награды и премии	4 ст. ГО

Ива́н Касья́нович (Касиа́нович) Кирие́нко (1881, Киев — 25 мая 1971, Брен-ле-Конт, Бельгия) — генерал-майор, участник русско-японской войны, Первой мировой войны, георгиевский кавалер, активный участник Белого движения на Юге России, один из основателей Добровольческой армии, создатель и первый командир Георгиевского полка, первопоходник. Эмигрант.

Биография

Военная служба

Окончил Киевский кадетский корпус (1899) и Киевское военное училище (1901), откуда выпущен был подпоручиком в 166-й пехотный Ровненский полк, в котором прослужил до 1914 года.

Участник русско-японской войны

С 1905 по 1906 год был временно командирован в 88-й пехотный Петровский полк, в составе которого участвовал в русско-японской войне.

Участник Первой мировой войны

С началом войны был назначен командиром роты в 310-й пехотный Шацкий полк. За героизм, проявленный в бою 16 августа 1914 года. награждён орденом Святого Георгия 4-й степени. За следующие боевые отличия произведен в подполковники и полковники. Отрицательно отнесся к Февральской революции. В июле 1917 года ему было поручено формирование в Киеве 1-го запасного Георгиевского полка, которое началось в августе 1917 года. В конце октября 1917 года, после получения известий об октябрьском перевороте в Петрограде полковник Кириенко с двумя десятками солдат и офицеров — георгиевских кавалеров покинул Киев и отправился на Дон.

Вопрос причастности к основанию Добровольческой армии

Существует мнение, что начало создания Добровольческой армии было положено 6 ноября 1917 года генералом И. К. Кириенко. (генерал Алексеев в это время ещё скрывался в штатской одежде в Новочеркасске и к началу формирования армии не приступил). Кириенко в этот день прибыл в Новочеркасск с 16 офицерами и 10 солдатами сформированного им еще в августе того же года в Киеве 1-го Георгиевского полка и явился к донскому атаману генералу Каледину, от которого получил разрешение формировать первую часть Добровольческой армии под названием Георгиевской роты. Генерал Кириенко вступил в первый бой с большевиками под Нахичеванью-на-Дону уже 21 ноября 1917 года.

Участник Белого движения

Из солдат киевского Георгиевского полка, которые одиночными группами также перебрались из Киева на Дон полковник Кириенко сформировал батальон числом более 150-ти человек и участвовал с ним в обороне Ростовского района до ухода Добровольческой армии из Ростова 22 февраля 1918 года. 12 февраля 1918 года, по приказу генерала Корнилова, сформированный им Георгиевский полк в качестве 3-го батальона вошел в состав Корниловского полка. Полковник Кириенко не согласился с этим решением и был зачислен в «резерв чинов». Участвовал в Первом и Втором Кубанском походах. Во время Второго Кубанского похода был произведен в генерал-майоры. Занимал административные должности при штабе Добровольческой армии, а затем ВСЮР. С 10 июля 1919 года — исполняющий обязанности коменданта города Харькова. В Русской армии генерала Врангеля — комендант 1-го Армейского корпуса. Эвакуирован в ноябре 1920 года с армией в Галлиполи.

Эмигрант

После пребывания в Галлиполи, жил в Греции в Салониках. В 1923 году переехал в Королевство СХС. Монархист-легитимист, член Корпуса Императорской Армии и Флота (КИАФ). В годы Второй мировой войны служил в рядах Русского корпуса в Югославии. После войны проживал в Сан-Пауло в Бразилии, где написал книгу воспоминаний «1613 г. От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г.», в которой подверг резкой критике генерала Л. Г. Корнилова и его активное участие в Февральской революции 1917 года. В ответ, в 1965 году объединение чинов Корниловского ударного полка выпустило сборник статей [ia331415.us.archive.org/2/items/otvetnaknigukiri00obed/otvetnaknigukiri00obed.pdf "Ответ на книгу Кириенко"] с критикой книги Кириенко и его самого.

Затем переехал в Бельгию, где поступил на попечение дома престарелых. Умер 25 мая 1971 года в Брен-ле-Комт в Бельгии на 90-м году жизни.

Сочинения

• Кириенко И. К. 1613 г. От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г.: воспоминания. Сан-Пауло, Бразилия, 1963. — 216 с. Тираж 500 экз.

Отрывок, характеризующий Кириенко, Иван Касьянович

– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал: