Кирилл VII

Патриарх Кирилл VII Πατριάρχης Κύριλλος Ζ΄<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Святейший Архиепископ Константинополя — Нового Рима и Вселенский Патриарх
21 сентября 1855 — 1 июля 1860
Церковь:	Константинопольская православная церковь
Предшественник:	Анфим VI
Преемник:	Иоаким II
Митрополит Амасийский
март 1847 — 21 сентября 1855
Церковь:	Константинопольская православная церковь
Предшественник:	Каллиник II
Преемник:	Софроний (Меиданцоглу)
Имя при рождении:	Константинос
Оригинал имени при рождении:	Κωνσταντίνος
Рождение:	1775(1775) Адрианополь
Смерть:	1872(1872) Халки

Патриа́рх Кири́лл VII (греч. Πατριάρχης Κύριλλος Ζ΄; в миру Константин, греч. Κωνσταντίνος; 1775, Эдирне — 1872, Халки) — архиерей Константинопольской православной церкви; Архиепископ Константинополя — Нового Рима и Вселенский Патриарх, предстоятель Константинопольской православной церкви (1855—1860).

Биография

Родился в 1775 году в Адрианополе и при рождении назван Константином. В возрасте шести лет поступил в ближайшую городскую школу, где получил начальное образование.

Был рукоположен в сан диакона епископом Адрианопольским Каллиником. В монашестве получил имя Кирилл.

До своего избрания патриархом был митрополитом Амасии.

Патриаршее служение

Патриархом было созвано совещание представителей провинций Константинопольского Патриархата (временного специального совета) из представителей духовных и светских лиц для подготовки и ратификации Общего регламента об управлении Константинопольской церковью в соответствии с султанским хатти-хумаюна от 1856 года. Новые правила вызвали недовольство в среде греков, и в 1859 году патриарх подал в отставку, которая не была принята турецким правительством до окончания заседаний временного специального совета.

В годы его патриаршества было хиротонисано несколько епископов болгарского происхождения, в том числе Иларион (Стоянов), возглавивший болгарскую общину Константинополя с титулом епископа Макариопольского в 1856 году.

По причине волнений в среде болгарской паствы ввиду её стремления к церковно-административной автономии и связанным с этим отказом болгарского духовенства поминать за богослужением патриарха, а также в связи с разногласиями с Иерусалимским патриархом Кириллом II, объявившим о своём недовольстве единоличным поставлением Кириллом VII архиепископа Синайского Кирилла II, 1 июля 1860 года ушёл на покой и поселился на острове Халки, где был повешен турками в 1872 году.

Ссылки

• [www.ec-patr.org/list/index.php?lang=gr&id=305 Οικουμενικό Πατριαρχείο]
• Αγαπητός Σ. Αγαπητός. [www.archive.org/details/hoiendoxoihelln00unkngoog Οι Ένδοξοι Έλληνες του 1821, ή Οι Πρωταγωνισταί της Ελλάδος] 487-54. Τυπογραφείον Α. Σ. Αγαπητού, Εν Πάτραις (1877). Проверено 13 Αυγούστου 2009. [www.webcitation.org/67aOVw4G3 Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Кирилл VII

Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.