Кировоградская наступательная операция

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Кировоградская наступательная операция
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Дата

5 января — 16 января 1944 года

Итог

Победа Красной Армии

Противники
СССР Германия
Командующие
И. С. Конев О. Вёлер
Силы сторон
550 000 человек,
265 танков и 127 САУ,
7136 орудий и миномётов,
777 зенитных орудий,
500 боевых самолётов[1]
более 420 000 человек,
520 танков и штурмовых орудий,
5100 орудий и миномётов,
около 500 боевых самолётов[1]
Потери
нет данных разгромлено 5 дивизий
 
Днепровско-Карпатская операция
Житомир-Бердичев Кировоград Корсунь-Шевченковский Ровно-Луцк Никополь-Кривой Рог Проскуров-Черновцы Умань-Ботошани Березнеговатое-Снигирёвка Ковель Одесса

Кировоградская наступательная операция — наступательная операция Красной Армии против немецких войск во время Великой Отечественной войны. Проводилась с 5 по 16 января 1944 года войсками 2-го Украинского фронта с целью разгрома кировоградской группировки противника и выхода на р. Южный Буг. Часть Днепровско-Карпатской стратегической наступательной операции.





Обстановка

Осенью 1943 года 2-й Украинский фронт в ходе Битвы за Днепр расширил плацдарм, захваченный на правом берегу Днепра на участке от Кременчуга до Днепропетровска. Отбросив противника на 30-100 км от реки и освободив Черкассы, Знаменку и Александрию войска под командованием И. С. Конева к 20 декабря вышли на подступы к Кировограду и Кривому Рогу.

29 декабря 1943 года Ставка ВГК поставила очередные задачи на наступление войскам 2-го Украинского фронта[1]:

1. 2 Украинскому фронту, прочно удерживая занимаемый рубеж на своём левом фланге, не позднее 5 января 1944 г. возобновить наступление, нанося главный удар на Кировоград силами не менее четырёх армий, из которых одна танковая армия. Ближайшая задача — разбить кировоградскую группировку противника и занять Кировоград, охватывая его с севера и юга. В дальнейшем овладеть районом Ново-Украинка, Помошная и наступать на Первомайск с целью выхода на р. Южный Буг, где и закрепиться.

2. Одновременно нанести вспомогательный удар силами двух армий в направлении Шпола, с г. Христиновка. …

План операции

Во исполнение директивы Ставки командующий фронтом решил включить в ударную группировку 53-ю, 5-ю и 7-ю гвардейские, 5-ю гвардейскую танковую армии, а также 5-й гвардейский и 7-й механизированные корпуса и поставил перед ними следующие задачи:

  • 53-й армии с 5-м гвардейским механизированным корпусом прорвать оборону противника на участке Кучеровка — Коханиевка и наступать в западном направлении на Владимировку; после выхода в район Владимировки, перерезать пути отхода противника на запад.
  • 5-й гвардейской армии с 7-м механизированным корпусом прорвать вражескую оборону на участке Коханиевка-Суботицы и развивать наступление в общем направлении на Грузское, обходя Кировоград с северо-запада.
  • 7-й гвардейской армии во взаимодействии с 5-й гвардейской танковой армией нанести удар в общем направлении на Плавни, Покровское, обходя Кировоград с юго-запада.

Общий замысел операции заключался в охвате с севера и юга всей кировоградской группировки немецких войск с целью её окружения. К исходу второго дня операции войска ударной группировки фронта должны были овладеть Кировоградом.

На вспомогательном направлении 4-й гвардейской армии предстояло наступать на Ивангород, Златополь, а 52-й армии — нанести удар в направлении Балаклея, Шпола и далее на Христиновку.

5-й воздушной армии ставилась задача путём нанесения бомбово-штурмовых ударов содействовать войскам ударной группировки в прорыве обороны противника, уничтожении его живой силы и техники, овладении Кировоградом, а также в разгроме подходящих резервов.

Состав и силы сторон

СССР

2-й Украинский фронт (командующий генерал армии И. С. Конев, начальник штаба генерал-полковник М. В. Захаров) в составе:

По состоянию на 1 января 1944 года фронт насчитывал 550 000 человек, 265 танков, 127 самоходно-артиллерийских установок, 7136 орудий и миномётов, 777 зенитных орудий, 500 боевых самолётов[1].

Германия

Всего: более 420 000 человек, 520 танков и штурмовых орудий, 5100 орудий и миномётов, около 500 боевых самолётов[1].

Ход боевых действий

Внешние изображения
[www.victory.mil.ru/war/oper/065.gif Карта Кировоградской операции]

Утром 5 января войска ударной группировки фронта перешли в наступление. Действиям пехоты предшествовала 50-минутная артиллерийская подготовка, в результате которой были подавлены огневые точки противника на переднем крае обороны и разрушены его опорные пункты, расположенные в ближайшей глубине. Одновременно с нанесением артиллерийского удара и под его прикрытием, сапёрами были проделаны проходы в минных полях и проволочных заграждениях противника. Вскоре после начала операции войска 5-й гвардейской и 53-й армий прорвали оборону противника и завязали бои по отражению немецких контратак. Для развития наступления на участках прорыва были введены в бой 7-й и 5-й гвардейский механизированные корпуса. К исходу первого дня операции на правом фланге ударной группировки фронта наметился успех. Тактическая зона немецкой обороны была преодолена на отдельных направлениях и войска продвинулись на глубину от 4 до 24 км.

Иначе развивалось наступление в полосе 7-й гвардейской армии, действовавшей на левом фланге ударной группировки фронта. Здесь продвижение советских войск было сильно замедлено мощными танковыми контратаками противника из районов Аджамки и Новой Андреевки. Тем не менее к исходу дня дивизии 7-й гвардейской армии вышли на рубеж Червоного Яра, Плавни, северная окраина Новой Андреевки.

Проанализировав обстановку, сложившуюся к концу первого дня операции, командующий фронтом И. С. Конев принял решение использовать для развития наступления успех, достигнутый войсками 5-й гвардейской армии. Для этого армия была усилена 8-м механизированным корпусом под командованием генерал-майора танковых войск А. М. Хасина[2].

Командующему 5-й гвардейской танковой армией к 8 часам утра 6 января 1944 г. 8-й механизированный корпус сосредоточить в районе Казарна и передать в подчинение командующего 5-й гвардейской армией, а командующему 5-й гвардейской армией развить энергичное наступление 7-м и 8-м механизированными корпусами в обход Кировограда с северо-запада в общем направлении на Грузное, разъезд Лелековка с целью перерезать пути, ведущие из Кировограда на запад и северо-запад, и во взаимодействии с войсками 5-й гвардейской танковой армии овладеть Кировоградом.

6 января войска 2-го Украинского фронта продолжили наступление. Пытаясь их остановить, немецкое командование начало проводить сильные контратаки в полосе 5-й гвардейской и 53-й армий. Особенно сильным ударам подвергался левый фланг 5-й гвардейской армии, где в танковых атаках вермахта участвовали до 120 танков. Тем не менее, к исходу второго дня операции войска 5-й и 7-й гвардейских армий, преодолевая упорное сопротивление немецких дивизий, соединились своими флангами, расширив прорыв до 70 км по фронту и до 30 км в глубину. 53-я армия, действующая совместно с 5-м гвардейским механизированным корпусом, отражая контратаки врага, продвигалась вперёд и надёжно защищала правый фланг ударной группировки фронта.

Соединения 5-й гвардейской танковой армии, которым с ходу удалось преодолеть второй оборонительный рубеж противника по реке Аджамка, вышли в район Кировограда. В ночь на 7 января 29-й танковый корпус под командованием генерал-майора И. Ф. Кириченко достиг юго-восточной части города, 18-й танковый корпус овладел Фёдоровкой и двинулся на Ново-Павловку. Вслед за танкистами к Кировограду вышли 50-я и 297-я стрелковые дивизии 7-й гвардейской армии, а также 9-я гвардейская воздушно-десантная дивизия 5-й гвардейской армии. Завязались бои за город.

К утру 7 января танковые и механизированные части фронта достигли разъезда Лелековка, перерезав тем самым шоссейную и железную дороги Кировоград — Ново-Украинка. Одновременно с этим части 18-го танкового корпуса перекрыли дорогу Кировоград — Ровное в районе Ново-Павловки. Таким образом, были закрыты все пути отхода гитлеровских войск, действовавших в районе Кировограда и восточнее него.

Весь день 7 января войска фронта отражали непрерывные контратаки пехоты и танков противника, который пытался остановить советское наступление.

К утру 8 января 1944 года Кировоград был очищен от вражеских войск советскими войсками 2-го Украинского фронта в ходе Кировоградской операции:[3]

В честь этого события войскам, участвовавшим в освобождении Кировограда, приказом Верховного Главнокомандующего от 8 января 1944 года объявлена благодарность и в Москве дан салют 20-ю артиллерийскими залпами из 224 орудий.[3]

Приказом Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина от 08.01.1944 года и приказом Народного комиссара обороны СССР И. В. Сталина от 08.01.1944 года в ознаменование одержанной победы соединения и части, отличившиеся в боях за освобождение города Кировоград, получили наименование «Кировоградских»:[3],[4],[5]

После освобождения Кировограда 2-й Украинский фронт, преодолевая возрастающее сопротивление противника, некоторое время ещё продолжал наступление. При этом войска главной группировки фронта продвинулись на запад и юго-запад ещё на 15-20 км. На вспомогательном направлении, 4-я гвардейская и 52-я армии, преодолевшие к 10 января до 40 км, были остановлены сильными контратаками противника, перебросившим против них дополнительные силы (до трёх танковых дивизий).

К середине января советские войска, непрерывно наступавшие уже в течение двух с половиной месяцев, были сильно измотаны в боях и нуждались в отдыхе. Учитывая это обстоятельство, 16 января командующий фронтом отдал приказ о переходе к обороне. Таким образом, кировоградская операция была завершена. Войска фронта преодолели 40-50 км и закрепились на рубеже восточнее Смела—западнее Кировограда—севернее Новгородка.

Потери

Германия

Пять немецких дивизий потеряли от 50 до 75 % личного состава и большое количество вооружения[1].

СССР

Нет данных о потерях советских войск.

Результаты операции

Утрата Кировограда, как важного узла коммуникаций, существенно нарушила устойчивость обороны 8-й немецкой армии. В то же время, советские войска, освободив Кировоград и закрепив за собой районы северо-западнее, западнее и южнее города, обеспечили себе благоприятные условия для проведения Корсунь-Шевченковской наступательной операции.

Напишите отзыв о статье "Кировоградская наступательная операция"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 [militera.lib.ru/h/grylev_an/index.html Грылев А. Н. Днепр—Карпаты—Крым. — М.: Наука, 1970.]
  2. [militera.lib.ru/memo/russian/konev/index.html Конев И. С. Записки командующего фронтом. — М.: Наука, 1972]
  3. 1 2 3 Справочник «Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945» / М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. М.: Воениздат, 1985. 598 с. gigabaza.ru/doc/76524-pall.html
  4. Освобождение городов. — М.: Воениздат, 1985. militera.lib.ru/h/liberation/index.html
  5. Сайт Soldat.ru.
  6. Сайт РККА. rkka.ru.

Источники и ссылки

  • [militera.lib.ru/memo/russian/konev/index.html Конев И. С. Записки командующего фронтом. — М.: Наука, 1972]
  • [militera.lib.ru/h/grylev_an/index.html Грылев А. Н. Днепр—Карпаты—Крым. — М.: Наука, 1970.]
  • [bdsa.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=3046&Itemid=29 Кировоградская наступательная операция на сайте «Боевые действия Красной армии в ВОВ»]

Отрывок, характеризующий Кировоградская наступательная операция

Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.


В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.