Кировская областная библиотека имени А. И. Герцена

Кировская государственная универсальная областная научная библиотека имени Александра Ивановича Герцена
Адрес	Киров, Кировская область
Основана	6 декабря (18 декабря) 1837
Филиалы	4
Фонд
Состав фонда	книги, журналы, газеты, официальные публикации, карты и др.
Объём фонда	4 200 000 единиц
Доступ и пользование
Выдача ежегодно	2 557 233 (за 2007 год)
Обслуживание	345 123 посетителей (за 2007 год)
Количество читателей	65 000
Другая информация
Директор	Гурьянова Надежда Павловна
Сотрудники	208
Веб-сайт	[www.herzenlib.ru www.herzenlib.ru]

ОГУК «Ки́ровская ордена Почёта государственная универсальная областная научная библиотека имени А. И. Ге́рцена» (Ге́рценка) — центральная государственная библиотека Кировской области, одна из крупнейших и старейших библиотек России.

Имеет статус особо ценного объекта культурного наследия Кировской области, находится в особом режиме охраны и использования.

Расположена в городе Кирове. Является получателем обязательного экземпляра всей печатной продукции Кировской области.

История

Царская Россия

В 1830 году по предложению президента Вольного экономического общества Мордвинова Николая Семёновича выходит циркуляр правительства об учреждении в губернских городах России общественных библиотек. Денег на финансирование этой инициативы государство не выделило, так как существование библиотек предполагалось за счёт частных пожертвований и платы за чтение. Среди вятских жителей было собрано 418 рублей на учреждение публичной библиотеки, однако её открытие так и не состоялось.

9 апреля 1836 года у вятского губернатора Кирилла Яковлевича Тюфяева прошло совещание по вопросам учреждения библиотеки, в результате был создан попечительский совет по организации библиотеки во главе с титулярным советником В. Я. Титовым. В помощники к нему был определён Александр Герцен, отбывающий на Вятке ссылку с 1835 года. Герцен лично составил разослал множество обращений к жителям Вятки с просьбой о помощи книгами и деньгами. Первым откликнулся яранский купец К. В. Беляев, знакомый Герцена. Он прислал для библиотеки 70 книг и 1000 рублей. Всего было собрано около 11 тысяч рублей и 399 книг.

6 декабря (18 декабря) 1837 года в помещении Благородного собрания состоялось торжественное открытие Вятской публичной библиотеки, фонд которой к тому времени составил 1313 томов. На открытии Герцен произнёс знаменитую речь о роли книги и библиотеки в истории человечества, впоследствии напечатанную в Кировской типографии в количестве 100 экземпляров и ставшую первым литературным изданием на Вятке. Согласно правилам библиотеки, пользование книгами было бесплатным, однако для получения книг на дом необходимо было вносить залог, либо плату в размере 25 рублей в год.

Собственного здания библиотека не имела, располагалась в частных помещениях. После отъезда Герцена, библиотекарем стал его друг, преподаватель местной гимназии А. Е. Скворцов. Так как библиотека существовала только за счёт частных пожертвований, обновления фонда происходили редко, и скоро она пришла в упадок.

В октябре 1861 года, на волне начавшегося в России культурного подъёма было принято решение библиотеку возродить. Вятский губернатор М. К. Клингенберг писал:

Стыдно и грешно оставлять библиотеку в том положении, до которого она дошла в последнее время, а ещё более стыдно будет совсем закрыть, когда потребность к чтению в публике с каждым годом всё более и более возрастает.

На должность распорядителя по устройству дел библиотеки назначается Пётр Владимирович Алабин. Он лично рассылал подписные листы с призывами о пожертвовании к частным организациям и общественности, устраивал лотереи, концерты и литературные вечера в пользу библиотеки.

20 марта 1862 года библиотека возобновила свою работу. Сильно пополнены фонды как современными, так и классическими произведениями. Для библиотеки были выписаны почти все русские периодические издания, а позднее и такие журналы как «Современник», «Отечественные записки», «Русское слово», «Русский вестник». В 1863 году для библиотеки был приобретён дом купца А. Ф. Машковцева на улице Копанской (современный центральный корпус). Нанят штатный библиотекарь. В газете «Вятские губернские ведомости» стала печататься «Летопись Вятской публичной библиотеки». Алабиным был составлен и издан первый печатный «Каталог Вятской публичной библиотеки», а 22 января (3 февраля) 1866 год по его инициативе в библиотеке был открыт музей.

После отъезда Алабина из Вятки, положение библиотеки ухудшилось. Для её содержания приходилось сдавать часть помещения под жилые квартиры. Из-за экономических трудностей в 1874 году Вятскому земству был продан библиотечный музей. Сократилось поступление книг и периодики, уменьшилось число подписчиков.

В 1898 году по ходатайству местных властей, библиотека стала носить имя Николая II с его личного согласия.

В 1908 году к управлению библиотекой приступил Александр Николаевич Луппов. Его стараниями библиотеке было выделено 3000 рублей правительственного пособия, крупные пожертвования были также сделаны пермским купцом Николаем Васильевичем Мешковым. Были обновлены фонды, увеличилось количество читателей и выданной литературы (с 9072 экземпляров в 1909 году до 39 159 экземпляров в 1916). При непосредственном участии Луппова был открыт первый в России Местным отдел (ныне, отдел краеведческой литературы).

Советская Россия

В 1917 году по просьбе жителей Вятки постановлением Вятского исполнительного комитета библиотеке присвоено имя А. И. Герцена.

В ознаменование русской революции, в первый праздник свободного народа, присвоить Вятской публичной библиотеке имени Николая I наименование “Вятская публичная библиотека имени Александра Ивановича Герцена”, основателя её и борца за свободу.

А в январе 1918 года первый губернский съезд Советов объявил Вятскую публичную библиотеку имени Герцена национальным достоянием. В городе прошла национализация книг учреждений, организаций и учебных заведений, прекративших своё существование, библиотеке были переданы фонды Вятской учёной архивной комиссии, статистического комитета, мужской гимназии и многих других.

В 1919 году вышел первый номер журнала «Листок библиотекаря Вятского края», ставшего первым провинциальным библиотечным изданием в России. В этом же году библиотека получила статус научной и поступила в ведение Наркомпроса РСФСР, став центральной губернской библиотекой. С августа 1919 года по постановлению губернского исполнительного комитета в библиотеку начал поступать бесплатный обязательный экземпляр всех местных печатных изданий, а с 1922 года — всей книжной продукции РСФСР. Под руководством Елены Владимировны Гогель в библиотеке была проведена реорганизация (введена карточная каталогизация, классифицирован книжный фонд).

В 1924 году организован «Музей книги» с русским и иностранным отделами, где сосредоточены рукописи и редкие книги XVI—XVIII веков. 19 декабря 1929 года состоялось открытие большого читательского зала на 450 мест. В октябре 1934 года открыт межбиблиотечный абонемент. С этого времени начинает формироваться книжный фонд абонемента, выделенный впоследствии в отдельное структурное подразделение. 1 марта 1936 года абонемент стал доступен всем жителям города. В апреле 1935 года было открыто специальное отделение для слепых, позже выделенное в специальную библиотеку для слепых.

С 1942 года по распоряжению председателя наркома просвещения РСФСР Владимира Петровича Потёмкина библиотека через валютный фонд стала получать периодические иноязычные издания из Великобритании и США.

В годы Великой Отечественной войны Киров, находящийся в тылу, принял огромное количество эвакуированных учреждений и предприятий, в основном из Москвы и Ленинграда. Библиотека стала центром культурной и научной деятельности крупных учёных и деятелей культуры. В ней выступали с лекциями академики Евгений Викторович Тарле, Константин Михайлович Быков, писатели Анатолий Борисович Мариенгоф, Борис Андреевич Лавренёв, Евгений Львович Шварц, Евгений Иванович Чарушин, давали концерты пианист Генрих Нейгауз, артисты Ленинградского Большого драматического театра им. М. Горького, хоровой академической капеллы и т. д. При библиотеке был открыт воскресный народный университет Наркомпроса РСФСР. В 1943 году библиотека заняла первое место среди областных библиотек России. В 1944—1945 годах удерживала переходящее Красное знамя Наркомпроса России и ЦК профсоюза. Более 30 работников награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов», значками «Отличник народного просвещения», занесены в Книгу Почёта Наркомпроса РСФСР.

31 октября 1948 года у здания библиотеки был открыт памятник А. И. Герцену (скульптор В. С. Рязанцев).

В 1957 году на базе Детского отдела Герценки была открыта Областная детская библиотека им. А. С. Грина. В 1960 году завершено строительство нового 7-ярусного книгохранилища и реконструкция старого здания библиотеки.

В 1967 году библиотека стала участницей ВДНХ, награждена дипломом «Лучшая библиотека РСФСР». В 1969 году состоялись первые Салтыковские чтения, посвящённые жизни и деятельности писателя М. Е. Салтыкова-Щедрина, отбывавшего с 1848 по 1856 год ссылку в Вятке (в ноябре 2006 года состоялись Десятые Салтыковские чтения).

В 1974 году библиотеке была вручена Почётная грамота Верховного совета СССР. В 1977 году библиотека утверждена межобластным депозитарием малоиспользуемой литературы библиотек Кировской области и Марийской АССР. 22 декабря 1977 года состоялись первые Герценовские чтения, посвящённые литературному наследию А. И. Герцена, его пребыванию в вятской ссылке, истории российской провинции, культурным связям Вятки и многому другому (в апреле 2007 года состоялись Девятые Герценовские чтения). В 1987 году в связи со 150-летием библиотека награждена орденом «Знак Почёта».

В 1988 году состоялись первые Петряевские чтения — межрегиональная научная конференция, посвящённая памяти писателя и учёного Евгения Дмитриевича Петряева. (в феврале 2005 года состоялись Восьмые Петряевские чтения). По итогам чтений определяются лауреаты премии Е. Д. Петряева.

Современная Россия

Первый компьютер в библиотеке появился в 1992 году, 1 апреля этого же года был создан отдел автоматизации. В январе 1994 года началась работа по созданию электронного каталога, который на январь 2007 года насчитывал более 365 тысяч записей.

В 1994 году при поддержке Института Гёте открыт Немецкий учебный и культурный центр. В этом же году базовая профсоюзная библиотека имени Горького была реорганизована в филиал Герценки, получив статус Центра семейного чтения, основной работой которого стала помощь семейному воспитанию и семейному чтению. В 1997 году архитектор А. Г. Тинский установил исторический факт: в здании, где ныне располагается библиотека (ул. Герцена, 50), в апреле—мае 1837 года жил Герцен.

В 1998 году библиотека на правах равноправного члена была принята в Вятскую торгово-промышленную палату. В апреле 1999 года состоялась первая выставка «Вятская книга-98», ставшая ежегодной. В 2000 году библиотека стала членом Российской библиотечной ассоциации. В этом же году выходит первый выпуск научно-популярного альманаха «Герценка: Вятские записки». В 2002 году организована Вятская книжная палата, ставшая структурным подразделением Герценки.

В 2006 году библиотека награждена дипломом победителя XXII Всероссийского конкурса научных работ по библиотековедению, библиографии и краеведению за 2004—2005 года в номинации «Лучшая научная работа по краеведению. Библиотечный аспект» и дипломом победителя IV Всероссийского смотра-конкурса работ библиотек по экологическому просвещению в 2005—2006 годах.

26 июня 2007 года библиотеку посетил президент Российского книжного союза Сергей Вадимович Степашин.

В 2009 году Правительством Кировской области принято решение о возведении пристроя к центральному корпусу библиотеки, в котором должен разместиться филиал Президентской библиотеки имени Б. Н. Ельцина. Здание построено к лету 2011 года компанией «Стромит», он позволил объединить в одном здании все отделы библиотеки. Главный вход в библиотеку переместился на улицу Либкнехта.

Здания

Дом П. Г. Аршаулова

В нём библиотека размещалась с открытия в 1837 году и до упразднения Благородного собрания в 1838. Сам дом был построен в 1812—1816 годах купцом Аршауловым по проекту губернского архитектора Михаила Анисимова. В 1837 году дом принадлежал купеческому роду Репиных, которые сдавали его в том числе Благородному собранию. Сейчас в нём расположены Краеведческий музей и Театр на Спасской. Угол этого здания запечатлён в Кировской диораме.

Дом М. П. Филимоновой

Деревянный дом на каменном фундаменте, стоял на улице Копанской (ул. Герцена), напротив нынешнего здания библиотеки. Принадлежал уездной землемерше Марии Филимоновой. Ныне не сохранился. Из-за высокой арендной платы (300 рублей в год) библиотека находилась в нём всего два года, и в 1841 году снова переехала.

Дом Аверкия Перминова

Сохранился до наших дней, является памятником архитектуры середины XVIII века. Находится на улице Дрелевского 10-а (ранее, Спасской). Принадлежал городскому голове Василию Аршаулову. Дом был построен ещё в 1755 году и находился в ветхом состоянии, поэтому Аршаулов решает от дома избавиться и в 1842 году продаёт его для нужд городского общества.

Дом А. Суятина

Небольшой дом, был построен женой первого губернского архитектора Пилагеей Росляковой в 1780 году. Ныне не сохранился. Находился на пересечении улиц Спасской и Вознесенской. Принадлежал мещанину Афанасию Суятину. Плата за аренду составляла 400 рублей. Через 4 года библиотека переехала в очередной раз.

Дом П. Г. Аршаулова

Сохранился до наших дней, находится по адресу пер. Кооперативный, 4. Дом был построен купцом Аршауловым в 1812 году по проекту Анисимова. Также оказался во владении рода Репиных, и также сдавался ими в аренду. Библиотека находилась здесь в 1846—47 годах, потом из-за тесноты помещений была вынуждена съехать.

Дом С. Сунцова

Сюда библиотека переехала в октябре 1847 года. Дом сохранился до наших дней. Располагается на углу Дрелевского и Свободы (Спасской и Царево-Константиновской). Дом был построен в 1843 году, по проекту помощника губернского архитектора И. Т. Соловкина. Библиотека занимала здесь весь бельэтаж за 180 рублей в год.

Дом И. Я. Ухова

Дом сохранился до наших дней, находится на углу улиц Дрелевского и Карла Маркса (Спасской и Владимирской). Был построен в 1817 году купцом И. Я. Уховым по проекту Н. А. Андреевского. В здании размешалось уездное училище, и когда владелец — дирекция народных училищ — решил продать его для размещения детского приюта, библиотека снова переехала.

Дом Н. Москвитиновой

Был выкуплен для библиотеки на аукционе у наследников мещанки Натальи Москвитиновой за 1425 рублей 19 декабря 1853 года, однако из-за затянувшегося ремонта переехать сюда библиотека смогла лишь в 1856 году. Дом находился на Спасской (ныне, Дрелевского 23). До наших дней не сохранился.

Дом В. Б. Хохрякова

Ныне здание Центрального корпуса библиотеки. Находится на углу улиц Герцена и К. Либкнехта (Копанской и Спенцинской). Было выкуплено Алабиным для библиотеки у купца А. Ф. Машковцева за 3 тысячи рублей серебром, также Машковцеву отошло прежнее здание на Спасской.

Дом был построен в 1793 году по проекту губернского архитектора Ф. М. Рослякова для купца Е. Хохрякова. Неоднократно производилась реконструкция здания для библиотеки, были пристроены большой читальный зал и книгохранилище.

• Building of «Teather na Spasskoy».jpg

  Здание Вятского благородного собрания

• The house of merchant Avreky Perminov.JPG

  Дом Аврекия Перминова

• The house of merchant Arshaulov.JPG

  Дом купца Аршаулова

• The house of Suntsov.JPG

  Дом Сунцова

• The house of merchant Uhov.JPG

  Дом купца Ухова

Фонды

Герценка — одна из крупнейших библиотек России. В её фондах — более 4,2 млн единиц хранения. Это книги, периодические издания, ноты, грампластинки, патенты, спецвиды, электронные издания, издания на иностранных языках и т. д.

Фонд ценных и редких изданий в библиотеке содержит более 46 тысяч книг. Это собрание рукописных книг XVI—XVII веков, западноевропейские старопечатные издания XVI—XVII веков, книги первопечатника Ивана Федорова (в том числе, Острожская библия), уникальные издания краеведческой литературы, коллекция местной печати. Библиотека обладает богатой коллекцией дореволюционных журналов и газет, которая насчитывает более 1000 названий. Среди них газеты XVIII века «Санкт-Петербургские» и «Московские ведомости», журнал «Современник» за 1836—1866 года (Известно, что первые 4 тома журнала издавал А. С. Пушкин).

Особой гордостью библиотеки является уникальная коллекция краеведческих документов «Память Вятки». Главную ценность коллекции составляют издания XIX — начала XX веков. Среди них настоящие книжные памятники — «Вятская незабудка» (СПб., 1877—1878), «Памятные книжки и календари Вятской губернии» (1854—1916), «Обзоры Вятской губернии» (1870—1916), отчёты Вятского статистического комитета, журнал «Вятские епархиальные ведомости» (1863—1917), газеты «Вятские губернские ведомости» (1838—1917), «Вятская речь» (1908—1917), полные комплекты земских (губернских и уездных) журналов (1867—1917), журналов городских дум (1870—1917), а также карты Вятской губернии до 1917 года, открытки с видами Вятки до 1917 года, рукописи и воспоминания вятских жителей.

Библиотека располагает единственным в области полным комплектом патентов России — 1775919 единиц хранения, в том числе, полной коллекцией патентов на электронных носителях.

Структура

Библиотека имеет 4 филиала в городе Кирове. Кроме того, как главная библиотека Кировской области, она осуществляет методическое управление библиотечными системами 39 районов области.

Вятская книжная палата

Была создана 1 ноября 2002 года как самостоятельное структурное подразделение в библиотеке. Осуществляет сбор и государственную регистрацию обязательного экземпляра документов, вышедших на территории Кировской области. Формирует коллекцию местных изданий «Память Вятки», издает «Ежегодник вятских изданий». Популяризирует вятские издания, организует культурные литературные мероприятия, посвящённые вятской книге.

Центр экологической информации и культуры

Был открыт в январе 2007 года на базе двух отделов — отдела естественно-научной, сельскохозяйственной и медицинской литературы и научно-методического отдела. Среди задач центра выделяются «воспитание новой культуры отношения к окружающей среде, организация системы экологического просвещения населения в библиотеках региона, предоставление полного, свободного и оперативного доступа к экологической информации всем желающим».

Центр дважды (2000—2001 и 2005—2006 годов) побеждал во Всероссийском смотре-конкурсе работ библиотек по экологическому просвещению населения.

Работа ведётся в сотрудничестве с Управлением охраны окружающей среды и природопользования Кировской области, высшими и средними учебными заведениями города, Кировскими отделениями Российского Зелёного креста и Союза охраны птиц России.

Немецкий учебный и культурный центр

Создан в 1996 году на базе Отдела литературы на иностранных языках при поддержке Института Гёте, Немецкого общества экономических обменов и других организаций. Имеет собственный специализированный фонд. В 1999 году фильм «Воображаемая встреча Гёте и Пушкина в Вятке» (совместный проект центра и ГТРК «Вятка») стал призёром конкурса Министерства иностранных дел Германии и Института Гёте. В центре проходят встречи с преподавателями немецких ВУЗов, представителями немецких фирм, организаций и творческих коллективов. Ведётся трансляция спутниковых каналов немецкоязычных стран.

Арт-Центр

Арт-Центр (или клуб творческой интеллигенции города) был открыт в 1994 году. Основной задачей центра является налаживание культурных связей в обществе, организация сопутствующих специальных проектов. В рамках центра проводятся литературные и музыкальные вечера, выставки вятских художников и мастер-классы, работает видеосалон и городской фотоклуб. Руководит клубом Г. А. Кустенко — член Союза писателей России, заслуженный работник культуры РФ.

Отделы

Информационно-библиографический отдел

Как отдельное структурное подразделение был создан в 1924 году. Главная функция — ведение справочно-библиографического аппарата и информационное обслуживание читателей. Фонд отдела насчитывает около 30 тысяч экземпляров, включая универсальные и библиографические указатели, справочники и энциклопедии, словари, сборники законодательства. С конца 1993—начала 1994 годов ведутся работы по созданию электронного каталога библиотечной литературы, который насчитывает уже более 365 тысяч записей. Также, в электронном виде у читателей есть доступ к статьям из периодических изданий, юридическим справочникам, полной базе патентов России.

Отдел краеведческой литературы

В библиотеке действует старейший в России краеведческий отдел, открытый в октябре 1909 года. В нём собраны литература и материалы по истории города и края. В 1917 году, благодаря решительным действиям сотрудников библиотеки, были спасены и помещены в фонд отдела множество документов национализированных учреждений Вятки, в том числе собрания документов Вятского статистического комитета, Вятского губернского и уездного земств, Вятской епархии и многих других.

Сегодня в отделе собрана уникальная в своём роде полная коллекция краеведческих документов по истории края, начиная с 1828 года, — «Память Вятки», аналогов в России она не имеет. Материалы краеведческого отдела часто используются для написания научных работ по истории края, здесь работают учёные и исследователи не только из России, но и из других стран мира.

С 1962 года при отделе работает клуб «Краеведческий четверг».

Отдел гуманитарной литературы

Был организован в 1965 году как специализированный читальный зал. Сейчас является самым посещаемым отделом Герценки. Включает в себя собрания изданий по философии, филологии, языкознанию, праву, истории и другим гуманитарным наукам, а также художественную литературу. Главной задачей отдела является обеспечение населения литературой гуманитарного толка, максимальное содействие процессу образования и повышения квалификации студентов и работников. С 1973 года при отделе действует клуб «Вятские книголюбы» имени Е. Д. Петряева.

Отдел литературы по искусству

Был образован в 1925—1926 годах на основе театрально-нотного фонда, выведенного из общего библиотечного фонда. Сейчас в нём представлены свыше 120 тысяч единиц хранения, включающих книги, альбомы и журналы по кино, музыке, театру, прикладному искусству и т. п. Нотный фонд составляет около 78 тысяч экземпляров, из которых 10 тысяч относятся к концу XIX — началу XX века. Изотека насчитывает более 25 тысяч единиц хранения.

Отдел литературы на иностранных языках

Изначально был открыт как иностранно-нотный отдел в 1939 году, затем был преобразован в специализированных отдел литературы на иностранных языках. Насчитывает свыше 40 тысяч единиц хранения на 50 языках, в том числе словари, методическая и художественная литература, периодика, издания на электронных носителях. На базе отдела были созданы Немецкий культурный и учебный центр и Польский клуб, работает детский сектор.

Отдел экономической, технической и естественнонаучной литературы

Создан в 1957 году как отдел технической литературы. В 1998 году был объединён с фондом литературы по всем экономическим дисциплинам. В 2009 году объединён с отделом естественно-научной, сельскохозяйственной и медицинской литературы.

Включает как книжную литературу, так и крупнейшее собрание нормативно-технической документации, в том числе ГОСТы, СанПиНы и т. п. В собрание входит уникальный полный комплект всех отечественных патентов. Работают как предметных каталог, так и электронные системы поиска.

Клубы

«Краеведческий четверг»

Клуб образовался на базе отдела краеведческой литературы как объединение творческих людей, заинтересованных в развитии краеведения Вятского края. Первое заседание клуба состоялось 18 октября 1962 года.

В рамках клубах обсуждаются доклады по проблемам вятской истории и культуры, местная краеведческая литература. Клуб дал начало другому объединению — «Вятским книголюбам». Из «краеведческих четвергов» появились ставшие традиционными Салтыковские, Герценовские и Гриновские чтения. Ведётся активное сотрудничество с Центр экологической информации и культуры и Арт-Центром.

«Вятские книголюбы»

Клуб образован при отделе гуманитарной литературы в 1973 году. Инициатором создания и основателем был вятский краевед Евгений Дмитриевич Петряев (после смерти Петряева в 1987 году клуб носит его имя). Первое заседание состоялось 30 марта, на нём был представлен доклад Петряева «Книга в жизни общества». К 2008 году прошло уже более 400 заседаний клуба, представлено более 900 докладов.

Основное направление работы — краевое литературоведение и книговедение. В память об основателе каждые два года в рамках клуба проходят Петряевские чтения о проблемах этих двух направлений в Кировской области.

Издательская деятельность

Первое печатное издание библиотеки — «Летопись Вятской публичной библиотеки» — была напечатана в газете «Вятские губернские ведомости» ещё в 1863 году при участии Петра Алабина. В дальнейшем стала постоянной практика ежегодных печатных отчётов о работе библиотеки, также собирается и структурируется информация о печатных изданиях региона. Освещается работа существующих при библиотеке клубов и центров.

Статистическая литература

Библиотекой публикуется множество статистических изданий. Вятская книжная палата издаёт «Ежегодник вятских изданий», который содержит информацию обо всех печатных изданиях Кировской области за определённый год. Также публикуются отчёты о коллекциях библиотеки, таких как «ЗАРУБЕЖНАЯ КНИГА XVI ВЕКА», «Коллекция книг И. И. Халтурина» и др.

Научно-популярная литература

В рамках библиотеки работает множество творческих объединений в виде клубов и тематических центров. Осуществляемые ими исследования также в дальнейшем публикуются. Например, Сборник материалов десятых Салтыковских чтений, Научный-популярный альманах «Герценка: Вятские записки» и др.

Методические и библиографические рекомендации

Библиотека издаёт много работ, посвящённых как библиотечному делу, так и его участию в современном обществе. Освещается работа выставок и конкурсов, связанных с библиотечным делом. Публикуются методические рекомендации для библиотек области.

Руководители

• Луппов, Александр Николаевич (9 марта 1908 — октябрь 1918)
• Лебедев, Александр Сергеевич (29 октября 1918 — январь 1920)
• Гогель, Елена Владимировна (1 февраля 1920 — февраль 1922)
• Гаркунов, Александр Иванович (февраль — апрель 1922)
• Дрягин, Константин Владимирович (апрель 1922 — 1927)
• Гусак, Клара Исааковна (октябрь 1927 — август 1930)
• Ушаков, Николай Алексеевич (1930 — 1931)
• Попов, Михаил Михайлович (сентябрь 1931 — апрель 1932)
• Шихов, Степан Кузьмич (апрель 1932 — август 1937)
• Шерстенников, Василий Иванович (1937)
• Плюснин, Аркадий Григорьевич (ноябрь 1937 — сентябрь 1939)
• Смирнов, Владимир Яковлевич (1939 — 1941)
• Войханская, Клавдия Михайловна (июль 1941 — 1975)
• Новосёлова, Мария Николаевна (февраль 1975 — май 2006)
• Поздеев, Вячеслав Алексеевич (1 июня 2006 — 12 мая 2007)
• Гурьянова, Надежда Павловна (с 17 мая 2007 года)

Награды

• Переходящее Красное знамя Наркомпроса России и ЦК профсоюза (1944—1945 года)
• Диплом «Лучшая библиотека РСФСР» (ВДНХ, 1967 год)
• Почётная грамота Верховного Совета СССР (1974 год)
• Орден «Знак Почёта» (1987 год)
• Диплом победителя XXII Всероссийского конкурса научных работ по библиотековедению, библиографии и краеведению в номинации «Лучшая научная работа по краеведению. Библиотечный аспект» (2004—2005 года)
• Диплом победителя III и IV Всероссийского смотра-конкурса работ библиотек по экологическому просвещению (2000—2001 и 2005—2006 годов)

Адреса

Адреса
Современные здания
Название	Адрес	Координаты
Центральный корпус, Отделы литературы по искусству и дипозитарного хранения, Отделы литературы на иностранных языках и научной книги, Немецкий учебный и культурный центр, Издательский отдел	ул. Герцена,50	58°35′59″ с. ш. 49°39′58″ в. д.58.599889° с. ш. 49.666278° в. д. / 58.599889; 49.666278
Губернаторская библиотека	ул. Карла Либкнехта, 60	58°36′12″ с. ш. 49°39′50″ в. д.58.603500° с. ш. 49.663944° в. д. / 58.603500; 49.663944
«Центр семейного чтения» (Библиотека им. Горького)	Октябрьский проспект, 12	58°38′16″ с. ш. 49°37′12″ в. д.58.637944° с. ш. 49.620167° в. д. / 58.637944; 49.620167
Исторические здания
Название	Адрес	Координаты
Дом П. Г. Аршаулова	ул. Дрелевского, 17	58°36′08″ с. ш. 49°40′57″ в. д.58.602333° с. ш. 49.682556° в. д. / 58.602333; 49.682556
Дом М. П. Филимоновой	ул. Герцена	58°36′01″ с. ш. 49°39′59″ в. д.58.600306° с. ш. 49.666611° в. д. / 58.600306; 49.666611
Дом Аверкия Перминова	ул. Дрелевского, 10-а	58°36′04″ с. ш. 49°40′47″ в. д.58.601333° с. ш. 49.679778° в. д. / 58.601333; 49.679778
Дом А. Суятина	ул. Дрелевского, 19	58°36′08″ с. ш. 49°40′47″ в. д.58.602250° с. ш. 49.679917° в. д. / 58.602250; 49.679917
Дом П. Г. Аршаулова	пер. Кооперативный, 4	58°36′08″ с. ш. 49°40′57″ в. д.58.602333° с. ш. 49.682556° в. д. / 58.602333; 49.682556
Дом С. Сунцова	ул. Дрелевского, 14	58°36′07″ с. ш. 49°40′35″ в. д.58.601972° с. ш. 49.676528° в. д. / 58.601972; 49.676528
Дом И. Я. Ухова	ул. Дрелевского, 32	58°36′06″ с. ш. 49°40′06″ в. д.58.601722° с. ш. 49.668500° в. д. / 58.601722; 49.668500
Дом Н. Москвитиновой	ул. Дрелевского, 23	58°36′08″ с. ш. 49°40′45″ в. д.58.602333° с. ш. 49.679250° в. д. / 58.602333; 49.679250

Источники

• [www.herzenlib.ru/main/about/index.php?SECTION_ID=1#ist_herz_dat История библиотеки на сайте ОГУК «Кировская УОНБ им. А.И. Герцена»]. Проверено 15 февраля 2009. [www.webcitation.org/653GZii6s Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
• [www.ako.kirov.ru/culture/objects/lib/herzen.php Описание библиотеки на сайте Правительства Кировской области]. Проверено 15 февраля 2009. [www.webcitation.org/653Gb5KPD Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
• [gaspiko.ru/html/shihov Директор Герценки Степан Кузьмич Шихов ГОУ «ГАСПИ КО»]. [www.webcitation.org/653GcG2Kj Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
• Энциклопедия земли Вятской / отв. В. Ситников. — ГИПП «Вятка», 1995. — Т. 4 - История. — 529 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-86645-010-0.
• Энциклопедия земли Вятской / отв. В. Ситников. — ГИПП «Вятка», 1999. — Т. 9 - Культура. Искусство. — 640 с. — 12 000 экз. — ISBN 5-85271-103-9.

Литература

• [old.herzenlib.ru/Izdania/Almanac/index.php Научно-популярный алманах «Герценка: Вятские записки»]. — Киров: Кировская УОНБ им. А. И. Герцена, 1999—2009.

• [www.herzenlib.ru/main/doc/publish/170let.zip Библиотека как культурно-исторический объект: традиции, тенденции развития, социальные функции] / Н. П. Гурьянова. — Киров: Кировская УОНБ им. А. И. Герцена, 2007. — 217 с.

• Областной универсальной научной библиотеке имени А. И. Герцена - 170 лет // Газета «Вятская речь». — Киров: Кировская УОНБ им. А. И. Герцена, 2007. — 500 экз.

• Л. В. Осокин. Любовь моя — Герценка // Газета «Вятская речь». — Киров: Кировская УОНБ им. А. И. Герцена, январь 2008. — С. 3. — 500 экз.

• А. Матвеев. Содействие библиотекам // [www.vesti.gov-vyatka.ru/ Газета «Вести»]. — Киров: Отдел печати Правительства Кировской области, 8 февраля 2008. — С. 2.

• Н. И. Шаклеин, Н. П. Гурьянова. Библиотека — центр культуры // [www.kirpravda.ru/ Газета «Кировская правда»]. — Киров: Кировская правда, 8 февраля 2008. — С. 2.

• Имени Герцена ; 100 кв. метров для Президента ; Дворец книги // Газета «Вятский наблюдатель». — Киров, 26 декабря 2008. — С. 15.

Ссылки

• [www.herzenlib.ru/ Официальный сайт библиотеки им. Герцена]. Проверено 15 февраля 2009. [www.webcitation.org/653GdZqhF Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
• [www.rba.ru/ Российская библиотечная ассоциация]. Проверено 15 февраля 2009. [www.webcitation.org/653GeekXj Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
• [www.bookunion.ru/ Российский Книжный Союз]. Проверено 15 февраля 2009. [www.webcitation.org/653GfxH5O Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
• [www.herzenlib.ru/ecology/news_ecology/ Центр экологической информации и культуры]. Проверено 15 февраля 2009. [www.webcitation.org/653Gh2RZY Архивировано из первоисточника 29 января 2012].

Отрывок, характеризующий Кировская областная библиотека имени А. И. Герцена

– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.