Кировск (Луганская область)

Город Голубовка/Кировск укр. Голубівка/Кіровськ Герб Страна Украина</td></tr> НП контролирует ЛНР Статус город областного значения Область ЛуганскаяЛуганская Координаты 48°38′15″ с. ш. 38°38′36″ в. д.48.63750° с. ш. 38.64333° в. д. / 48.63750; 38.64333    Глава Геннадий Александрович Карцев Дата основания 1764 Первое упоминание 1764 Прежние названия Голубовка, рудник Голубовский, поселок Голубовка Город с 1962 Площадь 34,96 км² Население 36 388 человек (1 ноября 2012) Плотность 1005,03 чел./км² Национальный состав Русские,Белорусы,Украинцы,Татары Конфессиональный состав Православие Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Телефонный код 6446 Почтовый индекс 93889 КОАТУУ 4411000000 Голубовка/Кировск

К:Статьи о населённых пунктах без категории на Викискладе

Кировск (укр. Кіровськ) / Голубовка (укр. Голубівка) — город областного значения Луганской области Украины (с 1962 года). С 2014 года город находится под контролем самопровозглашённой Луганской Народной Республики.

География

Расположен на реке Лугани, вблизи железнодорожной станции Голубовка. К западу и северо-западу от города проходит линия разграничения сил на Донбассе (см. Второе минское соглашение). К линии разграничения со стороны ЛНР непосредственно примыкают восточные кварталы (вокруг ж.д.-станции Марьевка) города под названием Золотое, начинаются в 2,5 км от северо-западной окраины Кировска. Соседние населённые пункты: города Первомайск (примыкает) на юго-западе (выше по течению Лугани) и Ирмино на юго-юго-западе, Стаханов на юге, посёлки Криничное на юго-востоке, Тавричанское, сёла Весняное, Бердянка на востоке; посёлок Фрунзе и село Дачное на северо-востоке, посёлок Голубовское и село Берёзовское на севере (все четыре ниже по течению Лугани).

История

Кировск основан в 1764 году как село Голубовка полковником русской армии, эмигрантом из Сербии Петром Голубом. Первое население составили привезённые Голубом из центральных районов России крепостные. В 1830-х годах местные крестьяне обнаружили, что на поверхности земли расположены залежи каменного угля и начали их добычу в примитивных шахтах — «копанках» (тогдашний помещик — потомок П. Голуба не проявил заинтересованности к новому источнику доходов). Первым рынком сбыта голубовского угля стали солеварни Бахмута.

С 1890-х годов (на фоне быстрого роста рудной промышленности юга России и развития железнодорожного транспорта) в Голубовку пришли иностранные, преимущественно французские и бельгийские, инвестиции, благодаря которым были созданы большие шахты с тысячами рабочих и новейшим оборудованием (хотя положение шахтёров оставалось очень трудным). Рабочие, привлечённые относительно высокими заработками, приезжали из многих губерний Российской империи (собственно русских, украинских, белорусских).

Рядом с селом Голубовка (которое существует до сих пор и не является частью города Кировск) возник новый рабочий посёлок — Рудник Голубовский.

Во время гражданской войны 1918—1920 лет в Руднике Голубовском многократно менялась власть, а экономика посёлка пришла в упадок, хотя полностью добыча угля не прекращалась. В 1942 году посёлок был оккупирован немецкой армией, освобождён 3 сентября 1943 года.

Название Голубовский Рудник посёлок носил до 1944 года.

В 1944—1949 годах уничтоженные во время Второй мировой войны шахты были отстроены.

В 1944—1962 годах административно рассматривался как Голубовский район около города Кадиевка (современный Стаханов).

В 1962 году образованный 1944 года Голубовский район Кадиевки был преобразован в город областного подчинения и переименован в Кировск по имени С. М. Кирова.

Кировскому городскому совету подчинены 3 посёлка (Донецкий, Червоногвардейское).

В 1989 года шахтёры Кировска активно участвовали в забастовках, которые охватили Донбасс. С 1990 года городскими главами Кировска избирались: О. И. Матвиенко (1990—1994 и 1998—2002), В. И. Костомаров (1994—1998) и В. В. Патюта (2002—2006 и с 2006).

В 2014 году город частично пострадал от обстрелов противоборствующих сторон..

7 октября 2014 года Постановлением Верховной Рады № 1693-VII из подчинения Кировска в состав Попаснянского района Луганской области выведен Новотошковский поселковый совет (оказавшийся на территории, контролируемой украинским правительством) — в том числе пгт. Новотошковское.

12 мая 2016 года Постановлением Верховной Рады Украины № 4086 от 17 февраля 2016 года город Кировск был переименован в город Голубовка. Так как де-факто город остаётся под контролем самопровозглашенной так называемой луганской народной республики (ЛНР), то согласно административно-территориальному делению Луганской народной республики город остаётся с прежним названием.

Демография

Население: 36,3 тыс. чел. Подавляющее большинство жителей Кировска представляют украинцы (56,9 %) и русские (40,7 %), живут также белорусы, татары и другие; основной язык общения — русский; наиболее распространённая конфессия — православие (приход организован вокруг церкви Святого Николая), есть также общины баптистов и свидетелей Иеговы.

Экономика г.Кировска

Экономическое положение города — трудное, поскольку шахты, которые были в течение столетия основным местом работы и источником доходов жителей, закрыты. Из не связанных с добычей угля больших предприятий лишь металлообрабатывающий завод «Центрокуз», остальные (швейная фабрика) сократили объёмы производства сравнительно с 1980-ми годами. Существуют малые и средние предприятия (преимущественно торговые), которые так же не способны обеспечить занятость большей части населения. Из 25,5 тысяч трудоспособных кировчан по состоянию на 2001 год лишь 3093 лица были заняты в промышленности, а 2054 — в бюджетной сфере. Преобладает частное предпринимательство. На фоне распространённой безработицы жители Кировска массово выезжают на заработки в другие регионы Украины и в другие страны.

Образование и культура

Кировский транспортный техникум, Кировский профессиональный лицей, 4 общеобразовательные школы, 3 учебно-воспитательных комплекса (УВК) и гимназия с преподаванием на украинском языке.

Работают городская и детская библиотеки, историко-художественный музей, городское радио, выходит еженедельная газета «Рабочее слово», функционирует интернет — портал.

Ссылки

• [muzeum.org.ua/ Историко-художественный музей города Кировска]
• С[mykirovsk.com/ айт Кировска, объявления, новости, комментарии]

Отрывок, характеризующий Кировск (Луганская область)

«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.